— Прости, кажется, это не самые приятные воспоминания, — осторожно прошептала я.

— Отнюдь, любимая, — окончательно вернувшись в реальность, произнес мужчина.

— Ты можешь не рассказывать ничего, если не хочешь, — заверила я.

В самом деле, я не обиделась бы на Марка, если бы он утаил от меня часть своего прошлого. Все мы имеем право на свои тайны, тем более, если они совершенно безвредны.

— Я хочу, — честно ответил он. — Хочу, чтобы ты знала, чего ожидать после обращения, знала, как ты можешь измениться… А еще, — он немного улыбнулся, глядя мне в глаза, — я не хочу, чтобы какая-то часть моей жизни была тайной для тебя. Я всегда доверял Аро, доверяю и сейчас. Я могу поговорить довольно откровенно с детьми, с Каем… Ну, с Каем сложнее, его импульсивность… Ты понимаешь, — дождавшись моего кивка, он продолжил, — ты — единственный человек, с которым мне хочется быть предельно честным и откровенным. Я не боюсь довериться тебе, потому что чувствую, что ты и есть моя вторая половинка, уготованная мне Богом.

Произнеся это, мужчина наклонился ко мне и, взяв мою правую руку в свое ладонь, несильно меня сжал. Я скромно улыбнулась. Мы немного помолчали, боясь нарушить очарование момента — минуты духовного единения были приятны нам обоим.

— Давай продолжим, — произнес мужчина, а я приготовилась слушать. — Итак, Аро обратил меня. Это было ужасно. Я и не подозревал до тех пор, что такая боль вообще бывает. Мне хотелось потерять сознание, отрешиться от реальности, умереть. Поэтому я кричал от боли, пока не сорвал голос. И оставалось только хрипеть, — Марк поморщился, а потом едва заметно тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания. — Все три дня ада Аро был рядом. И я даже не представляю, как трудно было ему тогда. Мало того, что он, двухлетний вампир, нашел в себе силы не выпить меня, а только обратить, так еще и пробыл со мной все время моего обращения, не отлучаясь на охоту. Для молодого вампира это практически невыполнимая задача. К счастью, чем больше времени проходило, тем больше я становился вампиром, и дикая жажда Аро медленно отступала. Через трое суток, как ты понимаешь, я очнулся таким, какой я есть… И с тех пор не изменился, — с сытой улыбкой прошептал он последнюю фразу. Помолчав минуту, он продолжил рассказ. — Помнишь, я говорил, что не считал раньше вечную жизнь чем-то особенным и прекрасным? — спросил он, а я кивнула. — Но и наказанием я ее не считал. Я всегда был ученым, немного асоциальным, трудно идущим на контакт книжным червем. И это не изменилось, только усугубилось. Бессмертие сыграло мне на руку: я могу удовлетворить все свои интересы в любой области… И это не остановится никогда. Каждый день происходит что-то новое, что-то меняется, и мир движется. И только мы в состоянии уследить за этим. И мне это нравится, — довольно признал Марк. — Ну, а теперь, когда я, наконец, обрел тебя, я стану абсолютно счастлив… Я уже счастлив, осталось только дождаться твоего обращения и тогда лишь подтвердится то, что я давно и так знаю. Я буду вечно благодарен вечности, вампиризму и Аро лишь за то, что они дали мне шанс дождаться тебя.

Я улыбнулась. Оказалось невероятно приятным слышать такие слова от того, кто занимает все твое сердце. Я так надеялась, что Марк и есть моя судьба. Наверное, тогда я тоже была бы счастлива вампиром. Марк с улыбкой посмотрел на меня и нежно поцеловал меня в губы.

Жаль, что наш поцелуй не мог длиться вечно.

— Скоро ты станешь такой же холодной, как и я, — задумчиво произнес он, отстранившись. — Но, знаешь, меня это не пугает. Я этому даже рад, — произнес он, погладив меня по щеке очень личным, интимным жестом. — У меня нет калленовского предубеждения относительно вампиров. Я не считаю нас исчадиями ада или жуткими монстрами. Кем бы мы ни были, все зависит от нас: мы всегда становимся ровно теми, кем и хотим быть. Это справедливо…

Я улыбнулась и потянулась к нему за еще одним холодным поцелуем. И на какое-то время нам стало не до разговоров.

