– Последние, – произнесла девушка извиняющимся тоном полным сожаления, словно в том была её вина. – Продержишься?

Не отвечая, я поморщился, всем своим видом давая понять, что ничего другого мне всё равно не остаётся.

Сделав инъекции, Херминия оставила меня в покое, и я вернулся к своим нелёгким мыслям. Может я зря думаю всякую напраслину? Ведь за всё время нашего полёта она имела возможность лишить меня жизни не один раз. С другой стороны, до момента прибытия её союзников, в этом не было нужды. Впрочем, с чего ей лишать меня жизни, ведь у неё могут быть на мой счёт и иные менее кровожадные планы. По мере дальнейших рассуждений я пару раз ловил себя на том, что постепенно теряю их суть и откровенно начинаю клевать носом. Глаза слипались и незаметно я погрузился в небытие.

***

Момент стыковки я проспал. Из забытья меня вывел шипящий звук стравливаемого воздуха, доносящийся из разгрузочного клапана шлюзовой камеры. Вздрогнув от неожиданности, я быстро открыл глаза. Вокруг всё было спокойно. Херминия находилась у люка спиной ко мне. Как только шипение прекратилось и давление выровнялось, она принялась разблокировать выход в шлюз с нашей стороны. Вспомнив свои опасения и пользуясь тем, что ей сейчас не до меня, я засунул левую руку в карман брюк и аккуратно ощупал пальцами пистолет в поисках предохранителя, а нащупав его, едва не выругался вслух от охватившей меня злости. Какой же я кретин! Всё это время начиная с того самого момента, когда ещё в отсеке со спасательными капсулами я положил оружие в карман, оно так и оставалось в боевом положении.

Распахнув люк, Херминия обернулась. Увидев, что я не сплю, она ободряюще улыбнулась и бросив мне: «Я скоро!», рывком отправила своё гибкое тело внутрь шлюзовой камеры на пристыковавшееся к нам судно. О том, кому оно принадлежит и к какому типу судов относится я не имел ни малейшего представления. Знание подобных вещей никогда не бывает лишним, особенно если от них напрямую зависит твоя жизнь. Выбрав в интерфейсе капсулы вид с внешних сенсоров, я от досады скрежетнул зубами. Слишком близко и ни одного нормального ракурса. Хотел было воспользоваться обзором обычного смотрового иллюминатора, но тут в проходе появилась Херминия. Вернулась она, к моему облегчению одна и не с пустыми руками, прихватив с собою медицинский чемоданчик, превышающий по габаритам нашу бортовую аптечку. Закрепив его на пустом сидении рядом со мной, она начала извлекать из него инструменты, от одного вида которых меня стала пробирать зябкая дрожь.

– Может, не надо? – попытался остановить её я.

– Почему? Тебе страшно? Думаешь не справлюсь?

Оставалось лишь утвердительно кивнуть в знак согласия. Я не горел желанием и дальше испытывать судьбу, доверяя своё здоровье заботам имперского агента, к числу которых я с недавних пор причислил свою спутницу.

– Хорошо, – как ни странно, тут же сдалась Херминия. – Тогда давай хотя бы обработаем твою рану и введём тебе настоящие лекарства, а не то следующим занявшимся тобою медицинским специалистом окажется прозектор.

Безропотно повиновавшись, я принял её помощь, получив взамен болезненного хирургического вмешательства небольшую поверхностную процедуру и несколько ставших мне уже привычными уколов.

Закончив со мной, девушка занялась блоком управления. Отсоединила своё передающее устройство и подключила обратно штатную плату. Панель вновь успокаивающе залилась зелёным цветом.

– Ну вот, теперь тебе остаётся только ждать, когда тебя подберут спасатели. Надеюсь, ты не будешь очень сильно скучать по мне, оставшись здесь совсем один? – лукаво усмехнулась девушка.

Блаженно расслабившись от полностью ушедшей боли, я растянул губы в подобии улыбки и попытался ответить, но внезапно онемевший язык словно нехотя шевельнулся во рту и вместо короткого «нет» я лишь невнятно что-то чавкнул в ответ. Глядя мне прямо в глаза, Херминия удовлетворённо кивнула и не меняя выражения лица, продолжила:

– Прости, Дэвид, что не могу позволить тебе воспользоваться интерфейсом капсулы. Да и вообще, здесь требуется хорошенько прибраться. Видишь ли, мне вовсе не хочется оставлять за собой лишние следы, – отвернувшись, Херминия деактивировала блок управления. Все индикаторы погасли разом.

