— Вот видишь, тебе неприятен тот факт, что у меня были женщины до тебя, — медленно проговорил он и подошел ко мне. — И, разумеется, не одна… И не две… Ты и без того понимала это, но все же надеялась… — он тяжело вздохнул. — И мне больно оттого, что причина твоего смущения и твоей обиды — это я. Именно поэтому я остановил тебя сейчас. Чтобы потом ты не пожалела, и не пожалел кто-то, кто станет твоим избранником, даже если это вдруг окажусь не я.
Он погладил меня по плечу невесомо, едва уловимо. А я с трудом удержалась от того, чтобы сбросить его ладонь. Нет. Я не могла этого терпеть! Все внутри переворачивалось от ужаса и липкого отвращения. Марк трогал этими руками других женщин, он прикасался к ним. Своими губами от целовал их губы, их лица, их груди…
Волна тошноты поднималась к горлу. Господи!
Мне хотелось убежать, спрятаться от него и от себя. Я не могла терпеть все эти чувства. И ревность, и обида, и разочарование… Я была разочарована и в нем, и в самой себе. Я не должна была так реагировать, но ничего не могла с собой поделать. И я злилась на себя за то, что одно лишь знание о былых романтических похождениях Марка, заставляло меня терять разум.
— Это было бы глупо, думать, что ты ждал так долго… — прошептала я.
— Нет, не глупо… Я должен был дождаться тебя, должен! — воскликнул он. — Потому что, я верю, моя судьба — это ты. И я уверен, что вскоре этот факт подтвердится, станет непреложной истиной. Но если вдруг… Я не хочу, чтоб ты повторила эту ошибку. Есть ошибки, которые нельзя исправить. И эта как раз из их числа, — печально произнес он. Лицо его выражало муку. — Я должен был дождаться… Я был должен это тебе. И мне невероятно жаль, что я этого не сделал. Прости меня за это, — прошептал он, виновато глядя мне в глаза. — Если бы тогда, однажды, ты отдалась Эдварду, ты бы об этом жалела сейчас…
— Ладно, — отрезала я: тут я с Марком была согласна. — Наверное, ты прав, — я раздраженно пожала плечами, подняла с пола свое платье и скрылась в ванной комнате.
Когда я вернулась, Марка уже не было. И я решила, что это правильно. Нам обоим нужно было успокоиться и подумать о сложившейся ситуации. Горячность могла только все окончательно испортить. Я злилась, я была опечалена и разочарована. И пусть.
Я люблю Марка. И, хотя меня трясет от ярости, я знаю, что его вины передо мною нет. Те женщины, с которыми он спал… Они в прошлом. Ведь и я когда-то любила Эдварда, я целовала его, я мечтала быть с ним вечно. Все это естественно. Так что я не имела права предъявлять Марку претензии.
Но мне нужно было побыть в одиночестве. Я была на взводе, не стоило усугублять ситуацию.
Волшебство кончилось. Усталая и расстроенная, я начала готовиться ко сну.
========== 15 ==========
***
В один из вечеров, Марк, наконец, поделился со мной своей историей. Я долго ждала этого момента, потому что узнать такое о любимом вампире — бесценно. К тому же близилось время моего обращения, и Марк стремился дать мне как можно больше знаний о том, что меня ждет. Мы все надеялись, что это поможет мне в первые месяцы новой жизни.
