- Я вас люблю, Павел.
Великий князь сел на скамейку, совсем близко, касаясь ее батистового плеча гимнастеркой. Густо-карие глаза вдруг вспыхнули шальными искрами. Чувственные губы улыбнулись.
- Вы выйдете за меня замуж, Вера?
- Тогда вы не сможете называть меня сестрой.
- Я буду называть вас женой.
- С благословения mama и papa.
- Я уверен, они будут рады.
Да, она тоже была уверена, что родители одобрят их союз, ведь иначе они бы не позволили своей дочери и Павлу так сблизиться за прошедший год. Как же много головокружительных желаний переполняли тогда ее разум и душу!
Лежа без сна в общей с сестрами спальне, Вера внимательно изучала тени от деревьев в квадрате окна. Когда она впервые сказала себе, что влюблена? Может быть, еще в детстве, когда близко подружилась с Ташей и Павлом. Но она точно помнила свои первые взрослые ощущения от близости темноволосого кузена.
Наверное, была середина осени. Павел внезапно вернулся из европейской поездки и принес с собой охапку красных и рыжих листьев. Любочка заглянула в спальню, где Вера пыталась вникнуть в проблемы книжных глупых героев.
- Павел приехал!
Вера бросилась вслед за сестрой, опрокинув стул. В вестибюле, смеясь, прыгали Люба и Надежда, а Павел осыпал их яркими листьями, остро пахнущими дождями и корицей. И такая же пряная радость внезапно охватила Веру, горячо пронеслась по венам, вспыхнула в сердце. Она разом ощутила все запахи осени, распространяющиеся от шинели Павла и листвы. Заметила тонкие кружева изящного передника младшей сестренки и ее пепельные кудри. Изящные руки Надежды со смешными цветными браслетиками – на счастье. Вера подошла поближе, ошарашенная и очарованная, осторожно втягивая воздух ртом и носом, вбирая все больше впечатлений. Царевна вдруг только сейчас осознала, как Павел высок и строен, как красиво его выразительное лицо, как темны и густы волосы. Кузен стал мужчиной. От этой мысли моментально стало жарко.
Великий князь перевел на нее взгляд. Медово-тягучий, темно-прозрачный взрослый взгляд. Оценивающий, ласкающий, от которого вдруг сладко заныло внизу живота. Кончики грудей напряглись, в них словно легонько закололись маленькие иголочки. Павел улыбнулся, и Вера впервые засмотрелась на его губы – крупные, идеально очерченные, упругие, невозможно… манящие.
- Вера? – его изменившийся – о Боже, когда у него так изменился голос?! – с бархатными интонациями, будто окутал ее теплой персидской шалью. Павел поднял брови, насмешливо наблюдая за краснеющей кузиной.
- Я, кажется… соскучилась, - заставила себя очнуться от колдовского морока Вера.
- Кажется? – Великий князь засмеялся. - Я мчался к вам, проигнорировал, между прочим, французскую премьеру, а вы «кажется, соскучились»? Ну, признайтесь, милая кузина, вам было смертельно скучно без меня!
Он наклонился над ней и, не таясь, вдохнул запах ее волос. Вера медленно подняла голову, снова увидела, так непозволительно близко, влекущие улыбающиеся губы.
- Мне было смертельно… без вас, - тихо призналась Вера.
Прохладные пальцы Павла быстро скользнули по ее лицу, ласково огладили скулы. Прикоснулись к губам. От пальцев пахло жухлой листвой и табаком.
- Павлик? – раздался из гостиной голос mama.
Великий князь подкинул оставшиеся листья над головой. Яркие кленовые звезды запутались в волосах Веры.
