— А как ты меня нашел? — кисло поинтересовался я. — Сюда же не заходит никто. Безлюдье полное, не добраться.

Вместо ответа Ннар молча указал пальцем. Я проследил его жест и увидел свою птичку. Она сидела и смотрела на меня своими крошечными черными глазками.

— То есть, ты хочешь сказать, что меня сдала вот эта пичуга? — не поверил я.

Ннар кивнул.

— Все были уверены, что ты случайно сорвался и погиб, — произнес мой эльф. — Все, и орки и эльфы. Все выражали мне свое сочувствие. Что я так быстро овдовел. Но я знал, что ты сделал это сам, нарочно и осознанно. Первое время просто не мог с этим смириться. Но я ни секунды не сомневался, что ты — жив. Думал, может, ты придешь ко мне. Объяснишь все как-то. Надеялся, что ты меня убедишь, что… Не важно. Были организованы поиски, долго искали твое тело, три месяца почти, потом решили, что тебя унесла река. А я знал, что ты просто сбежал. Поэтому, пока все искали в ущелье, я отправил крапивника искать тебя в окрестностях.

Я скривился, глядя на птичку. Никому нельзя доверять. Пичуга встрепенулась и порхнула прочь.

— Зиму крапивник не появлялся, но я ждал, и вот недавно птица вернулась, и показала, что готова вести меня, — продолжал Ннар. — Я пошел за ней, и вот я здесь.

— Прости, — снова повторил я, опуская голову.

Мне хотелось закрыть глаза, а потом открыть их — и как будто ничего не было.

— Нет, — ответил Ннар.

Повернулся ко мне спиной и легко перепрыгнул с камня на камень.

Я почувствовал, как вся эта трудная зима навалилась мне на плечи, словно тяжелый гигантский медведь.

Под тяжестью мои ноги подогнулись, и я опустился на колени в снег. Оперся на руки и зажмурился.

Голод, холод и зимний мрак не смогли меня сломать, потому что у меня была хоть призрачная, но надежда.

Прекрасный и безжалостный эльф эту надежду сломал, и меня вместе с ней.

========== 24. Любовь ==========

Этого я допустить не мог. Всю эту зиму я мечтал, что как-нибудь само по себе случится чудо, и я снова увижу Ннара. И вот чудо случилось, причем он сам ко мне пришел. А я что? Раскис. И сейчас он уйдет. И все. Совсем. Ну уж хуюшки.

Я рванул вперед и в два прыжка догнал своего пока еще мужа. Законного, между прочим, если брак между двумя самцами вообще может считаться законным.

Догнал. Схватил. И получил промеж глаз. Аж звезды заплясали.

Это меня мигом взбодрило и разозлило. Я вцепился в Ннара, как в свою последнюю надежду, и заревел ему в лицо:

— Хватит! Сам пришел! Думаешь, я тебя отпущу теперь так просто?

Вместо ответа я получил еще один удар, такой, что в глазах потемнело, а Ннар вырвался.

— Пошел ты на хуй! — заявил он мне, трясясь от злости.

Глаза у него пылали гневом, ноздри раздувались, губы сжались в тонкую полосу. Таким я его видел впервые. Но больше всего меня поразило, что он выругался таким словом, да еще по-орочьи.

Не знаю, почему, но это стало последней каплей, и я впал в бешеную ярость. До красной пелены перед глазами.

— Ты! — заревел я так, что скалы задрожали. — Ты сам ко мне пришел! Потому что ты меня любишь! И я тебя люблю!

— Нет! — заорал Ннар. — Не любишь! И я тебя больше не люблю!

И мы подрались. Дрались в рукопашную, поскольку у меня оружия при себе, кроме охотничьего ножа, не было, а у Ннара оказался только лук со стрелами.

Поэтому мы сцепились, молотя друг друга, и покатились по земле. Я впервые дрался с эльфом один на один, без оружия, и это оказалось очень непросто.

Я боролся, как орк — полагаясь на силу и ярость. Пытался поймать его в захват и придушить. Сильно укусил за плечо. Потому что, конечно, я хотел его утихомирить, а не убить или изувечить. Но Ннар оказался неожиданно сильным, и гораздо более ловким, чем я.

Он впечатывал свои стальные кулаки мне в самые болезненные места, вырывался, словно выдра, и я никак не мог с ним справиться. К тому же он, по-моему, решил всерьез вознамерился меня убить и не сдерживался. Мне потребовались все мои силы и умение, чтобы сражаться на равных.

