- Послушай... - переводя тему, продолжил разговор гость из далёких краёв. - Если уж мы собираемся идти вместе довольно долгое время... То, как тебя зовут?
- Тебе какой вариант? - произнеся это после некоторого нечленораздельного пыхтения, с трудом отдышавшийся зверь облизнул нос, поднялся, снова резко лёг, на этот раз, на бок, и, дотянувшись мордой до голени своей, принялся что-то выкусывать на мохнатой лапе.
- Тот, который я смогу выговорить и воспринять на слух, пожалуйста. - Ответил присевший около Расса собеседник, беспокойно подергивая раздвоенным гладким хвостом и стараясь рассмотреть поближе и лучше лапу.
Но действительно хорошо изучить беспокоившую зверя конечность было и нелегко. Во-первых, из-за того, что на ней было изрядное количество меха, во-вторых, потому что действия разумного млекопитающего этого не позволяли сделать толком, и, похоже, барсук вообще не собирался предоставлять кому-то себя осматривать. Да и, похоже, что тут вообще не увидишь и не поймешь без сноровки, если сам раненный не расскажет. Проверять состояние животного более наглым образом, через прощупывание и насильственное укладывание, было явно глупо. Наглые и насильственные действия в этой ситуации были чреваты риском если не стать серьёзно оцарапанным и покусанным весьма нестерильными зубами и когтями, то, либо просто испортить отношения с мохнатым проводником - либо вообще без того остаться.
- Расс - издал барсук смесь урчания и сипения, зевнув, встал, принюхался к чему-то, прошёл дальше и принялся подрывать куст какой-то однолетней травы с жесткими стеблями, увешенными мелкими цветами и молодыми зелёными стручками.
Растение пахло резко и горько. С точки зрения местных людей, оно относилось к одному из местных дурманов, впрочем, если, упившись настоя или отвара её семян, или вдохнув их дым, можно было погрузиться в мир галлюциногенных сказок, то у других частей данного растения были и другие свойства. Вообще, это растение считалось ядовитым и, помимо видений, вызывало и сердечные припадки, но здешние люди настаивали на его семенах самогон и курили, вопреки увещеваниям храмовников, родственников, да и некоторым буквам закона. Но, похоже, барсук не боялся отравиться или получить галлюцинации, или решил, что риск того стоит.
- Интересное имя.... - только и улыбнулся на это под капюшоном спутник барсука, наблюдая за его действиями, не забывая, впрочем, осматриваться, поглядывая по сторонам в поисках потенциальной угрозы...
Её как раз сейчас и не хватало. На эту мысль колдун скептически хмыкнул. Уж чего им будет хватать с лихвой, так это опасности.
Съедобным это растение назвать было трудно, тем паче что под когтями выступил млечный сок желтоватый, но барсук целенаправленно продолжил разрывать землю, затем вцепился зубами в корень и, рыча, принялся его выдирать и грызть. Жёлтый горький млечный сок смешался со слюной и делал её более вязкой, одновременно провоцируя выделение большего количества слюны у животного. В итоге, барсук стал походить на больного бешенством, из-за капающей из пасти и покрывшей её края пены. Но темнокожий чужеземец не проявил никакого беспокойства по этому поводу - знаниям местных жителей о местной же природе хвостатый маг доверял, решив, возможно поспешно, что уж зверь, приписанный им в травники, прекрасно разбирается в растениях, их особенностях, свойствах, целях и способах применения.
Существо тряхнуло головой, да сняло первый раз за всё это время, капюшон, обнажая вполне себе человеческое лицо, разве что только ушных раковин не было, а слуховые каналы кое-как прикрывали росшие подобно тому, как это бывает у человеческих детёнышей, волосы. Вот только не очень длинные несколько растрепанные, чёрно-серые, с редкими белыми, почти что белыми, прядями плохо подошли бы нормальному человеческому ребёнку. Затем, двуногий позволил себе зевнуть, не прикрывая рта, но наклоняя голову. В зевке он ненадолго обнажил зубы, на вид странные и приспособленные больше для пережевывания, растирания, отламывания, мелкого дробления пищи средней и высокой твёрдости, но не для разрывания или удержания. Передние зубы существа были довольно ровные в кромке, визуально тупые даже для человека, задние же - довольно широки, классический набор того, чья пища может оказать только пассивное сопротивление и у кого в ближайших предках не числилось хищников.
