– Антон, а ты чего стоишь, как неродной? - увидел парня и мой отец. – Стерёг его, как пёс сторожевой весь этот месяц, а теперь стоишь там, на отшибе, как отшельник. Иди, поздоровайся хоть.
Видимо, по мне было видно, с какой страстью мне хочется посмотреть, наконец, на друга. Тоха несмело шагнул вперёд, и его словно парализовало - застыл на месте каменным изваянием, побледнел и схватился за ворот свитера, словно тот упорно его душил всё это время. Я не стал ставить всех присутствующих в неловкое положение, поэтому улыбнулся и кивнул парню со словами:
– Ну, привет, Антон. Я, вроде как, вернулся.
========== Глава 21: “Да здравствует серое солнце пустыни!” ==========
Комментарий к Глава 21: “Да здравствует серое солнце пустыни!”
В главе много мата, но да простим Лёху и остальных за их великий и художественный. Ну, можно и автора заодно простить.
Ангста здесь нет, хотя очень хотелось. Он будет в следующей главе… Наверное. Потому что мои планы летят в Тар-та-ра-ры.
Спасибо, что остаётесь со мной всё это долгое время :З
Неделю спустя.
Отец остановил машину около знакомого уже не первый год подъезда и в ожидании замер. Мама, самозабвенно костерящая несчастного подчиненного по телефону, на остановку должного внимания не обратила. А стоило бы. Потому что фортель, который я собирался выкинуть, нужно было ждать, затаив дыхание. Я, впрочем, так и делал, совершенно не понимая, что на меня нашло. Хотя идея мучила меня уже почти неделю, и забыть про неё было бы расточительством мозговых ресурсов, а я, знаете ли, к подобному не привык.
Совету Яра - в смысле, не трогать Антона, и вообще, «ша» от него масленые глазки! - я следовал неукоснительно, поэтому придраться было не к чему, кроме как к собственным мыслям, но это дело второе, совершенно неважное, да и пошло оно лесом, честно говоря, в собственной башке я сам себе господин.
Стоило заметить, что и друг особенно меня не провоцировал, по крайней мере, полуосознанно - он, вообще-то, старался на меня лишний раз не смотреть, да и в нормальное состояние вернулся совсем недавно - так что всё было более-менее нормально. Конечно, я понимал, что это явление временное, потому что желание затискать парня до полусмерти или, по крайней мере, до довольных стонов, не исчезало ни на секунду, а остальное ещё просто не приложилось, да и я всячески старался игнорировать свои низменные желания в сторону Тохи. Донской, чтоб его, был тысячу раз прав, и на сто процентов уверенным во взаимной симпатии того же рода, что и моя, я уверен быть не мог. Так что на внутренне-мозговом консилиуме по данной проблеме было найдено только лишь одно простейшее решение.
Переехать.
Временно, конечно, пока вопрос с межличностными отношениями не решится. Так что, мои родители, так беспечно отдыхающие сейчас - каждый по-своему, но сам факт - и не ожидающие подлянки от собственного чада, просто охренеют. Я уверен.
Антон, выпрыгнув из салона, стал дожидаться меня. Он с самого утра без умолку тараторил о том, что сделал по дому, пока готовился к моему возвращению, а сейчас попросту сиял, ожидая, когда же я его похвалю. Да, как ни странно, убирался Тоха редко, но когда убирался, неделю ходил довольный своим достижением. И моей похвалой.
– Антон, - я вздохнул, понимая, что в голове объяснение выглядело ладно да складно, а в реальности всё оказалось гораздо труднее. – Я… возвращаюсь в родительскую квартиру.
Да, я это сказал. Теперь дело за малым: собрать вещи и…
– А, - опустил взгляд Глубоковских, криво улыбаясь. Нет, ей-Богу, как будто у него родственник умер, и он тщательно пытается скрыть собственную боль. – Да, понятно… Ты…
…пережить реакцию Антона.
– Вообще-то, мог бы и предупредить Антона, Лёш. Ты посмотри на него - у парнишки словно землю из-под ног увели, - высказал своё человеческое «фи» на правах моего отца папус.
Мужчина выглядел удивленным, а что больше меня поразило - недовольным. Мама так вообще едва воздерживалась от того, чтобы заорать - это было заметно и по дрожащим от злости сжатым губам и побелевшим от напряжения пальцам, что сильнее сжали телефон. Охереть, вот они как, значит, к родной кровиночке! Я, понимаешь ли, домой решил вернуться, блудный сын, епвашумать, а они тут… Ну всё!
