Про друга я, конечно же, соврал, учитывая, что на Тано я прибыл единственным живым существом на борту «Агрессора». Не считая «запаски». Сначала я думал использовать тело для реанимации Лиды, чтобы устроить её новой временной ипостаси допрос с пристрастием. Но затем принял окончательное решение лететь на планету пустынь. И вот там мне мог пригодиться напарник, а ещё лучше – несколько помощников. Но «Агрессор» оснастили лишь одной «запаской». Пришлось выбирать между Алексом и Мойвиным. Будь Ротман мало-мальски смышлёным парнем, я бы без раздумий выбрал его. Мы знакомы много лет, да и в его верности не приходилось сомневаться. Но я не мог допустить, чтобы он отмочил какой-нибудь номер в самый неподходящий момент и загубил весь план. Как это часто бывало в университетские годы, и проблема в том, что Алекс ни черта не повзрослел с тех пор.

Мойвин – другое дело. Он родился и вырос в Осином Гнезде, где подчинение у местных в крови. Редко кому из них приходит в голову противиться рабству. Холдинг основательно постарался выдать регенерационное рабство за службу в угоду достижения вечной жизни. В Э-Системе даже родилось ещё одно обидное прозвище для «ос» – «регенерораб». Ведь, как я сказал Кравицу, главное – заставить толпу поверить в непоколебимость навязываемых идеалов, и дело в шляпе. Захар напоминал мне случайно вывалившуюся из механизма шестерёнку. Он оказался в непривычной среде, перестал работать на гигантскую машину – не заметившую потери, – получил доступ к личной свободе, но не перестал быть шестерёнкой. Я наблюдал за ним с тех пор, как застал в номере «Генрилэнда». Он как раз та «оса», которая мне и нужна для посещения Криопсиса.

Я загрузил остаточную личность Мойвина в «запаску» вечером накануне отлёта. За ночь он освоится в новой оболочке, структурирует имеющиеся воспоминания и станет кем-то напоминающим Захара Мойвина версии один ноль. Само собой, я подсластил пилюлю и не стал в подробностях рассказывать о перспективах: что через две недели действие транс-раствора закончится, временная личность целиком выветрится, и помнить он будет лишь две недели жизни без малейшего представления, кто он и что с ним случилось. Как классический пациент, потерявший память. Я называю их ментальными призраками. Оболочками без содержимого, пустыми чемоданами. Не исключено, что такого призрака я поселю на Криопсисе. Надеюсь, к тому моменту он принесёт хоть какую-то пользу.

***

Благодаря камере-дрону, транслирующей изображение на высокий монитор, Захар оценил своё новый облик со всех ракурсов. Высокий, с чётко проступающей мускулатурой, безволосый он напоминал сверхчеловека будущего и не переставал удивляться, откуда у Трэпта взялся такой экземпляр.

– Это действительно чертовски дорогая штуковина, – сказал Майло, оценивая Мойвина взглядом эксперта. – Экзот нового поколения. Уменьшенная копия Экспоната. За такими грегари будущее. После стирания личности оболочку модифицировали и накачали килограммами всякой дряни. Выглядит эффектно и функционально превосходит рядовое человеческое тело. Главная проблема – недолговечность. Впрочем, на тебя хватит.

– Обнадёжил, – процедил Захар и принялся одеваться. В гардеробе звездолёта нашлось немало подходящих вещей.

Трэпт заканчивал сборы. Он упаковал три небольших ящика с маркировкой «личные вещи». Этот груз полагалось забрать с «Агрессора» после прибытия на орбиту Криопсиса. Майло набил ящики всякими барахлом, среди которого замаскировал действительно нужные и важные вещи. Такие как синхромодуль, ампулы, рекордер памяти и лучевик Лиды.

– Они просканируют борт на наличие потенциально опасного груза, но, надеюсь, Кравиц не станет копаться в них, – сказал Майло и похлопал один из ящиков. – В конце концов, ему обещана солидная сумма за мою успешную доставку, а лучевик и рекордер памяти не те вещи, из-за которых стоит поднимать панику. Но на всякий случай лучше спрятать яйца в сене и в разных корзинах.

– Согласен, – ответил Захар. Ему нечего было прятать. Воспоминаний и тех почти не осталось.

