Каждый раз, возвращаясь со смены, Саша кипятил чайник, чтобы выпить пару чашек кофе и взбодриться, ведь после этого ему нужны были силы для работы в дневное время, а спать Фролов себе позволить не мог никак. После того, как в начале года его младшего брата положили в больницу для постоянного наблюдения, он редко спит, мало ест, но срывать злость не забывает никогда. От денег, естественно, отказывается, даже не думая. Я никогда не говорил слово против, потому что осознаю всю тяжесть его положения. К тому же, он позволил мне жить у себя почти бесплатно - счета за коммунальные услуги не в счёт - а я, как оказалось, не так уж и неблагодарен.

Я с кряхтением поднялся с колен на ноги, небрежно кивнул на лежащие на стиралке полотенца и вещи, и вышел из ванной, оставив на Антона задачу справиться с этими проблемами самостоятельно.

Фролов, как я и предполагал, пытался найти в ящиках кухонного уголка спички – всё было понятно без слов. Вытащив из большой пачки один коробóк, положил ему прямо в ладонь, чтобы вдруг не возникло недопониманий. Саша, приняв всё как данное, нахмурился и принялся дрожащими пальцами мучить бедные спички, путая процесс домогательства до коробкá с попыткой его открыть. Дабы не портить свою расшатавшуюся за последние два года психику ещё сильнее, я зажёг газ сам и сел на стул рядом со свалившимся на диванчик Фроловым.

– Рассказывать ты мне, естественно, ничего не будешь, - констатировал я прискорбный, но давно понятый факт, глядя в одну точку на стене с таким интересом, словно там был портрет Дориана Грея, а не клочок обоев под занавеской.

– И как догадался? - пробубнил Алекс. Если бы не гримаса страдания на лице, я принял бы это за иронию, но с ним определённо что-то было не так. Сразу вспомнились слова Коломенского, который говорил, что психолог из меня, как бы это не было страшно для всей нашей системы правоохранительных органов, как из него грудастая девица.

– По вам видно, - фальцетом протянул я и тяжело вздохнул, проведя ладонью по лицу. Не скажу, что мне хотелось бы поменяться с ним местами, но, может быть, проблемы у Саши проще, чем у меня? Ха-ха, да это даже в голове звучит абсурдно. Я на его месте давно уже повесился бы.

Дверь ванной довольно громко хлопнула, привлекая внимание Фролова, и тот вскочил с дивана, дабы поглядеть на призракообразное существо, шалящее с его нервами после тяжелого дня. Ну, или ночи.

Чтобы сложить в голове два и два, парню потребовалось несколько коротких мгновений. После он перевёл тяжёлый взгляд на меня и мрачно спросил, подходя к чайнику:

– И кому же я обязан шизогаллюцинациями?

– Это Антон, - ответил я бесцветно.

– Спасибо, что не Леночка из пятьдесят шестой квартиры, ну и? - не принял ответ Алекс, упершись, как баран, в бессмысленную для него информацию, словно она была смыслом его жизни.

– Это Антон, - повторил уже громче, но взгляд Фролова легче не стал. Я вздохнул. – Мы с Яром ехали из … , я увидел на обочине человека, остановился, человеком оказался мой бывший одногруппник, Антон, он был избит, ограблен и несчастен. Мы поехали в больницу. Донской, борец за справедливость, отправился в ближайший участок, ну а Антона я привёз сюда, чтобы вымыть и не пугать его мать не особо презентабельным видом.

– Теперь всё ясно, - он пожал плечами и криво улыбнулся стоящему в дверном проёме Глубоковских. – Я тебя помню, меня Саша зовут.

В отличие от Донского, Александр закончил университет год назад и откосил от армии благодаря тому, что опека над братом была исключительно в его руках.

– Антон, - Тоха пожал протянутую ему руку. – Извини, что вот так неожиданно, я уеду, как только автобусы начнут ходить, жить оставаться не собираюсь, - светловолосый улыбнулся так искренне, как это только возможно было в сложившейся ситуации.

– Да не вопрос, но вот со спальными местами у нас большая напряжёнка, так что решай, с кем ляжешь, Антон, со мной или с этим, - Фролов кивнул на меня так пренебрежительно, что в голову как молнией ударило: «Спелись!». Я испуганно вскинул голову, чтобы начать отрицать всё возможное и невозможное, но Саша меня вновь опередил:

– Нет, конечно, есть возможность вообще не спать…

– Он наверняка хочет спать, - наконец смог выдавить из себя я, избегая взгляда Глубоковских. – Я лягу на полу.