========== Часть 6. Накануне ==========
Дорога была долгой и скучной. Иммануил наблюдал за зимним пейзажем, пока от ослепительной белизны не начинали слезиться глаза. Общаться с уткнувшимся в толстый «Новый путь» камердинером не хотелось. Воспользовавшись рано наступившими сумерками, Иммануил решил лечь спать – так дорога наверняка окажется короче. Только вот со сном князю не повезло – раз за разом в памяти прокручивались недавние события, и снова Еремей Заплатин тянул к Иммануилу длинные руки и подминал под себя, опасно сверкая глазами. Молодой человек слышал звуки выстрелов сквозь метель, ощущал запах пороха и крови. С криком просыпался, подскакивал на узкой постели, а потом медленно успокаивался, глядя на черные деревья за окном и поля, залитые белым лунным светом. Иммануил не желал больше спать, но ритмичный перестук колес убаюкивал, глаза закрывались. И снова проступали очертания знакомой комнаты, и ненавистный мужик приближался, скаля зубы…
К месту ссылки под Воронежем – родовому имению в селе с красочным названием Банниково, Иммануил подъехал в ранних зимних сумерках. Бахетовы иногда останавливались там по пути в Крым или обратно, так что усадьба и сад не выглядели запущенными. Молодой князь сразу узнал желтое двухэтажное здание, выстроенное в традициях русского классицизма. Управляющий поместьем получил телеграмму о приезде хозяина за несколько дней, дорожки до подъезда были расчищены от снега, а дом ждал, сухой и протопленный. Иммануил похвалил управляющего за расторопность, хотя из-за спешки в отдаленных комнатах с мебели не успели снять чехлы, да и многие картины хранились в особом помещении с постоянно поддерживаемой температурой, заботливо упакованные в мягкие ткани. Убранством занималась сама матушка Варвара Георгиевна, потому мебель, цвета и стиль были подобраны со вкусом и изяществом, свойственным княгине. Иммануил прошелся по первому этажу, вбежал по широкой мраморной лестнице на второй, вспоминая обстановку, напился горячего чаю и, ощутив себя, наконец, дома, отправился спать. За плотно закрытыми дверями слышались шаги и звуки переносимого багажа, тихий говор прислуги. Иммануил улыбнулся, закрывая глаза.
Впервые за несколько дней ему не снился Заплатин.
Ранним утром, в бодром расположении духа, Иммануил еще раз осмотрелся в своем заключении, распорядился по замене кое-какой мебели, выбрал любимые картины для размещения в комнатах, побеседовал с управляющим о местных новостях и известных людях губернии. Долго скучать в одиночестве ему не дали, в тот же день с визитом приехали глава города - генерал-губернатор Синицын и сосед - помещик Венетинов. Глава города объяснил вторжение к Бахетову служебной необходимостью, ибо из столицы уже запрашивали срочный отчет относительно прибытия арестованного князя к месту назначения. Иммануил пригласил гостей в каминный зал. Вечер прошел за интересной и насыщенной беседой. Поняв, что князь не собирался уединяться, генерал испросил разрешения бывать у него запросто. Для Бахетова новые знакомства показались хорошим отвлечением от печальных мыслей и ощущения ссылки, и уже к концу недели гостеприимный особняк засветился огнями, а молодой князь принимал воронежскую знать.
В конце января в имение из Крыма приехала Инна с дочкой Ириной, в сопровождении семьи – родителей и четырех братьев, не пожелавших оставить Бахетовых в ссылке и тем самым выражая свою точку зрения на события. Иммануил как никогда был рад объединению с родными, один он чувствовал себя неуютно. Вскоре и матушка Варвара Георгиевна с Борисом Иммануиловичем переехали к сыну. Жизнь вошла в обычный ритм. Недалеко находился большой губернский город с высшим обществом, театрами и дворянским собранием. Строго говоря, князю Бахетову запрещалось покидать пределы имения, но глава города намекнул, что не ограничивает свободу молодому аристократу, пострадавшему за совершение справедливого возмездия. Бахетовы и Никитины стали посетителями премьер в театрах и дорогими гостями салонов.
Они мирно жили, наслаждаясь относительно спокойной жизнью вдали от столицы, тревожась лишь при получении новостей из Петрограда. Государь все больше запутывался в сетях хитрых политических ловушек, на него давила Дума и волнение народных масс.
Иммануил отвлекал себя, занимаясь обустройством земской больницы и школы, на пару с соседом-помещиком, оказавшимся талантливым поэтом и прекрасным собеседником. Инна с матерью и свекровью занимались воспитанием дочки. Кроме того, молодая княгиня, воодушевленная благотворительной работой супруга, помогала мужчинам с организаторскими и прочими вопросами, иногда точным наблюдением вынуждая взглянуть на возникающие проблемы с иной стороны.
