О, конечно же, Шмидт прекрасно понимал это! Еще бы: вооруженный эскадренный миноносец против двух безоружных мирных сухогрузов!
- К сожалению, - сухо ответил он, не выражая никак своего отношения к явно подготовленной и отрепетированной речи англичанина, - к моему глубокому сожалению, мы не сможем выполнить ваши условия ранее завтрашнего утра. Топки у нас, как вы, конечно же, изволите видеть, погашены, а для поднятия паров, как я понимаю, необходимо все-таки время.
- Мы подождем до утра, господин капитан, - довольно вежливо согласился англичанин. - Какое конкретно время для снятия с якорей вы сможете обозначить как наиболее подходящее для вас?
- Ну, скажем, - несколько замялся Шмидт, - к примеру... Завтра в девять тридцать утра...
- О'кей, - не раздумывая бросил мичман. - Так я и доложу своему командиру. Прошу вас дать необходимые указания, если только вы имеете на это определенные юридические права, и господину капитану "Кишинева". Если же таких прав у вас нет, то мы поставим его в известность о вашем решении сами.
- Не надо, - махнул рукой Шмидт, - не стоит беспокоиться, господин мичман. Я как раз имею такие права. И сейчас же после вашего отъезда направлю капитану Гросбергу соответствующие инструкции и указания.
- О'кей! - обрадовался мичман. - У вас, русских, есть замечательная пословица: "Баба с возу - кобыле легче". Я воевал недавно в Архангельске и там услышал эту пословицу... Позвольте пожелать вам всяческих благ и откланяться. Позвольте заверить, что мне было приятно найти в вашем лице умного человека, способного правильно оценить обстановку, в которой он находится.
- У меня сейчас несколько матросов на берегу, - сказал Шмидт. - Я прошу вашего разрешения послать за ними катер.
- О'кей, господин капитан! Но посылать или не посылать катер - это ваше внутренне дело. Мы, англичане, уважаем самостоятельность других народов.
- Оно и видно, - мрачно заметил Шмидт. Но англичанин сделал вид или вправду не обратил внимания на тон капитана и скрытую ядовитую иронию его слов. Он как ни в чем не бывало пожал Шмидту руку:
- Значит, завтра в девять тридцать снимаемся. Прошу быть готовыми.
Выпроводив столь неприятного гостя, Август Оттович заперся в своей каюте и долго сидел там один. Лишь около трех часов пополудни он вышел на палубу, хмурый, какой-то сгорбленный, с осунувшимся лицом и отеками под глазами.
Еще через несколько минут от "Ставрополя" отвалили две шлюпки: одна взяла курс к "Кишиневу", другая - к берегу.
Шмидт проводил их взглядом и снова вознамерился уйти к себе в каюту. Однако, отвернувшись от поручня, он даже вздрогнул от неожиданности: плотным молчаливым кольцом стояли вокруг него так неслышно подошедшие матросы, вся команда.
- Август Оттович, - Корж смотрел ему прямо в глаза своими серыми немигающими глазами. - Мы сдаваться не можем и права не имеем. Мы ведь - люди русские.
- Что же это, Август Оттович, - одними губами спросил Москаленко. - Столько мы с вами пережили, и вот... Пусть они лучше здесь нас всех перебьют, чем там, дома, на площади болтаться да воронье собою кормить!
Он не договорил, проглотив слюну и с нею вместе застрявший в горле комок. Шмидт обвел всех взглядом - лица у людей усталые, встревоженные. Кажется, на все готовы, лишь бы конец страданиям. А они вон как - пусть лучше перебьют...
Он, едва сдерживая слезы, достал торопливым движением из кармана платок: дескать, соринка случайно в глаз попала, комашка шаловливая залетела. И только потом ответил:
- Не переживайте, друзья мои! Не из того мы с вами теста сделаны, как о том англичане думают. Раз уж мы так решили, то будем стоять на своем до самого конца. Что-нибудь придумаем. А что именно - не скажу сейчас, увидите позднее. Пока же прошу всех переодеться в чистую одежду, приготовить вещи: в случае неудачи нашей с вами задумки, возможно, придется съехать на берег.
- И оставить"Ставрополь" этим паразитам? - возмутился Животовский. - Ведь это, Август Оттович...
