- Теперь ты понял, Мани, как получить наслаждение, - переводя дыхание, выговорил Борис, целуя младшего в висок.

Старший брат поднялся с дивана, быстро оправил костюм, вышел из комнаты, отодвинув парчовые занавеси, и появился спустя несколько минут, когда Иммануил уже решил переместиться в собственную спальню. Юноша совершенно не по-мужски взвизгнул, когда к его разгоряченному отверстию прижался обжигающе-холодный сверток.

- Лед из ведерка с шампанским, - отозвался Борис с коротким смешком. – Назавтра отек пройдет и болеть не будет.

- Откуда ты… Борис? – краснея, поинтересовался Иммануил.

Старший брат провел холодной рукой по изящному бедру, белеющему в темноте комнаты.

- Я никогда не был таким неженкой, как ты. Но у меня нет настроения делиться воспоминаниями. Время позднее.

Иммануил очень опрометчиво решил больше никогда не сопровождать брата ни в театр, ни в компанию его подозрительных друзей.

Обещание это он не сдержал. Сначала соскучился по веселой Поленьке, потом прельстился ее новой жемчужно-серой амазонкой с искусной вышивкой, а покрутившись перед зеркалом в невозможно-обольстительном виде, поддался на уговоры шаловливой барышни провести совместную конную прогулку. Борис всем своим видом выказывал недовольство, тем приятнее было Иммануилу пойти наперекор желанию брата.

Встречные знакомые Бориса салютовали прекрасным всадницам и надолго задерживали взгляды на грациозных тонких фигурах и нежных личиках под высокими шелковыми цилиндрами с длинными вуалями. Лишь под конец удачной прогулки Иммануил с досадой сморщил нос, когда к брату, гарцуя на белой в яблоках кобыле, приблизился граф Норденштерн. Одного мимолетного взгляда серых глаз было достаточно, чтобы мужчина узнал юношу, но граф сохранил невозмутимое выражение лица, поздоровался, словно с барышней из высшего общества и, перекинувшись парой фраз с Борисом, поспешил скрыться.

Странным образом статный белокурый аристократ, оказавшийся прусским дипломатом при дворе государя Федора Николаевича, весь последующий летний сезон встречался Иммануилу на многочисленных увеселениях: прогулках в парках, выездах на природу, площадках для лаун-тенниса, любительских спектаклях. Борис нервничал, но любезно поддерживал разговор с настойчиво смотрящим на младшего брата графом. Самого Иммануила ситуация веселила. В обществе он не боялся каких-либо решительных действий со стороны Норденштерна, а для визита у графа не было достойного повода.

Впрочем, все лето молодого человека мучили совсем другие проблемы. Его тело проснулось, требовало ласки и внимания. Ночами Иммануил просыпался в напряжении от страстных и стыдных снов, или в мокром белье и истомой. Руки быстро запомнили простые движения, которые приносили недолгое облегчение. Но Иммануил желал чужих умелых пальцев и страстных объятий. Он боялся, что Борис заметит его состояние и повторит тот смелый эксперимент в «восточной» комнате. Чтобы не провоцировать, Иммануил начал вести себя резко, будто пресекая все попытки к сближению. Нереализованные мечты подтолкнули Иммануила к намерению завести любовницу, вроде Поленьки, но вскоре князь понял, насколько это сложная задача. Юная модистка оказалась приятным исключением из общих правил - сочетанием свободного обращения, веселого характера и страстности натуры. Разговаривая со светскими барышнями, Иммануил быстро уставал от витиеватости слов и намеков, от всей принятой в приличном обществе игры «охота на трепетную лань». Цветущее общество юных красавиц представлялось Иммануилу ужасным, так много неискреннего кокетства и пустых разговоров обрушивалось на молодого князя. Связь же с дамой «полусвета» скандализировала бы юного аристократа, так считал и брат Борис. Зато с мужчинами своего круга Иммануил чувствовал себя более чем приятно и свободно - шутки были смешны, намеки понятны, общение интересно. И невероятно радовало пристальное внимание мужчин к своей персоне, будто дымка дамского костюма окружала фигуру князя чарующим обаянием. Оказалось, что принимать пусть даже неявные ухаживания было не в пример восхитительней, чем ухаживать самому. Порой Иммануил размышлял об этом удивительном факте, но потом успокаивал себя, что так веселее, и во всем виноват брат Борис, весьма неосторожно давший младшему первые уроки плотских наслаждений.

