- Для того, чтобы не было эксцессов с тетушкой, предлагаю записать наши договоренности на носитель. Как считаете?

- Согласен. - Сеньор поднял голову и приказал искину включить запись. У меня запись шла и так, потому я просто продолжил:

- Я, Хуан Шимановский, обещаю, что ничего не сделаю Марио Сколари, племяннику команданте Антонио Сколари, до справедливого суда, который вынесет ему справедливый приговор. В обмен на это Антонио Сколари обязуется не прятать племянника, не пытаться вывезти его за пределы планеты и четко выполнять все уголовно-процессуальные процедуры, связанные с Марио. Вы согласны, сеньор?

- Согласен, - медленно и громко проговорил сеньор Антонио.

- Также, учитывая, что тот нанес тяжелые психические травмы изнасилованной им Беатрис Санчес, Антонио Сколари обязуется в качестве моральной компенсации покрыть расходы на врачей и психологов, с целью чего выплачивает Беатрис Санчес пять миллионов империалов, здесь и сейчас. Сеньор?

Сколари вновь позеленел, его даже затрясло... Но отступать было некуда.

- Да, я согласен и с этим, - произнес он. И я выдал самое 'вкусное', оставленное на потом:

- А так же забирает из судебного производства встречный иск к сеньорите Санчес по поводу лжесвидетельства, как не соответствующий действительности, юридический казус.

- Да, конечно, - вновь кивнул команданте, уже спокойнее. Да, поражение, но сейчас он и не мог победить. Признав вину племянника, глупо цепляться за встречный иск. Это ниже чести кабальеро, а в преступном мире слово 'честь' не пустой звук.

- В таком случае у меня всё, - закончил я. - Если не трудно, продублируйте мне текст нашего соглашения на носителе?

Когда я спустился вниз, меня ждал вид продолжения 'банкета'. Действительно, у Лока Идальги в рукавах оказались козыри. Внизу стояло еще две скорых, пакующих двоих раненых гвардейцев, еще две 'араньи' гвардии и лежало с десяток их вооруженных бойцов... В смысле вооруженных до момента утыкания их 'мордой в бетонопластик' - в данный момент их оружие выставили в отдалении пирамидой. А так же... Точно, два взвода, как я и говорил - два 'мустанга' с почти двумя десятками девочек в форме, расхаживающих между условно-пленными в ожидании высочайшего решения.

Рядом стояли три машины с черно-синими опознавательными знаками департамента безопасности и логотипом антитеррора, но эти перцы сидели внутри. Их командир, в броне, но без шлема, беседовал с Катариной. М-да, я мог надавить на Сколари и сильнее... Если бы это было нужно.

Но мне не нужно сильнее. Мне нужно, чтобы 'тараканы' не разбежались, а сеньоры думали, что я буду играть на их поле. Дабы усыпить бдительность. Ведь при всех моих 'понтах', и более того, при всем весе королевы, у них есть шансы выиграть судебный процесс, очень сильно смягчив наказание. Ибо любое давление на суд со стороны Веласкесов может... Теоретически, но напомню, мы на Венере... Может подхватить информационная волна, которая выкрутит ситуацию с точностью до наоборот - плохая королева 'напрягает' свободный независимый суд чтобы... Ля-ля-ля. Долго ли придумать с нашими медиа- и политтехнологиями? Там и кланы подтянутся, кому выгодно ослабление королевы, и вопрос превратится в чисто технический - кто кого. На действующих лиц и само происшествие будет плевать.

Они должны думать, что могут и отмазаться от кары сами, и частично отмазать отпрысков. Посидеть которым как бы придется, но Майк четко дал понять, как именно им придется сидеть, и что суровым наказанием такую сидку считать не стоит.

Да и чек на пять 'лямов' несказанно грел душу. Надо побыстрее передать его парням - пусть разворачиваются с аппаратурой. Уничтожить два городских эскадрона за счет их же поставщика? Какая ирония!

- Ты, действительно, собираешься ждать 'честного и справедливого' суда? - задумчиво хмыкнула Катарина, когда я дал ей прослушать запись на обратном пути.