Грузовой субсветовик GL-70 поражал воображение. Мойвин тщетно пытался увидеть его целиком. Не преуспел. Трэпт слишком поздно известил единственного пассажира о сближении. Усевшись в кресло, Майло принял ручное управление и настроил канал связи.

– Джи-Эл Семьдесят, это Джонни Путешественник, – сообщил он и, подумав, добавил: – Пусть капитан Кравиц принимает гостей.

Погрузочные и технические шаттлы уже не курсировали к громадному субстветовику. Подготовка к отправке GL-70 занимала от месяца до трёх. Более дальние перелёты совершали только корабли-разведчики, пилотируемые и беспилотники. Ну и джамперы, играющие в другой лиге.

Согласовав все формальности, Трэпт направил «Агрессор» в открывшийся шлюз транспортного отсека. Захар представил картину со стороны – как маленькую рыбёшку заглатывает огромная рыбина. Захваты-стабилизаторы взяли крохотный звездолёт в плен и сами понесли к месту стоянки.

– Ну, вот и всё, – обречённо выдохнул Майло, когда движение за бортом прекратилось. – Обратного пути нет. Мы в пасти слепого случая.

– Какой план действий на Криопсисе? – поинтересовался Мойвин.

Трэпт посмотрел на него, как на идиота.

– Убавь шустрости, ньюмен. Будем действовать по обстоятельствам.

– Ньюмен? – удивлённо переспросил Захар.

– Да, вспомнилось. Или ты предпочитаешь «болван»? Легко исправимо.

– Не стоит. Значит, никакого дальнейшего плана нет? Будем импровизировать?

– Лучшие решения рождаются в импровизации, – заверил Майло. – Если тебе от этого легче.

– Сложно сказать.

Капитан Кравиц лично встретил их едва ли не с распростёртыми объятиями. Майло воспринял приём как должное, а Захара удивило такое радушие. Не иначе как капитан уже предвкушал, как по возвращении будет транжирить плазмены, доставшиеся за нелегальные билеты. Странно, что его не удивила такая сделка. А может и удивила, кто знает. Трэпт без конца уверял, что у него «всё под контролем». Он якобы придумал убедительную легенду о путешественнике. Хорошо, если так, и Кравиц действительно поверил в неё.

– Мы проверим вашего птенца, – заговорил капитан, – разместим всех гостей в скромных, но уютных апартаментах, и двинемся в путь.

Под апартаментами стоило понимать капсулы для гиперсна, а вот насчёт других гостей Майло не говорил Захару.

– Значит, мы не единственные пассажиры? – спросил Мойвин, вызвав приступ синхронного смеха. Трэпт промолчал, а Кравиц, оглянувшись, ответил с напускной таинственностью:

– Между нами, каждый рейс я перевожу от двадцати до сорока человек. Ещё несколько сотен отсекаю высокими ценами на билеты. Ненавижу мышиную возню.

– И нищебродов, – добавил Майло.

– Верно, Джонни.

– А у вас не бывает проблем? – продолжил любопытствовать Захар. – Ведь всё неофициально, как мне видится.

По взгляду Трэпта он понял, что не стоит устраивать столь дерзких допросов. Но Кравица, похоже, не слишком смущали такие вопросы.

– Парень, я доставляю для «Магеллана» сотни тонн сырья и продовольствия, – сказал он, по-товарищески положив руку на мускулистое широкое плечо Мойвина. – Не думаю, что они будут против, если я завезу в пустыню пару десятков муравьёв.

– Главное, чтобы не тараканов, – вставил Трэпт, улыбаясь.

– Этими вопросами занимается служба корабельной безопасности. И будьте уверены – ни одна крыса или таракан не проскочат мимо них.

Трэпт издал натужный смешок. Захар невесело улыбнулся и подумал, что все их испытания ещё впереди.

Глава 21

«А я ведь предупреждал!» – вот что наверняка захочет сказать мне Мойвин, если дожил до конца путешествия. Фраза, которую обычно говорю всем я, но исключения для того и существуют, чтобы подтверждать правила. И кому теперь это интересно, спросите вы? Вряд ли той троице в странных костюмах болотного цвета, что окружила меня полукругом.