Шум листьев, травы, воды, лягушек, комаров, несколько из коих решили попробовать на вкус и чужеродное существо, правда больше жужжали вокруг, и звуки некоторых других ночных существ нарушил грохот телеги и стук копыт со свистом хлыста телеги с той стороны берега. Не совсем понятно: кому понадобилось ехать ночью по малолюдной местности, но повозка неслась на всех порах и возница подгонял лошадей. Впрочем, если разглядеть эмблемы на боках или наряд сидящего в ней человека - всё становилось ясно.
Возница и пассажир, задержавшись в деревне или в пути, спешили добраться если не до города, то до постоялого двора. Но это не значило, что они знали, что дальше по дороге вниз по течению и в направлении их движения на том же берегу есть и он.
А основания не ночевать в деревне или в лесу да поле, у человека в дорогом наряде были куда большие, чем у извозчика, ибо не только привычка УК комфорту, но и наличие ценностей и недругов говорили против подобной идеи. Но почему этот человек был не в более защищённой карете и без охраны? Вопрос, и это могло показаться даже подозрительным.
Расс, принявшийся размазывать медленно немеющим языком пену по болящей ноге, замер, принюхиваясь и поворачивая в сторону реки голову. Увы, стойкий запах растений в носу и пасти мешал унюхать. Но и повозку, и извозчика, и лошадей смог разглядеть поднявшийся на ноги маг, обладавший прекрасным ночным зрением. Повозка, судя по направлению движения, направлялась в сторону города. И странник решил, что это их шанс, и так они смогли бы быстрее попасть в город и сэкономить много времени и сил. Посему, совершенно не советуясь с Рассом, путешественник из неведомого края придержал барсука за пушистые бока, и, не дав тому опомниться, напрягся.
Сразу после прикосновения, барсук почувствовал легкий, как будто бы электрический, удар. Затем на миг мир погрузился во тьму, после чего Расс уже смог отчётливой услышать вскрик извозчика, да нервное ржание лошадей, не желавших идти дальше, при виде появившихся у них на пути странного субъекта, ещё и наложившего на них чары. Мог зверь, чуть оправившись от резкого запаха недавно истерзанного растения, ощутить и всю палитру новых, пусть и не совсем непривычных и совсем неожидаемых в ближайшее время запахов, связанных со встречей с людьми и их транспортом, а так же новые запахи конкретно этих существ и магии. Вот только барсуку было совсем не до наслаждения всем этим. Расс, машинально дёрнувшись в попытке освободиться, когда его схватили, но, не сумев успеть убежать, а позже вообще оказавшись непонятно где и как, поджал хвост, взъерошился, ощерился, сжался и попытался понять: что за бедлам происходит и где он, и что это за вопли. Рад произошедшему с ним перемещению он абсолютно не был. Поняв, что маг, в очередной раз, 'выкинул трюк' уже начинающий раздражать лесного жителя, и, оценив неприятные обстоятельства, обеспеченные ему его спутником, зверь попытался отползти от лошадей и прочего источника шума. Перепуганный, начинающий злиться и оскорблённый в лучших чувствах барсук не собирался помогать спутнику найти выход из нынешних обстоятельств, да и не смог бы этот родич росомахи и хорька что-то полезное сделать в данный момент.
Не обрадовала выходка мага и остальных, впрочем, он явно и не собирался кого-то веселить или радовать. Перепуганные преградой, магом, запахом зверя, и чарами лошади ржали, брыкались и грозили сломать повозку и не слушались кнута и воплей кучера. Извозчик, не разобравшийся до конца в причине такого поведения животных, сменил испуг возмущением, попутно осыпая лошадей массой брани, затем заметил силуэт впереди и, разобрав некоторые детали в том, испугался снова. Теперь уже просто одетый мужчина и принялся чередовать ругань с молитвой и удары кнута с совершением охранных и отгоняющих знаков. Увы, эти слова и знаки были бесполезны в силу неправильного исполнения, недостатка веры и отсутствия выучки и раскрытого дара, зато данное сочетание вполне потянуло бы на богохульство, что, впрочем, мужчину явно не волновало.