- Естественно, - с воодушевлением воскликнул я. - Договор - есть договор. И мы его финансово скрепили, - помахал я чеком.

Она покачала головой, но промолчала. Давно меня знает. И понимает, я не скажу, что задумал, пока не придет время - хоть расшибись в лепешку.

- Теперь куда? - произнесла она после долгого молчания.

- Теперь на базу. Домой. - Из груди вырвался облегченный вздох. - Завтра много дел, но главное я узнал, это Сколари. Он-команданте подставил племянника, дабы смыть с себя тень ассоциации его с собой. Но после, почувствовав за две недели, что можно избежать наказания, выкрутиться, он-человек страстно захотел мальчика отмазать. Нормальное человеческое желание. Остальное решим, дело техники.

- Как скажешь. - Она тронула рычаг форсажа. 'Эсперанса' привычно рванула вперед.

Я решил немного повыпендриваться, так сказать, сохранить традицию, и по дороге тоже купил батон самого дешевого хлеба. Когда подошел к пятачку площадки памятника сеньору Хэмингуэю, там никого еще не было, хотя при этом, да и что говорить, от самого метро, чувствовал взгляд в спину. Но это закономерно - такие люди, как человек, с которым у меня была назначена встреча, не могут не перестраховываться. Они вообще могут не пойти на контакт, если им покажется, что что-то не так. И никакой его превосходительство ничего не сделает - я догадывался, к какой службе относится связной, а эта служба всегда автономна, в любой стране и при любом режиме. Подконтрольна, но определенный перечень решений принмает всё же сама. Потому спокойно присел и приготовился ждать, пока они не просветят меня всем, чем только можно, не обрубят 'хвосты', если таковые есть, и не сделают еще множество вещей, о которых я не имею ни малейшего понятия.

И действительно, подождать пришлось минут двадцать. Взгляд в спину свербел, но я старался, терпел. Мне нужны эти люди! Кроме них у меня по сути никого нет, никаких ресурсов, и если они не захотят идти на встречу... Даже думать страшно, что будет. Шикарная вендетта, поистине эпическая задумка, превратится в рядовое мочилово, где под рукой будет максимум три подразделения, включая моё, а всех подонков, в том числе высокопоставленных, придется отлавливать поодиночке, без возможности включить 'воспитательный эффект', о котором говорил сеньор Серхио.

Когда я скормил голубям три четверти батона, неизвестные, наконец, посчитали, что всё чисто. На краю дорожки, ведущей к площадке, появился неплохо, но неброско, 'по-домашнему' одетый человек, в котором глаза читали военного пенсионера, честно отдавшего Родине положенный долг и теперь наслаждающегося покоем и умиротворением на гражданке. Человек был невысок, полноват, но при этом в нём чувствовалась выправка. За расслабляющей внимание полнотой скрывался неплохой боец - не знаю, откуда взялось это чувство, но я не горел желанием встретиться с ним один на один на узкой дорожке. Выражение лица расслабленное, словно вышел на предобеденную прогулку и ловит кайф от всего, что происходит вокруг... Но я видел, как цепко приклеивались при этом его глаза ко всему, что вставало на их пути. Это было что-то сродни моим занятием по тренировке внимания и памяти - человек разбивал окружающее на сектора, вычленяя несущественные на первый взгляд, но важные мелочи, оценивая риски, угрозы и бог весть какие еще известные только ему факторы. Шаг его нельзя было назвать строевым, но было видно, что ходить ТАК он учился. То есть всё-таки бывший военный. И, наконец, самая несущественная деталь - с волосами этого господина были небольшие проблемы, о чем говорила изрядная проплешина.

В общем, передо мной был старый опытный лев, прошедший первоклассную подготовку по шпионской линии. Лев немаленького ранга - связной настолько излучал уверенность и умение владеть собой, что подсознательно мне хотелось залезть под лавочку. Он привык повелевать, но привык и отвечать за свои поступки - 'гнать порожняк' ему не получится. Так же в его глазах читались ум и хитрость, но, думаю, без этих характеристик в управлении внешней разведки Марсианской республики делать нечего в принципе.