– Какой герой, - скривил губы в ироничной ухмылочке сосед. – Когда ко мне переехал, спать в одной кровати не отказался, а тут сразу - на пол. Надо же…

– Закрыли тему, - бросил я напоследок, поднимаясь со стула и решительно направившись в сторону своей комнаты. – Спи, тебе к десяти на работу, Фролов.

– Гранд мерси, заботливый ты мой, - прокричал парень мне в след, но я лишь ухмыльнулся, показывая ему за спиной средний палец.

========== Глава 25: “Утро почти никогда не бывает добрым.” ==========

– Тебе необязательно спать на полу, - начал говорить Антон, когда дверь в мою комнату уже была плотно закрыта, а я сам начал рыться в шкафу в поисках покрывала и полотенец, которые могли бы заменить мне подушку. – Думаю, мы вполне могли бы поместиться на кровати вдвоём.

– Индюк, говорят, тоже думал, - вяло отозвался я, понимая, что сейчас мне меньше всего хочется спать с Глубоковских в одной кровати. Парень, впрочем, не настаивал.

– Тогда давай я лягу на полу, а ты оставайся на кровати. Это, всё же, твой дом, - он особенным тоном выделил это чёртово «дом», подразумевая, наверняка, то, что данная комната моим домом быть не может.

Я искренне завидовал его способности иронизировать и сарказмировать в сложившейся ситуации, потому как сам не мог даже лишний раз рот открыть после того, что услышал в ванной. Ради меня - что он подразумевал под этой загадочной фразой? Кому от произошедшего два года назад стало лучше? Однозначно не мне. Чёрт, как бесит эта тупая неопределенность!

– Прости за вопрос, - снова заговорил Антон, но я упорно продолжал отмалчиваться. – Саша - это ведь Фролов, парень на курс младше, да?

Не решившись на полный игнор, я кивнул, скидывая на пол два махровых полотенца и чёрное постельное бельё.

– И вы с ним что…

Парень издал какой-то странный звук, и я инстинктивно быстро повернулся к нему лицом. Тогда-то мне, наконец, удалось увидеть то, что беспокоило последние несколько часов. Его выражение лица совершенно изменилось, но я всё списывал на те два года, что теперь разделяли нас, а сейчас ясно увидел причину перемен. Антон знал. Прекрасно знал о том, что я… гей. Нет, конечно, себе я признался в ориентации уже давненько, но откуда он?…

– Вы с ним, - уже твёрже повторил Тоха, но отвёл глаза и, кажется, покраснел, хотя на его загорелой коже это было видно едва ли. – Встречаетесь?

– Кто тебе рассказал? - разозлившись, спросил я, но Глубоковских лишь сжал губы, предельно ясно давая понять, что на мой вопрос не ответит - пока этого не сделаю я, так точно. – Антон, я не собираюсь отвечать, потому что не вижу смысла. Какое тебе до этого дело, объясни? Слухи распускать? Обсуждать с Денеевым, какое я дерьмо, да ещё и нежно-синего оттенка? Думаю, у вас обоих найдутся темы и поинтереснее…

– Хорошо, это, впрочем, и не важно, - кивнул парень сам себе, отводя глаза.

– Вот и я о том же…

–…Потому что ты в любом случае будешь моим, - продолжил он как ни в чём не бывало, и я подавился воздухом, которого неожиданно стало слишком много. Что-что он там ляпнул? – Ты, в принципе, давно уже мой, осталось только напомнить об этом.

– Ты охуел? - вытаращился я на Антона, понимая, что, вероятно, мне просто послышалось, но проверить никогда не мешает, в конце концов.

– Я абсолютно серьёзен, Лёша, я вернулся в город ради того, чтобы вернуть тебя. Может ты и не понимаешь, но своим поведением лишь заставляешь семью страдать - дядя Витя места себе не находит, Елена Владимировна вообще с ума сходит, зная, что ты живёшь у какого-то парня сомнительного статуса…

Я внезапно осознал, что происходит, и резко успокоился. Даже нашёл в себе силы ядовито усмехнуться в ответ.