-- В пьесе Манко показан прежде всего как правитель, пекущийся о благе своего народа. "Сначала думай о народе, потом лишь о себе". Здесь же Атауальпа показан не как правитель, озабоченный судьбой своей страны, а как простой человек, боящийся смерти. Такая зацикленность на своей персоне не достойна человека, носящего алое льяуту.

-- Мне кажется, Жёлтый Лист, ты говоришь так от того, что твоя жизнь ещё ни разу не подвергалась серьёзной опасности. Любой человек хочет жить, и в опасной ситуации испытывает страх за свою жизнь. Мужество не в том, чтобы не уметь бояться, так могут думать разве что безрассудные, а в том, чтобы этот страх в себе уметь преодолевать.

-- Не в этом дело, государь. Я вполне допускаю, что Атауальпа в плену на самом деле выглядел ещё более жалко, чем на этой картине. Но изображать так инков нельзя. Инка, тем более Первый Инка, не должен выглядеть в глазах простых людей таким же человеком как они. Людям лучше не думать о том, что он может испытывать страх, усталость, растерянность, бессилие, может не знать что делать в сложной ситуации. Это подрывает авторитет Потомков Солнца.

-- В каком смысле подрывает? Чего ты боишься?

-- Боюсь, что в следующий раз Первого Инку могут выбрать и не из потомков Солнца.

-- И пускай. Разве моё не вполне чистое происхождение помешало стать хорошим правителем? Я даже вполне допускаю ситуацию, что моим преемником станет человек из низов.

Жёлтый лист ничего не ответил, только в демонстративном отчаянии обхватил голову руками. Лицо у него покрылось пятнами.

-- Я не понимаю, что тебя так ужасает, ? сказал Асеро, ? ты же знаешь, что ни сыновей, ни братьев у меня нет, так что моим преемником скорее всего станет кто-то из зятьёв, которые могут быть и не крови Солнца.

-- Между прочим, одну из твоих дочерей видели целующейся с кем-то из воинов дворцовой охраны. Не хочешь себе такого зятя-преемника?

-- В первый раз об этом слышу. И с кем же видели Прекрасную Лилию?

-- Речь идёт не о Лилии, а о Розе.

-- Роза?! Не смеши меня! Про свою старшую дочь я бы ещё поверил, она довольно своенравна, но Роза -- милая послушная девочка, к тому же ещё совсем дитя. Я в жизни не поверю, чтобы она могла пойти на что-то такое.

-- Очень зря. На твоём месте я бы постарался раскопать, что стоит за этими слухами.

-- За большинством сплетен ничего не стоит, а если я буду проверять каждую глупость, то у меня времени не останется для действительно важных дел. А вот ты, похоже, и в самом деле важное от мелочей отличить не способен. Так что Главным Оценщиком тебе не бывать. Я бы и с газеты тебя снял, да тут тебя никем не заменишь.

-- Не смею возражать тебе, государь, ? сказал Жёлтый Лист, холодно поджав губы, ? дозволь теперь мне удалиться.

-- Дозволяю, дозволяю, ? ответил Асеро, не скрывая радости, что столь неприятный разговор наконец-то окончен, и добавил вслед удаляющемуся Жёлтому Листу, ? хоть бы ты когда-нибудь позлился по-настоящему, покричал бы, ногами бы потопал, ну хоть попричитал бы. Ведь скрытый гнев всё равно виден, и смысл тогда его скрывать?

-- Это потому, что он больше всего опасается с тобой всерьёз поссориться, ? сказал незаметно подошёдший Инти, ? он и без того боится оказаться ненужным оттого, что другие справятся с его обязанностями лучше него. Вот и пытается отсечь заранее всех конкурентов.

Асеро обернулся к нему и побледнел. Лицо у Инти было какого-то землистого цвета, как после трёхдневного недосыпа, и было видно, что каждый шаг давался ему с трудом

-- Что с тобой? Ты здоров?

-- Как видишь, нет. Эта мерзавка хоть и не всадила в меня ножик, но таки добилась своего.

-- Тебе нужно немедленно показаться нашему лекарю.

-- Я только что он него. Увы, дело серьёзно. А самое поганое, что никто не знает точно, что со мной. Нет, понятно, что проблемы с сердцем. Но вот только причины их неизвестны.

-- Да что тут гадать, довела тебя эта... слов не нахожу, как её назвать.

