Нацедив целый воображаемый платок горьких слез, Хоффман выдал-таки, что испытывал с группой Билла Каулитца определенные трудности – парни вышли из нужного возраста и образов, но отпустить в свободное плавание не дала жадность. Записывать с ними новый материал Питер не решался, потому что готовил к старту другой проект. Каулитца стоило немедленно отвлечь и занять, а также предоставить достойную причину для отсрочки промо свежего альбома, во избежание конкуренции.

Питер Хоффман был мастером уговаривать и за короткое время сумел заинтересовать маститого коллегу своим подопечным. Туманная личность Билла Каулитца заиграла цветными красками, и Дитер Болен дал слабину, согласившись на личную встречу с суперзвездой.

Довольный Хоффман поднялся с пафосного кресла, огладил брюки, и прощаясь, заметил:

- Как договорились, в следующем месяце я тебе их пригоню.

- Кого «их»? – не понял Болен.

- Билла с Томом, – как само собой очевидное, пояснил Хоффман.

- С каким Томом? – напряженно вспоминая весь разговор, спросил Дитер. Никаких Томов коллега ранее не упоминал.

Хоффман с досадой развел руками.

- Том – близнец Билла, они существуют вместе, нераздельно, – объяснил, словно элементарные правила поведения неразумному ребенку.

Дитер потряс головой.

- На Тома уговора не было.

- Они неразделимы, – повторил Хоффман. – А твое шоу только выиграет от новшеств.

- Том тоже Дива? – осторожно поинтересовался Болен.

Хоффман вздохнул.

- Нет. Он не может себе позволить быть Дивой. Но он такой же офигенный.

Через час в компьютере у Дитера Болена уже находился файл с досье, собранным холеной секретаршей, лишь казавшейся элитной проституткой, а на деле бывшей аналитиком академии бундесвера. Безэмоциональные факты биографии о близнецах Каулитц и группе «Токио Отель», многочисленные фотографии, интервью и видео-аудиоматериалы – ничего лишнего, Карен отлично знала, что выводы о людях херр Болен всегда делал сам, по первым личным впечатлениям.

Впечатления удивили. Дитер почти сразу понял, что его поверхностные мысли о созданном продюсерами имидже Биллу Каулитцу оказались обманчивыми. Парень явно сделал себя сам, причем с юного возраста, и продолжал развиваться в оригинальном направлении. Болен не мог сказать, что пришел в восторг от подросткового творчества, но силу таланта оценил. Промелькнувшее среди недавних интервью лицо друга юности, с которым, помнится, еще в прошлом веке куролесили в Гамбурге, натолкнуло Дитера на хорошую идею послушать мнение профессионала со стороны.

Вольфганг Йопп среагировал на имя Дивы, как Темный Лорд Волдеморт на стадо патронусов – встрепенулся, сощурился и злобно зашипел. В течение следующих пяти минут старый друг, путая немецкие, французские и итальянские ругательства, высказывался, какая мерзкая, эгоистичная и наглая сучка Билл Каулитц. Из чего Дитер сделал логичный вывод, что упомянутый всякими нехорошими словами парень Вольфгангу попросту не дал. И это было феноменально, поскольку отказать Йоппу мог только самоубийца. Болен, считавший себя человеком рисковым и независимым, сам бы сначала сто раз подумал, прежде чем конфликтовать с опасным и злопамятным дизайнером, имеющим реальную власть в своей сфере. Впрочем, теперь Дитеру стало понятно, что путь в большую европейскую моду Биллу Каулитцу заказан.

К счастью, взбудораженный собственной обличительное речью, Вольфганг не поинтересовался, зачем Болену понадобилась информация о Каулитце, а Дитер, распрощавшись с другом, поймал себя на молодом любопытстве и предвкушении встречи.

Встреча удалась на славу. Сначала спозаранку в офис примчался взволнованный, как отец невесты накануне венчания, Питер Хоффман, который непременно желал присутствовать при разговоре с протеже. Дитер насилу выпер его из кабинета, злясь на себя за переданное волнение.

Близнецы явились вовремя, и явно с сильного перепоя. Опухшие, перемазанные косметикой, но гордые и готовые играть комедию. Болен моментально просек степень упоротости ситуации – Каулитцы настолько контрастировали с обещанным Хоффманом «Дивой и его таким же офигенным близнецом», что нельзя было придумать лучше.