К этому моменту ни одно из сказанных ею слов ещё не добралось до моего помутненного сознания, одурманенный разум безмятежно почивал на мягких волнах успокаивающих интонаций её голоса. Однако стоило ей отключить управление капсулой, как на меня обрушился весь ужасающий смысл сказанного. Найдя в себе остатки воли и сил, я вытянул из кармана пистолет, чью рукоять, к счастью, так и не отпускал всё это время и направил его на неё.

К моему удивлению, Херминия не пыталась меня остановить. Ни один мускул не дрогнул на её лице, и даже улыбка не покинула его. Более того, она с живым интересом наблюдала за мной явно заинтригованная тем, какие действия я склонен предпринять дальше.

Осознавая, что с каждой секундой сил к сопротивлению у меня остаётся всё меньше, и терять, собственно, уже нечего, я, напрягая непослушные мускулы, нажал на спусковой крючок, прекрасно понимая, чего следует ожидать от выстрела в невесомости. Спуск, щелчок и… Ничего. Ещё раз и снова никакого результата. Злобно брызжу слюной, ударяя оружие днищем магазина себе по колену и пытаясь передёрнуть затвор правой рукой. Боли практически не чувствую, но Херминия морщится, глядя на мои старания. Будто не мне, а ей сейчас приходится испытывать боль, орудуя раненой рукой. Наконец, оттянутый затвор, сердито лязгнув, встаёт на место. Не выцеливая навожу пистолет в расплывающийся у меня перед глазами девичий контур и из последних сил делаю выстрел. Опять ничего. Невольно разжимаются пальцы и оружие покидает вышедшую из повиновения руку, в бесплодных потугах я хватаю воздух, пытаясь дотянуться до него, но тут меня перехватывают цепкие пальцы Херминии. Она беззлобно толкает моё обмякшее и непослушное тело обратно на сидение и ловко стягивает его дополнительными ремнями, жёстко фиксируя в неподвижном положении. Передо мною как сквозь туман, уверен, что не без умысла нарочно близко всплывает её лицо.

– Спи милый мальчик, – ласково произносит она тихим почти ласковым голосом и наклонившись, нежно целует меня в лоб, – И прощай!

Я протестующе пытаюсь что-то мычать ей в ответ, но сознание предательски покидает меня и уходя последним, гасит за собою свет.

Не могу сказать, что моё возвращение в лоно живых было радостным и бодрящим. Наоборот, оно было гадким, муторным и ещё в некоторой степени неожиданным.

Разлепив тяжёлые слипшиеся веки, несколько секунд я непонимающе взирал на едва различимую в условиях скудного аварийного освещения надпись на экране панели управления: «До полной перезагрузки системы осталось». Расположенный ниже таймер, размеренно вёл обратный отсчёт: четыре минуты тридцать две секунды, четыре минуты тридцать одна… тридцать… Постепенно вспомнилось всё, и внезапное предательство Херминии и моя безуспешная попытка мести, но от воспоминаний ни на йоту не стало легче. Поспешно я отстегнул сковывающие меня ремни и, распахнув крошечное отделение санузла, являющееся единственным изолированным от общего отсека помещением в капсуле, окончательно убедился, что нахожусь в ней совершенно один. Оброненный мною пистолет также нигде не было видно. В воздухе одиноко висел прозрачный пакет с медикаментами. Притянув его к себе, я прочёл на приклеенном к нему цветном стикере написанный размашистым не лишённым изящества подчерком текст: «Колоть раз в восемь часов, пить после еды три раза в день». И всё, никаких тебе «целую» и «вечно твоя». А ведь было такое многообещающее прощание. Невольно я повеселел. Потенциальным покойникам таких посланий не оставляют. Распаковав пакет, осмотрел его содержимое. Внешне лекарства ничем не отличались от тех, что колола мне Херминия за время нашего совместного путешествия. Впрочем, последний укол отбил у меня желание добровольно воспользоваться её прощальным подарком.