— Да уж, — протянула я. — Тысячелетия одиночества, что может быть хуже?

— Конечно, есть дети, другие близкие, но вампирскую любовь, действительно, не заменить никем другим, — признался друг.

Мы немного помолчали, прежде чем Деметрий вновь продолжил:

— И, отвечая на твой вопрос: почему именно я, именно сын, именно Марка? Да потому что мне пришлось помогать ему в этой безумной грандиозной затее с книгами! Даже не пришлось, я сам вызвался. Мне всегда такое нравилось. За несколько месяцев работы мы о многом поговорили, многое обсудили и, как выяснилось, оказались феноменально похожи. Нас трудно было назвать друзьями, все же была неловкость между правителем и его подчиненным, была разница в реальном возрасте и даже в возрасте обращения… Марк воспринимал меня как младшего, как сына, а я считал его не равным мне другом, но проникся к нему сыновним уважением и преклонением перед его мудростью. Вопрос как-то особо и не стоял… Просто Аро однажды заметил, что Марк, кажется, наконец-то, тоже обрел себе наследника и сына. С этих пор все так ко мне и относились. Первоначальная неловкость прошла, и так я стал сыном правителя.

— Интересно, — ответила я. — Это значит, Джейн копия Кая, а Алек — Аро? Я, конечно, и раньше замечала, какие близнецы, но насчет увлечений и характеров правителей я была не в курсе.

— Да, не иначе, воля судьбы. Но ведь это хорошо, — улыбнулся он.

— Это просто отлично! — Воскликнула я.

Деметрий рассмеялся.

— Ну, чем еще вы с Марком занимаетесь? — Полюбопытствовала я.

— Разным. Марк продает свои картины, занимается наукой. Еще — пишет музыку, в основном ближе к классике. Вы уже учились играть на скрипке?

— Да, учились, — я немного смутилась и тут же постарался отогнать воспоминания о последнем уроке с Марком.

— Ну, вот, этим мы и занимаемся! — Сказал он. — Только мне ближе писательство, а не живопись. Я пишу стихи, занимаюсь скульптурой, кстати сказать… Стихи-то я в основном про Хайди пишу, хотя, конечно, могу о чем угодно. Но, сама понимаешь, любовь, дама сердца и так далее, — он весело поиграл бровями, — зато, ей приятно.

— О, еще бы, — восторженно протянула я. — Ты — романтик.

— Наверное, есть немного. Зато, не как Аро: пришел, увидел, победил. Думаю, свою любимую он просто украдет, как было принято в некоторых странах, — рассмеялся он.

— О! — Я жутко удивилась.

— Да, повезло тебе, что ты не объект любви Аро! Хотя, кто знает, Кай вон вокруг Розали как увивается… То казнил всех под ряд, а теперь — тоже романтиком стал. Любовь…

— Да…

***

— Белла, ты уже готова?

— Да, папа, входи!

Отец вошел в мою комнату и огляделся в поисках именинницы. Я стояла около окна, когда он прервал мои размышления. Вспоминала, как много времени провела в этой комнате, как много очень счастливых и очень печальных, в чем-то, даже трагичных моментов жизни прошли именно здесь. Моя спальня в мамином доме, хоть я и прожила там на порядок дольше, так и не стала для меня важной точкой в судьбе. Покидая Флориду, думала ли я тогда, что больше никогда не увижу ту спальню, тот дом, тот город? Нет, мне казалось, что это в Форксе я буду временно, проездом, но временной оказалась вся моя та жизнь.

Конечно, когда я стану вампиром, моя вечная память будет хранить и желтый потолок, и нежные зеленоватые обои, и полку с книгами и еще очень много чего. Но уже сейчас мне кажется, что моя жизнь до переезда в Форкс — настолько далекое прошлое, что и не вообразить словами.

Я стояла и смотрела в окно. Красивая, наряженная перед приходом гостей, готовящаяся отмечать свое двадцатилетие, свой последний день рождения… Я улыбалась, вспоминая свой первый день в Форксе, первый день в школе, знакомство с Анжелой и Джессикой, знакомство с Калленами, с Эдвардом, наши отношения, дружба с Элис, мое одиночество, когда Каллены уехали впервые, моя боль… Тогда я так же проводила время здесь, тупо глядя в окно, не думая ни о чем, желая самой себе смерти. Лишь дружба с Джейком и жалость к родителям заставили меня отступить от рокового шага, а потом, словно по кругу, вновь Эдвард, Каллены, школа, наши чувства. И испытания: Виктория, страх, боль, одиночество, кома. Никогда бы не подумала, что буду вспоминать все это с улыбкой на губах, без замирания сердца, но так оно и есть сейчас.

