В этот момент налетел ветер. Песком императору запорошило глаза, забило рот, нос и уши.
- Останови песчаного демона! - прохрипел император, отплёвываясь, и Хурам усмехнулся в третий раз.
- Как скажешь, мой названный брат, - сказал Бог-Близнец, после чего сотворил молнию и метнул её в самое сердце пустыни.
Страшный грохот потряс Подлунную. Буря на мгновение утихла, но тут же возобновилась опять с шестидесятикратной силой. Император едва удержался в седле под тяжестью обрушившегося на него песка.
- Ты что наделал?! - закричал он Богу-Близнецу.
- То, что ты и просил, - спокойно ответил Хурам: волны песка, гонимого ураганом, стороной обходили Бога-Близнеца. - Я остановил песчаного демона. Вот только кто теперь остановит Пустыню? - с этими словами Хурам исчез...
Само собой разумеется, песчаная буря не обошла стороной и Джар. Люди попрятались в домах, но песок проникал в мельчайшие щели, и пищу невозможно было жевать, а воду нельзя было пить. На третий день правитель Джара призвал своих советников и сказал им:
- Делать нечего, надо просить помощи у старухи Вэй.
Задрожали от страха советники при упоминании этого имени. Потому что, в отличии от простых джарцев, да и большинства жителей Подлунной, знали, что колдуньи из рода Вэй не просто знахарки, и есть среди них такие, что лучше девяносто раз призвать Хурама, чем один-единственный обратиться за помощью к Вэй.
Никто не знает, когда и откуда пришли старухи Вэй в Подлунную, но даже верховный жрец Богов-Близнецов раскланивается с ними, если случайно встретит.
Но то, что пугает взрослых, для детей всего лишь игра. Поэтому, когда маленький Ван, выглянув на улицу, чтобы проверить не окончилась ли буря, заметил правителя Джара с советниками, не удержался и пробрался вслед за ними в дом старухи Вэй.
Он и раньше проделывал это, на зависть приятелям, и знал тайный ход в жилище колдуньи через щель в крыше. Часто, когда старуха Вэй покидала дом, Ван залезал к ней незванным гостем и подолгу бродил, разглядывая амулеты, свитки с заклятиями, связки высушенных трав, горшки с неизвестными зельями.
Гости недолго пробыли у колдуньи. Старуха Вэй не дала им и ртов раскрыть.
- Уходите! - крикнула старуха, - Это ваши дела и ваша глупость. Давно пора научиться различать двойняшек. И дверь поплотнее закройте.
Правитель Джара не посмел перечить колдунье. Ушел. Маленький Ван только головой покачал: "Вот это бабушка! Как она с самым главным человеком в городе!.. А с Богами-Близнецами!.."
- А ты там чего затаился? - произнесла вдруг старуха Вэй, и Ван не сразу понял, что колдунья обращается к нему. - Ну-ка, слезай. Хоть посмотрю, что за мышь по моему дому шастает. Не бойся.
- Я и не боюсь, - оскорбился Ван, и по выщербленным камням спустился на пол.
- Ловко, - одобрительно прищелкнула языком старуха, - Пожалуй, ты, скорее, не мышь, а ящерица. Видел этих идиотов? Сначала напакостят, а Вэй выручай. Ну, да, делать нечего, надо останавливать бурю.
- А вы можете?
- Была бы помоложе - запросто, - усмехнулась колдунья, - А сейчас без твоей помощи никак. Готов?
- Да, - ответил Ван, - Надоел этот песок... а почему он к вам в дом не сыплется?
- Вот еще не хватало! - фыркнула колдунья, - Слушай задание.
Тебе надо будет пойти в пустыню - не боишься? - и отыскать песчаного демона.
- Демона?! - вздрогнул Ван.
- Демона, демона, чего трясешься? Этот негодник Хурам, сковал его молнией, а без песчаного демона пустыня словно пес без хозяина.
- А как я его узнаю... демона?
- Очень просто. Он сейчас словно фигурка из стекла. Как заметишь, что буря какое-то место стороной обходит - туда и иди. Там песчаный демон лежит. Найдешь, положишь фигурку вот в эту ступку и вот этим пестиком в песок истолчешь. Демон и оживет.
- И остановит бурю?
- Остановит. Ну, иди. Да, возьми мой платок, голову укрыть.
Ван с сомнением оглядел платок колдуньи. Редкий какой, насквозь просвечивает, но послушно обмотал им голову, взял подмышку ступку с пестиком и за порог вышел.
Буря словно только этого и ждала, накинулась, засыпала песком. Ван сначала зажмурился и рот плотно сжал, но, удивительное дело, ни одна пылинка не проникла сквозь ветхий платок колдуньи.