- Ох и нетерпеливый же народ, эти самые кочегары! - вдруг совершенно спокойно улыбнулся капитан. - Кстати, почему вы, Животовский, в данный момент на палубе прохлаждаетесь? Разве не было команды поднимать пары? А ну-ка, живо марш в свою преисподнюю!
И он, отстранив рукой стоящего на пути матроса, поднялся на мостик:
- Поднять якорь!
Заверещала натужно лебедка, и у него невольно вырвалось восклицание:
- Потише же, бога ради! Все дело испортим.
С наступлением темноты черной призрачной тенью "Ставрополь" двинулся с места. Только, ко всеобщему удивлению, курс был принят не в открытое море, а наоборот - к берегу, на внутренний рейд...
Утром на борт почти одновременно прибыли сразу два гостя: уже знакомый капитану вчерашний мичман с "Магнита" и китайский офицер из береговой охраны.
- Что все это значит, господин капитан?! - дружно накинулись они прямо на палубе на спокойного и гладко выбритого Шмидта. - Почему оба ваших судна подошли без разрешения властей к берегу да еще развернулись параллельно ему? Это неслыханное самоуправство, господин капитан!
- Вы же закрыли своими коробками доступ в порт! - пылал гневом китаец. - В нашей акватории это недопустимо!
- Вы нарушили условия ультиматума! - горячился, подпрыгивая от волнения на одном месте, англичанин. - И я говорю вполне официально, что вы ответите за эти фокусы в полной мере!
- Спокойно, господа, спокойно! - сделав рукой приветливый жест и добродушно улыбнувшись, ответил Шмидт. - Вы, я вижу, не имеете желания спуститься ко мне в каюту и предпочитаете говорить о делах на свежем воздухе? Великолепное решение!Гусаренко, принесите-ка нам сюда стулья!.. Не угодно ли господам выпить русской водки? Коньяк или бренди для столь дорогих гостей у меня тоже найдутся.
- Перестаньте паясничать! Вы еще находите в себе мужество смеяться над нами! - покраснел от возмущения мичман. - Позвольте напомнить вам, что я все-таки офицер королевского военного флота и не позволю...
- Не хотите пить - как хотите, - перебил его Шмидт. - Насильно, как видно, и вправду мил не будешь. А что касается моего смеха, то я позволю себе в этой части не разделить вашего мнения, господа, хотя вы и мои гости. Это вы смеетесь, даже больше того, издеваетесь над нами, безоружными и беззащитными. И поэтому, господа вам придется сейчас выслушать наш ультиматум. Если в течение суток, начиная отсчет с этого часа, "Магнит" не покинет Чифу, мы вынуждены будем применить самые крайние меры.
- Интересно! - хмыкнул англичанин. - Интересно, какие же именно меры? Надеюсь, вы не устроите на китайский манер спектакля самосожжения на набережной? Или объявите голодовку? Говорят, в России подобные методы борьбы в большом ходу. Или вы выставите против нас красную эскадру?
- Эскадры у меня нет, и вы это прекрасно знаете, - Шмидт чувствовал, как в нем закипает злость. - Но, если наше условие не будет принято, я велю открыть кингстоны и затопить "Ставрополь" и "Кишинев" прямо здесь, на этом самом месте. Вы знаете, что я сдержу свое слово...
Он с нескрываемым удовольствием увидел, как округлились от ужаса глаза китайца-береговика.
- Вы, кажется, с ума сошли! - воскликнул он. - Это же сатанинский план!
- Я в своем уме, господа! - почти торжественно заявил Шмидт. - Вы знаете, кажется, русских довольно неплохо и должны понять, что я не шучу. Команды наших судов готовы повторить известный вам героический подвиг "Варяга". Мы пойдем на это не задумываясь, с чистым сердцем. Что это будет означать для вас - думайте сами. Доложу я вам только, что порт ваш будет выведен из строя минимум на год - раньше поднять суда вы не сможете. И вам, - капитан повернулся к китайцу, - и вам придется благодарить за это господ, коих вы так трогательно и нежно любите. И отвечать перед начальством, конечно, тоже придется...
Он с минуту помолчал, любуясь произведенным эффектом, а потом добавил:
