И мне кажется, что Карлайл и Эсми на самом деле любят только Эдварда. Они не поддержали Роуз, не попытались найти и удержать Джаспера… Для них все это не важно, ведь есть рядом любимый сын — Эдвард. Они не могут не знать, где мы сейчас находимся, и я что-то не вижу их у ворот замка с желанием спасти своих детей от кровожадных и властолюбивых (как они сами кричат на каждом углу) Вольтури. Кажется, им просто наплевать. Мне даже неприятно самой делать такие выводы, это кажется грубым, кощунственным, но то, как они поступают, не оставляет мне выбора.

— Да, Розали, я нередко говорил об этом Карлайлу, но он отказывался слушать меня. Даже не знаю, откуда в нем всегда было столько противоречия нашим вампирским устоям? — отвлек меня голос Аро.

Я прислушалась.

— Значит, так может быть, — спросил Джаспер. — Вампир может полюбить постепенно?

— Да, конечно может! — ответил правитель. — Вампиры произошли от людей, и ничего другого нам не остается. Ты видишь и сам, мой друг, что вампир может любить и простым, человеческим чувством, но только вампирская любовь вечна. А вот находим мы свою любовь также, как люди: одни с первого взгляда, а другие — выращивает ее из симпатии или даже из простой человеческой любви, — начал рассуждение Аро. — Карлайл все это знал. Но ему было известно не только это. Я не уверен, стоит ли говорить, но, наверное, так будет правильнее. Горькая правда всегда лучше сладкой лжи… Карлайл знает и то, что вампирская любовь может быть только между вампирами! Как выяснилось недавно, изредка она рождается между вампиром и оборотнем. Хоть мы и были исконными врагами, в нас есть нечто общее: все мы были людьми, и все мы сверхъестественны. Но, — Аро остановился прямо передо мной и печально улыбнулся, — вампир не может полюбить вампирской любовью человека, и Карлайл это знал!

— Ах! — вздохнула Розали.

А я сначала не поняла, что произошло. Я обернулась на подругу и увидела, что та с ужасом на лице смотрит на меня. Примерно также на меня смотрел и Джаспер. И только тут до меня дошло. Вампир не может полюбить человека! Ах, какая ирония. Не может. Не может! Эдвард не любил меня вечной любовью, и Карлайл это точно знал! Зачем? Почему тогда? За что?

— Зачем тогда… Почему он позволил? — задыхаясь от боли и обиды, спросила я.

— Знаешь, прекрасная Изабелла, я и сам сначала не понимал, почему Карлайл так яро отвергает все вампирские законы, но со временем это стало очевидным. Видите ли, мои дорогие, — начал объяснять Аро, — Карлайл не был готов к вампиризму. Более того, он с вампирами боролся! И нет вины Карлайла в том, что он не смог привыкнуть к своей новой сущности. Он — вампир, но делает все возможное, чтобы стать человеком. За столько лет он не смирился… Карлайл так сильно не хотел становиться вампиром, что не смог принять нового себя. Отсюда и отторжение всего вампирского. Он словно пытается вернуться к человеческой жизни: водит вас в школу, работает врачом, отрицает многие неопровержимые догматы вампиризма. Но он не может понять одного: он больше не человек и никогда им не станет! Он может быть плохим или хорошим, может питаться животными или людьми… Все это никоим образом не определяет того, кем он является физически! Да, возможно, после смерти Карлайл и попадет в рай, ведь он не убивал людей, но это — его выбор. Другим же он выбора не дал, ведь вся его семья зависит от него и перенимает такую же ненависть к вампиризму, что бушует в самом Карлайле.

Некоторое время все помолчали, осмысливая.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, Аро, — кивнув, сказала Розали, — кажется, я сталкивалась с подобным. Но разве нет другого пути? Что, если ему хочется быть ближе к людям, помогать больным. Неужели это плохо для вампира? Неужели все это невозможно, если ты не человек? Что же тогда остается, безвылазно сидеть в четырех стенах? — Розали говорила с горячностью и очень эмоционально.

Я тщательно вслушивалась в разговор, стараясь не упустить ни одной важной детали. Мне нужна была вся информация перед тем, как я сделаю окончательный вывод.

