– Их было восемь, – неожиданно звучным голосом объявил старик. – «Стремительный», «Грозный», «Коварный» и «Ярый» несли сто гребцов. Ломились набитые трюмы у «Ветра», «Тучи», «Звезды» и «Луны». Они везли драгоценную амбру, тяжелые штуки сукна, прекрасные острые сабли, каких не видели наши края. Шторм и волны океана выкинули скитальцев на берег благословенного края. Там их встретили с миром, омыли соль с тел, принесли чашу дружбы. И дев чернооких прислали, утешить в потерях...

Сказитель долго перечислял имена людей, которые стали основателями новых семей в древнем Зебанаваре, который тогда назывался совсем по-другому. Подробно описывал, как и каким образом возвышались пришельцы, которых коварный океан занес в место, откуда нельзя было вернуться в родной дом. Как они строили привычный для себя мир в новых условиях, среди дружелюбных аборигенов. Так зарождалось еще одно древнее царство, ставшее сейчас западной провинцией империи. Куккья – морские бродяги? Похоже, что так. Сказитель незаметно для слушателей пропускал текст, отставляя в сторону некоторые камни... интересно, о чем повествовали они? О битвах и потерях?

По окончании рассказа ненадолго воцарилась тишина. Я замер вместе со всеми, затаив дыхание: после витиеватого слога бесед, изысканных стихов и танцев лаконичные чеканные строки старинных хроник действовали завораживающе. Внезапно очарование момента нарушил уже знакомый мне болтливый красавчик. Он вышел из-за пиршественного стола и сел у ног старика, низко поклонившись каменным таблицам.

Море – ты мать мне, моя ты судьба,

Даль голубая.

Брошью на плечи у солнца взята

Прядь золотая.

Море – ты память, грозы и тучи.

Вот мое сердце – дели пополам,

Ветер колючий3.

Низкий, задушевный голос удивительного тембра подхватил маленький оркестр. Певец был прекрасен, страстен, нежен и благороден. Песня то птицей взлетала под купол зала, то шелестом волны ласкала слух, пробираясь в душу и касаясь ее бархатными лапками... Практически у всех присутствующих навернулись на глаза слезы, а пара пожилых меломанов в голос зарыдала от восторга. В эти минуты он властвовал над нами по праву.

Я передумал рвать ему язык.

Официальная часть сменилась всеобщим непринужденным общением. Знатоки чатуранги направились к столику, на котором были расставлены фигуры игры, вырезанные из драгоценных камней. Поклонники осадили певца и он, сияющий и раскрасневшийся, купался в потоках похвал. Любители старины окружили аэда и о чем-то вежливо расспрашивали его, благоговейно касаясь кончиками пальцев края гранитных пластин. Трудолюбиво пыхтел над камнями и давешний непослушный подмастерье брюзгливого мастера-поборника нравственности, стаскивая их в кучу, как пастушья собака сгоняет отару овец. Так жаждет помочь?

– А что написано здесь, почтенный? – юноша с любопытством рассматривал обломок плиты. Даже издалека мне было видно, что камень невообразимо стар.

– Вот нахал! – возмутился его наставник и низко поклонился аэду. – Простите дерзкого юнца. Он талантлив, но совершенно невоспитан. Я удвою наказание, которое он уже успел заработать сегодня, ибо...

– Не стоит, – мягко улыбнулся старик. – Юность всегда порывиста и нетерпелива. А если, как Вы говорите, он талантлив... – аэд подслеповато вгляделся в протянутую скрижаль. – «Одна станет двумя...» О-о-о, юноша наткнулся на удивительное, загадочное сочинение известного с древности пророка Эгиалая. До сих пор мы не можем понять, какой смысл вкладывал он в эти строки. Но ничто в нашем мире не случается просто так, и если эти слова должны были сегодня прозвучать – они прозвучат.

Тишина вновь воцарилась в пиршественном зале, но совсем не такая, как раньше. Я слышал, как стихли голоса гостей, шорох ног слуг, потрескивание благовонных палочек в курильницах, даже цвирканье ночных цикад и шелест листьев в саду за окном. И тогда рокотом морского прибоя ворвался в зал строгий голос хранителя древних знаний:

Одна станет двумя, кровью питая бездну.

Мир оживет. Пройдет

Боль. Но не исчезнет

Разбитое сердце трона.

Бездна зовет. Ждет

Ту, что наденет корону.

Четверо станут одним, над нами щит водружая.

В диких степях растет

Бездны сестра родная.

Она наш меч. Наша кровь.

Сердца единого мед.

Не потеряй ее вновь.

