В рассказе «Восьмерка задним ходом» перед нами другой участок того особого фронта, которому Рут Вернер посвятила лучшие годы своей жизни. И здесь повествование ведется от первого лица, в основу его положен эпизод в Данциге, когда героиня рассказа сдавала экзамен на водительские права. Тут в роли «гегеншпилера» выступает данцигский чиновник, «обыкновенный» фашист, с нетерпением ждущий часа, когда в Данциге будет установлен так называемый «новый порядок». Может показаться удивительным, что из всей польско-данцигской эпопеи разведчицы Сони писательница Рут Вернер отобрала лишь один и довольно безобидный эпизод. Думается, что причину этого следует искать в скромности и самокритичности автора, ведь в мемуарах записано: «Я считала, что делаю в Польше слишком мало, и поэтому была рада, когда год спустя, в июне 1938 года нас отозвали»[4]. Такое высказывание полностью в духе основной позиции Рут Вернер, чурающейся хвалебных самооценок. В вышеупомянутом интервью она, в частности, сказала: «Они (читатели. — В. Д.) уже знали меня как писательницу; после выхода «Донесений Сони» они видят во мне героя, но никто не может требовать, чтобы я сама видела в себе героя».

В этом небольшом по объему рассказе мы встретим интересный мотив, тесно связанный с «дуэлью», состоявшейся в автомобиле. Ведь «секундантом» в ней был «человек середины», вполне порядочный бюргер. Перед ним фашист пока еще был обязан изображать справедливость, а еле слышные подсказки опытного инструктора и его дружеское участие служили поддержкой женщине за рулем. И вдруг — в критический момент — попутчик позорно спасовал и трусливо бежал с поля боя. Вся сцена воспринимается как притча о тех демократах-«попутчиках», чье капитулянтство расчищало фашистам путь к власти, она вносит новое звучание в творчество Рут Вернер. К счастью для разведчицы, ее окружали другие люди; виселица или долгие годы тюрьмы выпали на долю многих из них. «Судьба остальных, — пишет Рут Вернер, — мне неизвестна, но я точно знаю, что никто из них не предал своих товарищей, вот почему я живу на свете и могу записать эту историю».

С наиболее сложным «гегеншпилером» мы встречаемся в рассказе «Тетя Мееле», завершающем сборник. В нем повествуется о швейцарском периоде разведывательной деятельности отважной «Сони». Теперь ее работа была направлена непосредственно против нацистской Германии. В горах французской Швейцарии она сняла небольшой дом на холме и въехала в него вместе с двумя детьми. («Дети всюду были со мной, где бы я ни работала. Я всегда старалась окружить их теплом и уютом — ведь они были лишены родины».) Вместе с ними в эту крестьянскую усадебку въехала тетушка Мееле, которая взяла на себя ведение хозяйства и уход за детьми. Прототипом колоритного образа явилась Ольга Мут, няня в семье Кучинских; малыши прозвали ее Олло. Она пришла к ним за несколько лет до первой мировой войны, прочно вросла в жизнь чужой семьи и стала в ней своим человеком. Когда Кучинские эмигрировали в Англию, Олло не выдержала разлуки и вскоре последовала за ними. Потом она в качестве няни поехала с Рут Вернер в Польшу, а теперь помогала ей в Швейцарии. И вот женщина, всю жизнь нянчившая чужих детей, любившая их как своих собственных, которых у нее никогда не было, неожиданно превратилась в предательницу. Воистину удар в спину! К тому же его нанесли в труднейший момент — началась вторая мировая война. Писательнице удалось психологически убедительно раскрыть мотивы предательства в общем-то вполне приличного человека и правдиво передать трагизм возникшей ситуации. Впрочем, не сомневаюсь, что Рут Вернер сочла бы это тоже «высокими словесами», никакой трагичности она бы тут не усмотрела: такой была ее жизнь, жизнь человека с высокоразвитым чувством долга. «Ночью мы выкопали рацию, в последний раз я работала здесь. Через несколько дней я выйду в эфир уже на новом месте. Мы решили не делать долгого перерыва. Шла война, и мы обязаны были рискнуть, несмотря на возможные последствия предательства Мееле». Отвага и умение предельно мобилизоваться в нужный момент — характерные повседневные качества бойца особого фронта и в военное и в мирное время. В «Гонге торговца фарфором» автор пишет: «Откуда ему знать, что я плохо себя чувствую? Впрочем, разве можно не выполнить задание только потому, что чуть с ума не сходишь от боли и усталости, — такая мысль нам бы и в голову не пришла». Вот естественный ход рассуждений разведчика; ведь не случайно маршал Советского Союза А. М. Василевский отметил, что разведчик «…первый боец в цепи воюющих…»[5].