— О, нет, моя дорогая, — с наигранной печалью произнес Аро, — неужели ты думаешь, что мы так и живем? Разве ты не видела, как одеваются многие из нас? Разве Джейн не сопровождала вас с Беллой в рестораны и кафе, принадлежащие Вольтури? Разве можно вести бизнес, совершать прогулки и заниматься наукой, сидя дома?

— Но как же… — растерянно обронила подруга.

— О, моя юная Розали, как я вижу, Карлайл совсем запутал вас, — Аро с искренним разочарованием в голосе покачал головой, — мне так жаль. Мы — вампиры, и у нас есть возможность жить так, как мы этого хотим, наплевав на время и условности. Мы не обязаны разыгрывать комедию, посещая старшие классы школы из века в век! После второго раза, уверен, это становится скучным. Мы пошли по иному пути. Вампиры нашего клана занимаются тем, чем хотят: пишут картины, содержат музеи, приюты для сирот, занимаются научными исследованиями, узнают мир. Все пути перед нами открыты! Нужно только чуть-чуть осторожности и ума. Как видишь, у нас это получается, — раскинув руки в стороны, с нескрываемой гордостью произнес он. — Мы приняли вампиризм, вобрали его всей душой, полностью, изучили новых себя! И это самое лучшее, что могло произойти с нами. Глупо терзаться всю вечность от нереализованных надежд, когда можно их реализовать, но немного иначе. Тот факт, что мы пьем кровь людей — это совершенно из другой оперы. И никак не относится к тому, о чем я говорил. Мы разрешаем вам пить кровь животных, и это ваш личный выбор, вы сами несете ответственность за него. Как и мы — за свой выбор. Но, что бы мы ни пили, мы все — вампиры. Мы все — те, кто мы есть. У нас у всех разный характер, разные интересы и способ насытиться, но в остальном мы одинаковы. И ни один из нас не должен отвергать то, что дарит нам вечность. Это, по меньшей мере, глупо, хотя бы потому, что ничего не изменить!

Аро говорил убедительно. Ему хотелось верить. К тому же, я не нашла видимых противоречий в его словах. На первый взгляд во всем он выходил прав.

— Да, должно быть вы правы. Нужно время все осознать, — произнесла Розали, печально потупившись.

— Этого у вас никто не отберет. Время — наше главное богатство, — Марк подвел итог беседе, и всем стало понятно, что пора расходиться.

Нам всем нужно было подумать, обсудить в своем тесном кругу, сделать личные выводы и принять важные решения.

Слишком много информации для одного дня. Чувствую, буду размышлять над этим еще долго. Но у меня оставался еще один важный вопрос, требующий моего незамедлительного внимания. Поэтому, когда все направились к выходу, я, наоборот, подошла к Аро и спросила:

— Господин, я должна попросить вас, спросить. Возможно ли кое-что… — промямлила я, а потом, наконец, решилась, — понимаю, что это глупо, но я не могу исчезнуть просто так! Будет ли мне позволено общаться с отцом? Хотя бы иногда. Хотя бы просто звонить?! Господин, простите, если я… — я в волнении облизала засохшие губы и подняла глаза, чтобы посмотреть на правителя.

Аро изобразил мину глубокой задумчивости. Было видно, что мой вопрос ему не слишком понравился. И я знала, что правитель отреагирует так. Но я хотела спросить. Пора принимать взрослые решения и отвечать за них. Я должна была попробовать!

— Дорогая моя, — немного помолчав, ответил Аро, — я не в восторге от твоей идеи, но вынужден согласиться с тобой. Я подумаю, что можно сделать с твоей проблемой, и завтра сообщу об этом.

— Спасибо, большое спасибо, — залепетала я, покраснев от напряжения и стыда.

Я поклонилась господину и пулей вылетела из зала.

Весь оставшийся день я провела в размышлениях. Я мечтала о том, что мне будет разрешено позвонить Чарли, как-то успокоить его, объяснить, почему мы больше не увидимся. Я надеялась, что Вольтури не причинят ему вреда. А потом, по истечении этих шести лет, когда я стану свободной вампиршей, я хотела бы вернуться в Форкс и поселиться где-нибудь недалеко от отца, чтобы помогать ему, быть рядом. Ведь его жизнь коротка. Чарли — человек. Я просто обязана посвятить какую-то часть своей вечной жизни ему! Даже не так, я не обязана, я этого хочу! Но сейчас решение не за мной. И мне оставалось только ждать до завтра.