Борис с помощью камердинера одевался для визитов, когда в его комнате появился Иммануил.

- Даже не просись, Мани, я отправляюсь играть. Тебе, я думаю, лучше остаться дома.

От взгляда Бориса не укрылось ни оживленное лицо младшего брата, ни его внешний вид – брат явно готовился для поездки в свет. Иммануил молча надел шинель.

Поленька встретила младшего брата любовника настороженным взглядом. Провела в гостиную. Иммануил почти не удивился, когда ему навстречу поднялся граф Норденштерн.

- Еще не поздно попрощаться и ехать домой, - тихо заметил Борис.

Иммануил упрямо поджал губы. Не сказать, что он не почувствовал отголосков страха, но уйти сейчас было равносильно признанию слабости. Младший князь Бахетов не мог себе этого позволить. К тому же по телу Иммануила внезапно пробежала предательская дрожь. Юноша вдруг пришел в необыкновенно хорошее расположение духа. Борис пристально посмотрел на брата, попытался скрыть усмешку и стал необыкновенно похож на отца, каким Иммануил помнил его с детства.

Борис отвлекался на кокетничающего с Поленькой Иммануила и все никак не мог сосредоточиться на игре, хотя ставки были, как всегда, высоки. Иммануил, почти не таясь, любовался красивыми руками графа Норденштерна, его серьезным мужественным лицом и ловил себя на стыдном желании проигрыша брату. О том, что снова был платой в большой игре, Иммануил понял по короткому внимательному взгляду в свою сторону обоих мужчин.

В тот вечер фортуна выбрала графа фаворитом. А может быть просто услышала робкую просьбу Иммануила.

На этот раз Борису не пришлось его держать. Тело, жаждущее близости, само подчинилось сильным рукам. Иммануил лишь поморщился от первой боли при проникновении, но по тихому совету брата сразу подался навстречу, разжимая мышцы, и вскоре начал получать от ритмичного движения некое неправильное удовольствие. Активное участие в соитии не прошло даром, и через несколько минут он вдруг нашел то самое положение, при котором твердый орган графа задевал внутри область, от чего тело вспыхивало сладкими разрядами. Иммануил прикусывал губы, чтобы не стонать и не извиваться в руках мужчины. Наблюдающий волнительную сцену Борис ловко подхватил напряженный орган брата, умело заскользил пальцами по всей длине, и Иммануил вскрикнул, не в силах сдержать обжигающее кровь наслаждение.

Братья молчали всю дорогу домой. Борис появился в комнате Иммануила, когда тот уже забрался в постель.

- Граф Норденштерн – выдающийся дипломат, - начал Борис, усевшись в глубокое вольтеровское кресло. - Многие его решения восхищают понимающих политику людей. Я преклоняюсь перед талантом этого человека. Я был представлен ему еще год назад, но не удостоился внимания, - Борис покрутил в пальцах любимую трубку. – И каким же было удивление от внезапного недавнего интереса к моей персоне! Но, оказалось, графа интересовал вовсе не я. Ты знаешь, Мани, что он поставил на кон в той первой игре?

Иммануил покачал головой.

- Свой родовой замок в Бранденбурге. Непостижимо. Я мечтал о его дружбе, пытался заинтересовать размышлениями и проектами… А ты добился всего одним взглядом, улыбкой, парой незначительных фраз.

Младший брат молча смотрел на Бориса, скривившего полные губы в презрительной усмешке.

- Я привык во всем полагаться на свой интеллект, на умение и знание людей, но тут расчеты оказались бессильны.