-- В общем, дворцовый лекарь считает, что у меня вся эта болезнь чисто от горя. И что нужны снадобья, которые успокоят моё сердце. А Горный Ветер и Панголин считают иначе -- что меня потихоньку травили. В нашей оранжерее вскрылась кража -- кто-то украл листья наперстянки. Мастер Ядов изучал их свойства, говорят, они способны служить, как и лекарством, так и ядом. Кража вскрылась чисто случайно, все думали, что это он берёт для исследования. Если бы он сам не обратил внимания, что ободранным оказалось то растение, которое он не трогал. Значит, его ободрал кто-то другой. А вот кто?

-- Ты, думаешь, Алая Лягушка...

-- Дело в том, что обдирать эти листья не могла она лично. Если бы она туда заявилась, это было бы отмечено. Разумеется, Горный Ветер проверил списки тех, кто заходил в оранжерею. Никого из тех, кто бывал у меня доме там нет, Жидкого Пламеня в том числе. Разве что кто-то рискнул зайти под чужим именем, рискуя столкнуться там с Панголином... Но ведь эту несчастную наперстянку могли красть и ради того, чтобы отравить кого-то другого! Если бы знать точно, травили меня или нет, и чем именно -- тогда было бы ясно, как точно меня лечить. А так лекарствами можно ещё больше навредить.

-- Неужели нет безвредных противоядий?

-- Ну разве что уголь... Его я попью, конечно, тем более что тошнота у меня тоже была. Но так как сердце плохо работает, и теперь мне нужен долгий отдых. В такое неподходящее время я должен отойти от дел на месяцы, может быть, годы, а может, и вообще навсегда.... ? Инти горестно закрыл лицо руками. Асеро с жалостью смотрел на страдания друга.

-- Послушай, тебе же даже долго стоять нельзя, сейчас садись давай, вот я бумаги подобрал, и хочешь, я воды принесу?

-- Не надо. Не могу же я пить всё время, ? Инти сел и улыбнулся.

-- Но ведь тебе ещё только сорок пять, не может же быть, чтобы всё было так плохо...

-- Может... Люди моей профессии вообще долго не живут. Я, конечно, надеюсь оправиться, так не хочется доживать свои дни никуда не годным калекой.

Асеро молчал, не в силах подобрать слова утешения.

-- Все дела я сегодня же передам Горному Ветру, а сам удалюсь за город. Панголин будет время от времени наведываться ко мне, проверять моё состояние... Он говорит, что мне нужнее всего покой и постельный режим. Кроме того, так как никого из дома я с собой не беру, фактически это гарантия от продолжения отравления.

-- Может, лучше тебе отправиться в дома оздоровления? Там лекаря более опытные и наблюдать за тобой будут постоянно...

-- Нет, ни в коем случае. Там не будет покоя, меня слишком многие знают, пойдут кривотолки. Кроме того, там тоже могут оказаться их люди...

-- Пожалуй, ты прав. Вот что я хотел спросить у тебя -- может, посоветуешь кого на должность Главного Оценщика? Жёлтый Лист совсем для этого не пригоден.

-- Я слышал ваш разговор. Да, он совершенно потерял чутьё, а оно необходимо на такой должности. Вот и запрещает на всякий случай всё подряд. Думаю, что это должен быть кто-то не из носящих льяуту, а из образованных молодых амаута. Лучше с Горным Ветром на эту тему посоветуйся. И кстати, я скажу ему, чтобы за Жёлтым Листом приглядывал, а то у меня нехорошие подозрения...

-- Неужели ты думаешь, что он.... Нет, конечно, характер у него вздорный, он склонен к грубости и весьма честолюбив, своей идеей женить меня на своей дочери изрядно доводит, но заговор...

-- Не знаю. После измены собственного сына я понял, что свои нехорошие предчувствия лучше всегда перепроверять. Хотя к изложенным им сплетням это не относится.

-- Скажи мне Инти, ты бы хотел... хотел, чтобы Ветерка освободили от каторги?

-- Если бы он раскаялся -- то да, но он не кается...

-- Откуда ты знаешь?

-- Мой человек за ним следит в тайне от него. Нет, юноша упёрся... Да и ты сам помнишь его на суде.

-- Конечно, помню, -- сказал Асеро, -- именно тогда я понял, что тот и в самом деле хочет убить меня. Луна до сих пор укоряет себя, что мол не взяли его на воспитание после смерти Морской Волны, тогда бы другим человеком вырос.... А я понимаю, что желание "убить тирана" он почерпнул именно из европейских книг. Хоть я ему и дядя, я для него как будто не был реальным живым человеком, а воплощением идеи деспотизма. Не из-за личных качеств, а потому что я Первый Инка. Вот так книга способна свернуть человеку мозги.