Наконец я умудрился скрутить его, и стал душить в захвате. Ннар орал от злости и вырывался, но я напряг последние силы и не выпускал его.

— Отпусти его чудовище, или умрешь!

От этого пронзительного вопля мы оба замерли. Скосили глаза. В нас целились из луков четверо замотанных в шарфы охотников, в надвинутых на самые глаза войлочных колпаках и меховых одеждах.

Люди.

— Отойди от него, мерзкий орк! — потребовал один из охотников, самый высокий.

Я отпустил эльфа и выпрямился во весь рост. Оскалился.

Охотники попятились и натянули стрелы.

— Одно движение — и превратишься в ежа! — предупредил охотник.

А потом перевел взгляд на Ннара. В нем проступило немое обожание. Все они смотрели на Ннара, словно цветы на солнце, на лицах отражалось блаженство и благоговения.

Я тоже посмотрел на Ннара. Эльф как эльф. Тощий, волосы спутались, синяк под глазом. Я угостил.

— О, принц! — преклонил колено охотник. — Мы готовы положить за тебя жизнь! Отойди в сторону и дай нам прикончить это чудовище.

Ннар мрачно зыркнул на них, а потом перевел взгляд на меня.

— Вообще-то это чудовище — мой муж, — угрюмо заявил он, и загородил меня собой. — И если вы отсюда сейчас же не уберетесь, я сам вас прикончу.

Даже если бы в них ударила молния, вряд ли бы эти дураки охуели бы больше. Я не выдержал и прыснул, глядя на их ошалевшие физиономии. Бормоча извинения, они живо убрались, резво перебирая ногами и не оборачиваясь.

— Вот видишь, — сказал я Ннару. — Сам сказал — я твой муж. Да, я наворотил дел, но все же.

— Овдоветь — не долго, — процедил в ответ этот ушастый говнюк, а потом схватился меня за волосы, пригнул и начал трясти.

— Скотина немытая, — шипел Ннар, выдирая мне космы, так, что у меня из глаз слезы текли. — Я так ждал, что ты придешь! Хоть бы знак подал, что ты жив! Ты можешь себе представить, тупая ты тварь, что со мной было, когда я увидел, как ты свалился в пропасть?! Подонок! Мудак! Ненавижу!

И все в таком духе. Я терпел, пока он не выдохся. А потом осторожно выпрямился и потрогал голову. Там, где он повыдирал мне пряди, жгло.

— Допустим, я кругом виноват, — сказал я. — Но я это признаю. И я жалел. Всю зиму. Сидел тут и страдал. Думая лишь о тебе.

— А что же не пришел? — сузил глаза Ннар.

— Как я приду после такого позорища? — содрогнулся я. — Не мог я.

— И что, ты собирался тут до самой смерти отшельником жить и на кабанов охотиться? — съязвил Ннар.

— Ну, нет, конечно, — уныло сказал я. — Я думал, что может весной война опять

продолжится, и я как-нибудь запишусь в армию Тьмы, а потом тебя на поле боя спасу и ты меня простишь. Ну или может твое королевство завоют, а я вовремя приду и тебя спасу.

— Ты это серьезно сейчас? — уточнил Ннар.

Я пожал плечами. Такие идеи в моей голове долгими зимними ночами появлялись.

— Нет, почему нельзя было просто прийти и извиниться? — вспыхнул Ннар.

— Я не мог, — развел я руками.

— Конечно, убить, разорвать, сбежать, реветь — это ты все можешь, — с горечью сказал Ннар. — А прийти и все решить как разумные существа — нет.

— Я орк, — гордо ответил я. — И я не могу даже женившись на эльфе, стать эльфом. Прости.

Ннар отвернулся и некоторое время молча стоял спиной ко мне. Я подошел и встал рядом.

— Почему ты сбежал?

Я вздохнул.

— Сейчас попробую объяснить. Твоя мать права.

— Что?

Ннар поднял лицо и посмотрел на меня. Я даже все слова забыл — настолько им залюбовался.

— Насчет чего моя мать была права?

— Что я скоро умру, а ты снова останешься один и будешь страдать, — сказал я. — И я все время буду об этом думать, и тоже буду страдать.

Ннар молча смотрел на меня.

— А сидя тут зимой и морозя свой орочий зад, ты не страдал?

— Страдал, — признался я. — Но я думал, что ты страдаешь меньше. То есть, перестрадаешь и все. Это лучше, чем прожить со мной много лет, а потом меня потерять и тогда страдать.