— Времени до твоего обращения остается все меньше, — произнес он позже. — Мы должны успеть подготовить тебя к новой жизни как можно лучше, — Марк мечтательно усмехнулся. — Тебя ждет нечто волшебное. Хотя после трехдневного ада самое приятное заключается в том, что боли больше нет. А уж когда ты понимаешь, что именно с тобой произошло, что ты отныне практически всесилен… Это особое ощущение. И мне оно довольно приятно, — признался он. — Мне понравилось, как ты описала для себя первые дни после обращения. Все говорит о том, что ты понимаешь, кем ты собираешься стать. Это, несомненно, большой плюс для нас, — он кивнул, подтверждая свои слова. — Как я говорил, через три дня мук обращение закончилось, и я увидел перед собой совершенно другой мир. Я не буду тебе описывать, каким он был для меня. Это несколько индивидуально, так что я не хочу перебивать твои собственные впечатления.

— Что значит индивидуально? — я не удержалась от вопроса.

— Понимаешь, каждый человек — уникум. Кто-то будет восхищаться полевым цветком, а кто-то его не заметит, отдав предпочтение розе. Кто-то скажет, что грозовое небо серое, а кто-то назовет темно-синим, третий же скажет, что оно стальное… Все и для всех по-разному, индивидуально, применительно к каждой отдельной душе. И когда ты становишься вампиром, то начинаешь лучше видеть и слышать, больше ощущать, понимать… Но сам фактор «разного восприятия» не меняется, — подробно объяснил Марк. — Я, например, не мог оторвать глаз от неба. Мне казалось, в нем появилось так много оттенков, которых не было раньше… Небо словно зафиксировало мое внимание на себе. А вот Аро не нашел в небе ничего особенного, зато, по его рассказу, первое время не мог налюбоваться на ткани…

— Ткани? — я не смогла сдержать веселого удивления.

— Да, — усмехнулся правитель. — Аро трогал все ткани: одежду, покрывала, занавеси. Ему нравились эти тактильные ощущения, нравилось чувствовать разницу между разными материалами, различать цвета и оттенки. Но в большей же степени он любил осязать… Что поделаешь, Аро кинестетик! У него ведь и дар так работает, только через прикосновение.

— Интересно, — задумчиво протянула я.

— Да, вот именно это и является индивидуальным для каждого из нас. И я не знаю, что может увлечь тебя больше всего остального. Это может быть что угодно! Зато так увлекательно наблюдать за новорожденным вампиром… — мечтательно и с предвкушением произнес он, лукаво глядя на меня: понятно, за каким именно вампиром он собирался наблюдать.

Я едва удержалась от веселого фырка.

— Хорошо, что еще? — спросила я.

— Тебе следует осознавать, что ты станешь самым сильным существом на планете. Не иносказательно, а на самом деле. И это огромная ответственность, Белла, — уже серьезно сказал он. — Ты ответственна не только за себя, но и за жизни тех людей, что тебя окружают. А еще ты должна понимать свою ответственность перед всеми вампирами. Есть определенные правила, которые не стоит нарушать. Их мало и они просты. Ты знаешь какие-нибудь из них?

— Да, — я согласно кивнула. — Нельзя открывать себя людям. Нельзя питаться людьми в стенах Вольтерры. После охоты, где бы она ни была, следует уничтожать все следы своего присутствия, — быстро перечислила я давно заученный «материал».

— Молодец. Как видишь, с тобой Каллены нарушили правило. Но все обошлось. Ты оказалась слишком умной и догадалась обо всем сама. А вообще, знаешь, любимая, все могло бы быть еще проще… — последнюю фразу Марк протянул и характерно посмотрел на меня, словно ожидая какого-то отклика.

— То есть?

— Как только ты догадалась, Каллены могли бы просто уехать, испариться в неизвестном направлении, раз уж так хотели сохранить тебе жизнь, — пояснил он. — Им, как вампирам, должно было быть очевидно, что твоя жизнь в большей опасности, чем их жизни. Это было нечестно, ведь ты с самого начала должна была знать о нашем клане! Или, раз уж на то пошло и они так приблизили тебя, то у них должна была быть смелость и совесть, чтобы обратить тебя!