Место действия — кампус штатного университета на Среднем Западе США.

Время действия — наша эпоха, февраль месяц.

Декан Монтгомери

Профессор Цвики

Начальник охраны Джонсон

Секретарша Линда

Студентка Эйми Ди Лука

Студентка Триш О’Брайен

Студент Джек Уолтерс

Студент Пак Чен Сен

Студентки

Кабинет декана, обставленный как все на свете кабинеты и украшенный портретом Нелсона Манделы. Декан Монтгомери, сидя за письменным столом, дает по переговорнику указания секретарше.

Декан. …и сразу же проведите ее ко мне в кабинет. Слышите, Линда? Сразу. Понятно? Что? Это не имеет значения: кто бы там у вас ни сидел и кто бы тут у меня ни сидел, ее — сразу же, вне очереди. Понятно или снова повторить? А сейчас пусть войдет начальник охраны.

В кабинет входит Джонсон, огромный немолодой негр в униформе охранника.

Декан (сидя за столом). Пожалуйста, мистер Джонсон. Прошу садиться. (Джонсон садится напротив декана.) Я, конечно, в курсе дела… я имею в виду эту неприятную историю. Очень, очень неприятную. Но я бы хотел услышать все непосредственно от вас, поскольку вы были первым, кто обнаружил это безобразие. Пожалуйста.

Джонсон (ерзает на месте, прокашливается, чешется, потом несмело выдавливает). Так я же говорил, сэр. Еду, понимаешь, а он там стоит…

Декан. Пожалуйста, подробнее: где, когда, при каких обстоятельствах. Тут все имеет значение, так что прошу вас…

Джонсон. Ну я всегда объезжаю кампус на своем джипе после полуночи. А это было часов… да около часа уже было. В прошлый вторник, да. Я, понимаешь, свернул направо — туда, к женскому общежитию, гляжу: что такое? Стоит. Знакомый, понимаешь, вид… (Джонсон разражается громким смехом. Смеется он неожиданно тонким, пронзительным голосом.)

Декан (недовольно). Мистер Джонсон! Прошу вас, мистер Джонсон. Здесь нет решительно ничего смешного, позвольте вам заметить. Весь женский преподавательский состав и студентки возмущены этой антиженской выходкой. У нас могут быть очень крупные неприятности. Мне совершенно не до смеха.

Джонсон. Прошу прощения, сэр, я понимаю. Уж больно хорошо сделан. Похож. И как эти паршивцы так здорово скатали его из снега?

Декан (сухо). Вы кого-нибудь видели на месте события?

Джонсон. Нет, сэр, никого. Я рассмотрел следы, но и это ничего не дает: следы ведут к дорожке и пропадают. Понятно: они вышли на дорожку — и, понимаешь, бегом к себе в общежитие.

Декан. А вы сделали попытку проследить, может, кто-то возвращался в мужское общежитие?

Джонсон. Так точно, сэр. Я прямо на джипе рванул к мужскому общежитию. Никого не обнаружил, но осмотрел все окна, все огни погашены, а одно окно, понимаешь, светится. Я посмотрел по плану — в шестнадцатой комнате. Ну, на другой день, когда, понимаешь, шум поднялся, мы с главным администратором вызвали этих ребят из шестнадцатой комнаты. Один китаец, Пак Чен Сен…

Декан. Это корейское имя.

Джонсон. Может, кореец, кто их разберет… Да, а второй белый, из Нью-Джерси, Джек Уолтерс. Ну, мы их допрашивали, допрашивали — ни в чем не сознаются. Мы, говорят, знать не знаем никакого снежного члена, мы, говорят, пиво пили в баре, вернулись поздно, около часу, и спать легли. Никакого снежного члена…

Декан (прерывает). Мистер Джонсон, могу я вас попросить выражаться иначе? «Член» — это звучит грубо, а для женского слуха даже оскорбительно.

Джонсон. Правда? Извините, сэр, никогда не подумал бы, что для женщины… Как же мне называть его?

Декан. Ну, можно сказать «мужской половой орган». Я лично пользуюсь принятым в литературе греческим словом фаллос.