«Спасибо, спасибо, спасибо», — повторяю про себя, не зная, кому адресуя. Судьбе ли, жизни, Розали, Чарли, Джейку, девочкам, Вольтури, Деметрию или Марку… Я запуталась… И в тоже время понимаю, что нет ничего проще. Все ясно и легко. Я благодарна за жизнь, за новый шанс, за скорое бессмертие, за возможность всегда быть с друзьями и встретить однажды свою вечную любовь. Я рада, что Эдвард полюбил другую и оставил меня, что со мной Розали и Джаспер, что мой дом теперь — Вольтерра. Хорошо, что все сложилось так, как сложилось.

Говорят, что Бог всегда делает так, как нам будет лучше. Теперь я понимаю, что это правда, это самая непреложная истина! Нужно только отвлечься от боли, от самого себя, найти силы посмотреть вокруг, довериться другому человеку или высшим силам… Нужно поверить, и тогда очевидность этого факта не оставит сомнений…

— Белла, звонили твои подруги, они уже выезжают. Минут через десять, думаю, будут. Пора спускаться к гостям. Да… — Чарли замялся, — и мама твоя… В общем, мне жаль Деметрия.

— Папа… — с укором произнесла я, — не наговаривай на маму, она просто любит обращать на себя внимание и флиртовать. Я иду, не волнуйся.

Отец вышел из комнаты, а я постояла еще минутку и вышла вслед за ним. Сегодня прекрасный день — день моего рождения.

— Белла, дорогая, посмотри, что мы тебе приготовили! — Мама тут же взяла меня в оборот, подмигнув Деметрию.

Деметрий искусственно улыбнулся, а я хохотнула про себя.

К нам с Рене подошел Фил и достал из кармана какой-то сверток. Она приняла сверток, развернула, открыла коробочку и достала ослепительной красоты гребень для волос.

— Это принадлежало моей бабушке, — радостно произнесла она, — мы рубины вставили, они тебе очень идут! Передай это своей дочери, когда та подрастет, а она — своей…

Мама расчувствовалась и расплакалась. Я тоже была на грани. В основном, от понимания, что никакой дочери подарок я не передам, у меня просто не будет дочери, я скоро стану вампиром. Не то, чтобы я мечтала о детях… Но я вдруг осознала, что это не так уж и плохо — продолжить свой род, оставить на земле что-то после себя. Но я остаюсь сама! И это был мой выбор. Жалеть уже поздно. Я печально взглянула на Деметрия, как на единственного во всем доме, кто понял сейчас мои чувства. Он грустно улыбнулся мне и кивнул. Я обняла маму и Фила, приняла подарок, поблагодарила их несколько раз и отправилась встречать подъехавших девочек.

— Белла, Белла! С днем рожденья! — С порога весело загомонили они.

— Спасибо, Джесс, Анжела! Проходите скорее!

— Спасибо. Да, да, спасибо. Ах! Чарли. Я рада! Мама. Деметрий?! — Сколько раз за сегодня я произносила все эти слова, я уже не знаю!

Мир вокруг меня вертелся как волчок, а время летело, как сумасшедшее. И я осознала в один момент, что уже наступил вечер, гости разошлись, а я ужасно устала. Пожелав спокойной ночи Чарли, я поднялась в свою спальню, мечтая упасть на кровать и спать, не раздеваясь. Но моим мечтам не суждено было сбыться.

— Деметрий? — Я несказанно удивилась, увидев друга в кресле.

— О, Белла, ты так жестока! — Со страдальческой миной произнес парень. — Мне пришлось есть вашу человеческую еду. Меня тошнит.

— Не ври! — Возмутилась я. — У вас в глазах даже линзы растворяются под действием яда. Уверена на все сто: еда уже растворилась!

— Ну, да, — неуверенно начал вампир, — но, ты бы знала, какое это мучение для вампира — съесть хоть немного вашего салата или торта. А Рене, как назло, все подкладывала мне и подкладывала этой вашей ерунды, сетуя на мою худобу. Она говорила, что мне нужно правильно питаться, Белла, нет, ну представляешь! Знала бы она, чем я питаюсь на самом деле! — Деметрий уже вовсю смеялся, а вместе с ним и я.