Пошел Ван в пустыню. Наклонился навстречу ветру чуть не до земли, еле ноги переставляет. Трудно Вану, но упрямый он, как ишак, как сто ишаков, как тысяча ишаков, куда с таким буре справиться!
А буря все сильнее, а ветер такой, что песчинки под кожу загоняет, но терпит Ван, идет по барханам. Вдруг видит, впереди песок стеной до самых туч, песчаные смерчи перед той стеной, словно стражи. И все разом на Вана набросились! Закрутили, завертели, опрокинули, платок колдуньи с лица сорвали, забили рот, нос и глаза песком. Но Ван не растерялся. Выхватил пестик, и, будто мечом, по смерчам ударил. Рассыпались смерчи. А Ван платок поправил, глаза протер, и к стене подполз. Ударил по ней разом и ступкой, и пестиком, и рухнула стена. А за ней никакой бури! Солнце сияет в голубом небе, освещает высокий бархан, играет бликами на стеклянной фигурке, похожей на человеческую, что лежит на вершине бархана.
Дальше все просто. Хоть и жалко было Вану такую красивую фигурку в песок толочь. А когда демон ожил, буря тут же и стихла, словно собака, хвост поджала от хозяйского окрика.
С тех самых пор песчаный демон покровитель всех джарцев...
Серебряная стрела
Бестолковее Вана не было юноши в деревне. За что не возьмется - все из рук валится. Пойдет рыбу ловить - удочку утопит; начнет в поле сорняки полоть - после хоть заново не сей; а решит помочь соседу заменить колесо арбы, так сначала колесо сломает, а потом и арбу.
Все в деревне потешались над Ваном, прохода не давали. "Эй, Ван! - кричали ему девушки, - Помоги веревку распутать, а то никак узлы не завязываются."
Но если постоянные насмешки и задевали Вана, то вида он не показывал. Никогда на них не отвечал. "Слава Богам-Близнецам, что хоть характер у него легкий, необидчивый," - вздыхала мать. "Ну, и чему ты радуешься, женщина? - сердито спрашивал отец. - Эх! Был бы наш болван девкой, отдали бы замуж куда подальше - и горя не знали. Ну какая из него опора в старости? Какая?!"
Любимым занятием Вана было сидеть на берегу ручья и бросать камни в воду. И еще - охота. Правда, какой из Вана охотник, вы, наверное, уже сами догадались. Но в этом увлечении отец, как ни странно, Вана поддерживал. Может быть, потому, что пока Ван бродил по склонам Черных гор, в доме его родителей ничего не ломалось, и соседи с жалобами на непрошенного помощника не прибегали.
И вот однажды Ван попал в горах под дождь. Да не просто под дождь, а под страшный ливень. О том, что надвигается гроза, Ван узнал заранее, по верным приметам: внезапно умолкли птицы, стих ветер, небо стало похоже на облитую голубой глазурью хрупкую фарфоровую чашу, воздух сгустился и звук шагов Вана в нем сделался необыкновенно отчетлив, будто Ван шел не по узкой горной тропинке среди белого дня, а крался темной ночью по брошенному хозяевами дому.
"Э-э, - подумал Ван, - надо где-нибудь спрятаться, а то промокну." Но, сколько ни вертел головой, никакого укрытия на голом склоне не видел. Да и сама местность была незнакомой. Стала незнакомой. Горы словно испугались приближения грозы, отчего вмиг утратили привычный добродушный облик.
Ван заторопился к видневшемуся невдалеке лесу, но не успел. Налетевший ветер застал его на полпути. И следом - тучи. И молнии. И гром такой, что тут же заложило уши. И дождь с градом. Ван неловко подскользнулся на мокрых камнях, взмахнул руками и закувыркался вниз.
Очнулся Ван почти у подножия. Гроза ушла и солнце припекало вовсю. Удивительно, но юноша отделался синяками и ссадинами, да изодранной в лохмотья одеждой, да громадной шишкой на лбу... И тут выяснилось, что он потерял любимый отцовский лук, взятый без спроса, в тайной надежде на охотничью удачу. То, что вместе с луком пропал мешок с едой, хотя до деревни дня три пути, Вана ничуть не расстроило. Подумаешь, еда! Можно и поголодать. А вот лук... Ван так хотел хоть раз прийти с охоты не только с букетиком цветов для матери. Так хотел с небрежной улыбкой бросить у порога тушу архара или протянуть отцу полный мешок кекликов, осторожных горных куропаток, и сказать: "Вот..."