Итак, все три рассказа повествуют о совсем различных людях, о разных событиях — и все-таки об одном и том же: о трудных буднях напряженной и рискованной разведывательной работы. То, что долгие годы, словно в тайнике, хранилось в душе писательницы, выплеснулось в ее рассказах — искренне, страстно и очень достоверно. Ведь недаром сказал поэт: «Разведчик может век молчать, но он и дня забыть не может».

Книга, предлагаемая вниманию наших читателей, дополнена повестями «В больнице» и «Летний день», о них говорилось выше. Подчеркивая автобиографичность «Летнего дня», Рут Вернер сказала: «Мы до сих пор ездим в те места, на лоно природы, уже тридцать лет подряд. Раньше мы выезжали с тремя детьми, потом без старшего, затем и без дочери; наконец и младший перестал участвовать в поездках, все выросли. Тут меня одолела сентиментальность, и я написала эту повесть». Некоторые критики упрекали автора в чрезмерной идилличности «Летнего дня». Думается, что для подобных упреков оснований нет. В удивительной гармонии семейных отношений, в картинах слияния человека с природой проявился естественный и устойчивый оптимизм Рут Вернер, которая охотно признается в том, что ее жизнерадостность «почти автоматически» проявляется в ее книгах. Не закрывая глаза на трудности, писательница отчетливо видит перспективу развития социалистической Германии и уверена в ее будущем.

Рут Вернер по-прежнему активно участвует в общественной жизни страны, считая это логическим продолжением своей прежней деятельности. Не случайно с трибуны VIII съезда писателей ГДР она бросила яркую метафору: «Писатели ведь тоже разведчики».

В. Девекин

DER GONG DES PORZELLANHÄNDLERS

DREI ERZÄHLUNGEN

© Verlag Neues Leben, Berlin 1976

Редакторы А. Гугнин, И. Ошанина

«Синяя звезда» — так называлась пражская гостиница, в которой я снимала комнату. Находилась она неподалеку от Пороховой башни. В тревожном волнении я вышла на улицу, быстро миновала большой универсальный магазин и очутилась на набережной Влтавы. Этот мартовский день 1934 года был необычайно холодным. Голые ветви деревьев заиндевели, над рекой плыли клочья тумана, поднимались вверх, редели, таяли под напором ветра, словно тонкая паутина, открывая вид на Карлов мост, холмы и Град. Редкой красоты зрелище, но любовалась я им недолго, секунда-другая — и в мозгу снова закружились беспокойные мысли.

Мне доверено задание, которое на несколько лет вперед определит мое будущее. Нужно выехать в Маньчжурию и попробовать закрепиться там надолго, лучше всего в Фыньяне. Беседовал со мной товарищ Карл. Мы были знакомы не первый год, но я понятия не имела, кто он по национальности — венгр, чех, румын? Много говорить ему не пришлось, я отлично представляла себе, что́ значит работать с китайскими партизанами в оккупированной японцами Маньчжурии.

Согласилась я не раздумывая, но хвалить меня не за что — для профессионального революционера все решает дисциплина. О своем быстром согласии я упомянула по одной простой причине: дело в том, что остальные пункты задания вызвали у меня тревогу и даже внутреннее сопротивление.