Джонсон. Фаллос? Красиво звучит, важно так. Ладно, можно по-гречески. По мне, как ни скажи, а член все едино остается членом.

Голос секретарши по переговорнику:

— Профессор Цвики здесь, хочет вас видеть, сэр.

Декан (суетливо). Пожалуйста, пригласите в кабинет. (Джонсону.) Будьте любезны, пересядьте вон туда, в то кресло. В ходе разговора с профессором Цвики я, возможно, задам вам какие-то вопросы — пожалуйста, отвечайте коротко и без этого… без члена.

В кабинет входит профессор Цвики, женщина неопределенного возраста и неопределенной внешности. Декан вскакивает из-за стола, бросается ей навстречу:

Декан. Прошу вас, профессор, очень рад вас видеть. Сюда, пожалуйста, в это кресло, вам здесь будет удобно.

Цвики, холодно поздоровавшись с деканом, садится в кресло. Декан садится за стол. Цвики резко поднимается со своего места. Немедленно вскакивает и декан. Цвики опускается в кресло — садится декан. Цвики встает — встает и декан.

Цвики. Позвольте узнать, сэр, почему вы встаете?

Декан (смущенно). Вы встаете, профессор, и я встаю.

Цвики. Вот именно! А почему? Затрудняетесь сказать, тогда я вам скажу: потому что я женщина, а женщине следует оказывать знаки уважения. Так ведь? Знаки внимания. Главное тут — знаки, то есть нечто условно-символическое, не передающее подлинного отношения к объекту. Это и есть квинтэссенция мужского шовинистического отношения к женщине: внешние знаки внимания и животное хамство по существу. Мистер Монтгомери, я говорю все это не в ваш адрес, разумеется, я пытаюсь изложить здесь политически правильный взгляд на известное вам происшествие на нашем кампусе. Именно так я это понимаю: вот вам знаки уважения — пальто подать или встать, когда дама встает, а вот вам член под окна. Знайте свое место!

Джонсон (сквозь смех). Член под окна… ха-ха… здорово!

Декан. Профессор, я полностью, стопроцентно разделяю ваше возмущение этим отвратительным поступком. Подобное не может иметь место в нашем университете. Поверьте мне, профессор, будет сделано все возможное, чтобы найти и строго наказать виновных. Никакого снисхождения! Мы с мистером Джонсоном (вы знакомы с мистером Джонсоном?) неустанно над этим работаем.

Цвики. Я надеюсь, вам удастся разобраться в этом деле, господа, но я хочу подчеркнуть, что наказать виновных — это недостаточно. Да, мистер Монтгомери, я затем сюда пришла, чтобы добиться большего, иначе мы и в будущем обречены видеть подобные выходки. Необходимы комплексные меры по изменению всей морально-политической атмосферы в университете. Такими мерами на первое время могло бы быть расширение занятий по женскому равноправию и положению женщины в обществе. Необходимо больше курсов, больше лекций, более высокие кредиты за эти предметы… Затем, я настаиваю на своей прежней идее: необходимо переоборудовать на кампусе туалетные комнаты, с тем чтобы они были одинаковы у мужчин и женщин. Одинаковые, то есть равные! Мужчины должны быть лишены этой привилегии — мочиться стоя. Медицина определенно утверждает, что никакой физиологической необходимости здесь нет, что мужчины могут превосходно мочиться сидя. Нетрудно понять, почему они настаивают на стоячей позиции: исключительно для того, чтобы унизить женщину, показать ей свое мнимое превосходство. С этим безобразием необходимо покончить!

Декан. Ваши пожелания, профессор, будут несомненно приняты во внимание.

Цвики. Это слишком расплывчато. Мне бы хотелось услышать что-то более определенное. Декан. Я вас понимаю. Что касается расширения курсов по изучению положения женщины, то с будущего семестра мы…

Цвики. С будущего?

Декан. Но на этот семестр все программы составлены, расписания утверждены… Все поломать — нет, невозможно. Но в следующем семестре, я могу твердо обещать, будут расширены и введены…