Уф-ф-ф, впечатляет. Даже, кажется, Учителя Доо пробрало до печенок, вон как сверкает глазами. Да и остальные забросали вопросами аэда... вопросами, на которые у него не было ответов. Никому не удалось разгадать, что именно узрел прорицатель Эгиалай сквозь тьму веков. Но зачем мне пророчества давно минувших дней? Есть более насущные проблемы, которые надо решать незамедлительно.

Я незаметно покинул зал и прокрался в наши комнаты. Кинулся к сундукам, в которые были сложены уже упакованные для путешествия вещи. Так, где?.. Вот он, мой походный костюм. Пояс снаряжен как положено: нож, подорожная, шнур. Деньги и чеки вложены в непромокаемый карман. Это хорошо, потому что припасы нам должны были принести лишь утром. Дорогу я помню, доберусь быстро. Сию, недовольно сопя, умостился на плечо, и я решительно двинулся к выходу.

– Куда ты собрался, мой друг? – в общей гостиной меня поджидал Учитель Доо. – Потерпи до утра, лодка ждет нас с рассветом.

– Домой, Учитель. Я должен быть дома.

– Не должен, – мягко возразил учитель. – У нас совсем другие заботы.

– Мне все равно, – кулаки непроизвольно сжались. – Я должен быть дома. Ты знал, что там не все ладно?

Я не желал в чем-либо обвинять Учителя Доо, но не смог совладать с бессильной злостью.

– Догадывался, – он с сочувствием посмотрел на меня и спокойно опустился на подушки.

– И ничего мне не сказал? – хотелось ударом стереть улыбку с его губ. В кровь!

– Твой отец умен, – наставник все так же спокойно и участливо смотрел мне в глаза. – Умен и осторожен. Уже больше сорока лет успешно использует подводные течения имперской политики к вящей выгоде рода, беря верх над врагами и завистниками, и, что естественно, приумножает их ряды. Он знает, что нужно делать, и сделает все, чтобы исправить ситуацию. Не стоит ему мешать.

– Что с братом? Ты знаешь, в чем его обвиняют? – бушующее в груди бешенство начало утихать.

– Кто посмеет открыто обвинить в чем-либо наследника высшей семьи? До меня доносились лишь слухи и сплетни.

– Но я обязан помочь...

– Ты не сможешь, – Учитель Доо внезапно очутился рядом и уверенно подхватил ремень заплечного мешка, внезапно выскользнувший из рук. – Пока – не сможешь. Терпение, мой мальчик, – он почти силой усадил меня на подушки, согнав с плеча хранителя. – Ты еще слишком слаб и неопытен, чтобы стать отцу настоящим помощником. Твоя задача – научиться всему, что может пригодиться в будущем, когда наступят на самом деле тяжелые времена.

– А они наступят?

– Обязательно, – радостно заверил меня Учитель Доо.

На рассвете мы простились с гостеприимным домом Шандиса Васа Куккья. Мешки были набиты до отказа припасами, а души полны благословений и добрых пожеланий. Легкая лодка с навесом качалась у небольшого причала, к которому от садовой калитки вела мощеная дорожка. Старший лодочник взял в руки весло и, оттолкнувшись от берега, вверил нас тихому, но мощному течению Матери рек. Мы беззвучно скользили по поверхности вод, оставляя за спиной древние камни, пышные сады и величественные дворцы Хариндара. Беспокойство, которое не покидало меня все это время, слегка утихло. Я покорился воле Судьбы.

Петляя по одному из притоков Манитулоо, куда свернули, как только столица осталась позади, мы пробиралась сквозь джунгли. Радовали взор величественные батангоры и салы, раскидистые баньяны воздушными корнями соединяли небо и землю. Иногда их сменяли густые заросли бамбука – высокого и неправдоподобно прямого, растущего «по колено» в воде. С ветвей деревьев тянулись к стремительным водам плети орхидей, нежный аромат которых таил легкую нотку разложения. Пахло болотом, прелыми листьями, подгнившими фруктами, которые чем-то не угодили взыскательному вкусу обезьян, с гиканьем скачущих по лианам. Я не всегда мог сразу отличить лозы лиан от змей, коих было предостаточно. Обезьяны – тоже. Под немелодичные вопли взлетающих пестрых попугаев маленькими мартышками лакомились величественные питоны и хозяева тихих заводей – анаконды. Буро-зеленые бревна крокодильих спин лениво покачивались в воде у самых корней деревьев, поджидая добычу. Пауки густо оплетали нижние этажи джунглей своей паутиной, в которую попадали и мелкие хамелеончики, и огромные бабочки невообразимо ярких расцветок: бронзовые, пурпурные, бирюзовые... Царство жизни, идущей рука об руку со смертью.