— Моя человеческая жизнь была слишком коротка, чтобы я запомнил ее в деталях. Обращение меняет нас всех, каждого. Людское прошлое становится каким-то далеким, словно накрытым вуалью, отчасти чужим… Я мало что помню. И почти все мои воспоминания касаются того, что тем или иным образом повлияло на меня настоящего, на меня — вампира, — начал он свою исповедь и, погрузившись в воспоминания, даже прикрыл глаза. — Помню Аро. Еще человеком. Мы всегда с ним дружили. Он был моим соратником, помощником и слугой. Мы были примерно одного возраста и родители не запрещали проводить нам время вместе. Мы росли, играли, обучались и все делали сообща. Моим родителям не была свойственна жестокость или гордыня, тому же они приучили и меня. Аро стал для меня не просто прислужником, а лучшим другом, советчиком, — Марк улыбнулся, по его тону я поняла, что братьев Вольтури связывает очень и очень многое. — Меня всегда интересовали науки и искусство, и, получив немалое наследство, я предпочел заняться ими, с радостью спихнув все финансовые дела на верного Аро. Он служим мне без упрека, надежно, и я не считал его слугой, не относился к нему так, как было принято относиться к слугам. Я относился к нему как к брату, хотя, конечно, мой статус накладывал некие обязательства в наших отношениях. Однажды, мне было тогда около тридцати пяти лет, а Аро — тридцать три, он пропал. Я переживал. У меня всегда был, если не сложный характер, то довольно замкнутый — я с трудом подпускаю к себе людей. Аро был моим единственным другом, единственным человеком, с которым я чем-то делился или обсуждал дела. Нас обоих устраивала такая ситуация. Я не задумывался об этом раньше, но когда он пропал, я понял, насколько друг важен мне, насколько я в нем нуждаюсь! Он был словно буфером между мной и миром, стеной, отчуждением, и, оставшись один, я чувствовал себя не только одиноким, но и потерянным, я чувствовал себя абсолютно беззащитным перед миром, — честно признался он и, немного подумав, добавил. — И мне это не нравилось. Разумеется, как только Аро пропал, я тут же начал поиски. Но они ни к чему не приводили… Это сейчас найти человека можно в два счета. Тогда все было иначе. Аро был постоянной величиной в моей жизни, с самого детства и до времени пропажи он всегда был рядом. Без него я словно потерял часть души. Я был в отчаянии, — Марк задумался, глядя в одну точку, и помолчал, прежде чем перейти к главному. — Спустя два года Аро нашелся сам. А я к этому времени походил на одинокого угрюмого асоциала, — он фыркнул. — Все было до комичного просто. Спустившись в библиотеку как-то утром, я увидел, что брат сидит за своим любимым столом и разбирает какие-то бумаги. Все как всегда, словно и не было ничего: ни его пропажи, ни этих двух лет моего тотального одиночества, ведь Дидим тогда была замужем, а ее супруг был самодуром и немного тираном-ревнивцем, мы редко виделись. Сначала я был безмерно удивлен. Мало того, что я никак не ожидал его возвращения, так Аро и вел себя необычайно холодно со мной. Это смутило. А потом я впал в неконтролируемую ярость! Я накричал на него, перевернул пару столов и швырнул в него вазой, — Марк рассмеялся. — Слишком поздно я понял, что ваза летела прямо по курсу, и вдруг испугался, как никогда. Но на мое удивление ваза разбилась, едва столкнувшись с братом, и ничем ему не навредила. Аро рассмеялся и с коварной улыбкой посмотрел на меня. И тут я понял: Аро не такой, каким был раньше. Он уже не тот, кого я знал. Мой мозг тут же отметил для себя то, что в запальчивости я не заметил: бледность чуть желтоватого раньше лица, какая-то невероятная идеальность черт вместо прежней обычной неидеальности, лежащие в порядке непослушные волосы, кошачья грация вместо прежней мужской тяжеловатой поступи… И полное отсутствие иных изменений. В таком-то возрасте увядающая молодость особенно заметна. Если до тридцати ее можно поддерживать и сохранять, то в средних летах… Скажем так, природа берет свое. Аро же не изменился. Более того, морщинки на лбу разгладились, мелкая паутинка около глаз — исчезла, он стал не то, чтобы моложе, но как-то в целом Аро стал явно лучше выглядеть. Особенно стоит упомянуть его новый оттенок глаз. Раньше он был темно-коричневым, почти черным… Теперь в радужке вампирских голодных глаз без труда был виден цвет крови. Я впал в ступор. С одной стороны, я не мог не заметить всех этих изменений, они обескураживали меня, но, и это с другой стороны, я отказывался верить в это. Я понимал, что Аро стал кем-то другим, кем-то нечеловечным. Но поразмышлять на эту тему он мне не дал, — поделился Марк. Он перевел взгляд на меня и кратко окончил свой рассказ. — Аро спросил у меня, готов ли я быть с ним всегда. Я, не раздумывая, согласился. Ведь несмотря на все доводы все еще шокированного разума, я был невероятно рад, что Аро жив. Я не подозревал только, что всегда может длиться так долго. Получив мое согласие, Аро укусил меня. И началось обращение…