Болен хохотал, смотрел на серьезные лица парней и снова хохотал. Наконец, с трудом успокоился, сделал широкий жест к дивану.

- Располагайтесь.

Близнецы бочком и как-то синхронно сдвинулись вправо, и Дитера снова одолел приступ неконтролируемого смеха.

Каулитцы пережили истерику поп-титана молча и с достоинством.

Кое-как успокоившись, Болен начал расспрашивать молодых звезд о жизни, старательно играя роль доброго продюсера. Братья на провокации не велись, держались монолитом, одновременно кивали, отвечали односложно, дышали в сторону. Тогда Болен решил взять парней измором, пустившись в долгий рассказ о своих достижениях на музыкальном поп-олимпе. Каулитцы моментально изобразили вежливый интерес, удобнее угнездились на диване, располагаясь к длительному времяпровождению. Взгляд Дитера потеплел. Продюсер указал на витрину вдоль стены, где выстроились многочисленные награды, и начал обстоятельно пояснять, каким образом была получена каждая из них.

- А еще у меня есть позолоченный кубок! – с крокодильей улыбкой вспомнил Дитер. – Только он у секретаря… она из него цветы поливает. Одну минуточку, покажу…

Поп-титан включил селекторную связь, попросил Карен принесть предмет гордости.

- Я сейчас блевану, – прошептал тем временем побледневший Том. – Сил нет слушать этого мудозвона…

- Держись, бро, – Билл стиснул похолодевшую братскую ладонь, сам чувствуя себя едва ли лучше.

Дверь распахнулась, в кабинет вместо девушки вступил Питер Хоффман, торжественно неся в руках блестящий кубок. Почему-то вид пафосной вазы повлиял на Тома крайне негативным образом. Мгновенно сообразив по изменившемуся лицу близнеца о неизбежном, Билл шустро выхватил у Питера кубок и подставил склонившемуся брату. Хоффман застыл. Дитер прикрыл ладонями глаза, его плечи мелко задрожали.

Билл смотрел, как Тома тошнило в боленовскую реликвию и понимал, что сейчас их выкинут с позором не только с небоскреба, но из немецкой рок-поп-музыки. Навсегда. Без права переписки и реабилитации.

- Вы что творите, гаденыши? – едва слышно прошипел Хоффман, когда Том с облегченным стоном откинулся на диван.

Билл лишь гордо взмахнул ресницами. Отвечать было нечего.

Тишину театральной паузы прервали тихие всхлипы. За своим бюро красного дерева рыдал от смеха Дитер Болен.

- Питер… умоляю… выйди вон! – просипел поп-титан. – И кубок… забери обратно. Парни его оценили. По достоинству.

Он снова завсхлипывал, утирая слезы.

Питер беззвучно выпал в холл. Болен опять включил связь с секретаршей.

- Карен. Холодной воды. Кофе. И пива.

Он посмотрел на невозмутимо-отстраненные лица близнецов.

- Давно так не смеялся. Игнорировать таланты не в моих правилах. Вы в жюри «DSDS», оба.

Дальнейшее общение с легендой немецкой поп-музыки прошло относительно гладко и интересно. Намного больше братьев волновала реакция Питера Хоффмана, но тот пропал, и до вечера близнецов никто не тревожил. Лишь ближе к ночи айфон Билла ожил. Абонентом оказался Дэвид Йост. Продюсер осторожно поговорил о пасмурной погоде в Германии и перешел к сути:

- Не знаю, какие разговоры были у Хоффмана с Боленом, но от себя скажу – вы очень многое можете вынести из проекта, и это кроме того, что посветите рожами на центральном канале в прайм-тайм. Дитера Болена не зря называют величайшим продюсером, каждый его совет по работе – на вес золота. Вы еще поблагодарите нас за участие в «DSDS». Если хотите что-то делать сами в музыкальном и режиссерском плане, то это прекрасная возможность пообщаться с невероятно опытными и успешными людьми.

- Мы уже заценили личность Дитера Болена, – заметил Билл, дождавшись паузы в монологе старшего товарища.

- Питер успел поделиться… – с сарказмом отозвался Дэвид.

- Он сам начал, – вставил Том. – Не надо было нас так пугать накануне.