– А давай ты уже забудешь, что крупно лажанул с моим воспитанием и поднимешься со мной в квартиру, чтобы помочь со сборами? - раздраженно ответил я, понимая, что высоту полёта моей мысли никто не оценил.
– Слушай, Лёх, на родителей-то чего бочку катить? - выдавил из себя одну-единственную связную фразу Антон, выставляя себя охеренным благородным героем перед моими родаками. – ДядьВить, вы подождёте здесь или подниметесь?
– Я приеду за ним позже, - отвёл взгляд отец, заводя машину и косо глянув на мои потуги выбраться из машины. – Буду благодарен, если проследишь за нашим придурочком - тяжести пусть не поднимает, а в остальном… - папус переглянулся с маман, и та кивнула. – Мы не против, если синяков у него поприбавится.
Я к тому моменту уже покинул салон, поэтому не успел праведно возмутиться, как Тоха захлопнул дверь, и тачка сорвалась с места. Нет, ну это натуральный цирк! Они, фактически, только что дали разрешение Тохе на то, чтобы тот меня избил и не слишком задумывался о последствиях.
– Какого хера? - решил отыграться я на друге, раз уж цель номер один выехала на широкополоску, покинув этот двор на ближайшие часа полтора, (раньше папаню можно было не ждать) намекая на то, как ловко тот спас отцовскую задницу от моего недовольства.
– Ёбанный в рот, Лёха, завались! - рявкнул парень, не обращая внимание на сидящих у подъезда бабулек, которые наверняка не скоро забудут, что «тот воспитанный мальчик с пятого этажа» ругается матом, как сапожник, а то и того хуже. – Ты решил жить с родителями, так будь добр вести себя как человек, а не как избалованная неблагодарная скотина!
– Всё сказал? - стиснул зубы я, помрачнев. Это я-то скотина неблагодарная?! Да я может ради него… Ради него? Или всё же ради себя?
Открытие стало полнейшей неожиданностью. Чёрт, а я ведь совершенно не подумал, что после моего переезда будет чувствовать Антон. Это как нагадить хозяину в тапки и спрятаться под кроватью - весьма трусливо и подло. Но ведь, по сути, не уеду я отсюда – и что? О дружбе с Глубоковских придётся забыть. Так какого хера тогда? Н-да.
– А ты ещё хочешь подискутировать? - друг выглядел разозленным и убитым, но я не я, если не добью и не выбешу окончательно.
– Да, мне бы очень хотелось знать, почему ты такой пиздец злой, сука, и какого хуя притрахался к моему, блядь, поведению! - я уже совершенно не фильтровал базар, и говорил то, что думал, а точнее то, что приходило в голову.
Антон на секунду засунул руку в карман куртки, и, вытащив ключи, впечатал их мне в грудь, со злостью цедя:
– Собирай манатки, сука, и пиздуй. Удивлён, да? Привык к тому, что я постоянно тебе поддакиваю? Отвыкай, блядь, потому что ты нахуй кроме меня никому не нужен!
Развернувшись на все сто восемьдесят, друг, чеканя шаг, отправился куда-то. Нет, простите, я допустил фактическую ошибку. Куда-то отправился вовсе не мой друг. Он… за несколько секунд вообще перестал быть моим другом.
Бля. Дождавшись, пока он скроется за поворотом, накинув капюшон, я зашёл в подъезд, поднялся на нужный этаж, открыл дверь квартиры, вошёл внутрь. Крутанул защёлку.
И только после этого позволил себе пнуть деревянный порожек, не сдерживая собственного гнева.
Как я собирал вещи - вообще отдельная история. Мало того, что покидал всё в дорожную сумку кое-как, и большинство вещей не поместилось, так ещё и вазу умудрился разбить на пару с цветочным горшком, стоящим на подоконнике. Поняв, что так дело не пойдёт, я сел на кровать, глубоко вздохнул и выдохнул, стараясь привести мысли в порядок и убедить себя в том, что мой гнев совершенно неуместен и беспочвенен. Получалось хреново, но пар чуть-чуть спустил, хлестанув пару раз себе по щекам. Через полчаса, когда вещи были уложены почти в полном объёме - оставались только те, что мы с Тохой носили по очереди - я позволил себе ещё раз психануть, найдя в тумбочке тот самый кулон в подаренный мне “Антоном” на Новый год. Символ моей принадлежности Глубоковских. Сейчас в наличие креста не имелось никакого смысла, но я положил его на самое видное место - рядом с ноутбуком, на кофейном столике в комнате Тохи. Пробежавшись ещё раз взглядом по полкам, я не нашёл ничего своего, хотя… Можно ли в этой квартире хоть что-то назвать действительно своим, когда всё давно уже стало “нашим”?
