— Он жив, картофельная дурочка, — Жан потрепал ее по плечу. — Он живее всех живых, этот Эрен. С ним не может ничего произойти, такой уж он у нас… Дурак… — мягко добавил он.

— Спасибо вам… — сказала Микаса неожиданно. — Я вам очень благодарна…

— Потому что тебе пришлось тащиться сюда? — спросил Конни. — Это мы должны…

— За то, что вы есть… Существуете… — выпалила девушка. — Спасибо… Спасибо… — она расплакалась, крупные слезы потоком стекали по ее лицу. — Спасибо…

Райвель, сидевший поодаль, посмотрел на нее и коротко кивнул. Лед тронулся, сердце смягчилось, а старая рана, наконец, начала зарастать. Он вспомнил небо цвета розы, облака, пахнущее летом сено, вспомнил мятую крестьянскую юбку на Микасе, вспомнил ее улыбку — и неожиданно для себя осознал, что хочет увидеть это еще раз. А может, и не раз… Быть может — и каждый день, и всегда.

— Поговорю с ней… — сказал он сам себе. — Поговорю…

Он принял решение и чувствовал необыкновенную легкость от этого. Лед, оставшийся с прошлой зимы, растаял, и превратился в теплую воду, напоившую землю и цветы.

— Посмотрите туда… — сказал устало Конни. — Там клубится пыль, и слышен гул… Это титаны…

— У нас кончился газ, — сказал Жан. — Впрочем, у меня его с самого начала не было.

— Мы еще можем сражаться… — Саша улыбнулась. — Но если есть еще титаны, кто знает, быть может, они еще впереди? Это когда-нибудь кончится? Неужели после такого боя…

— Постойте… — сказала Микаса. — Посмотрите внимательнее… — она закрыла глаза рукой, чтобы восходящее солнце не мешало ей видеть. — Неужели вы не узнаете?..

На ее лице появились надежда и восторг, страх и радость — и она тут же вскочила на ноги, едва сдерживаясь, чтобы не побежать навстречу, счастливая, как ребенок. Тут и лица Саши и Конни стали меняться, и даже Райвелю с Жаном запах свободы показался слаще.

На фоне начинающегося нового дня к ним бежал тот, кого они ждали больше всего на свете, человек, в котором сосредотачивались их мечты и их надежды, их главное оружие и главный друг.

— Эрен! — закричали Саша и Конни.

— Придурок… — чертыхнулся Жан, улыбаясь.

— Вернулся, наконец, — заметил Райвель.

— Эрен… — прошептал Армин. — Это действительно ты…

Микаса их уже не слышала. Она шла навстречу атакующему титану Эрена — и сердце ее дрожало от счастья.

========== XXXVIII ==========

- Значит, Ирвин… - спокойно сказал Райвель. – Что же… Я сам все объясню Ханджи. Она поймет…

- Почему так? – спросила Саша. – Зачем тогда вообще мы… Никого не вернули, совсем никого.

- Успокойся, - оборвал ее Конни, - Ты вернешься, капрал, Жан, я, в конце концов, Энни, Армин… Разве этого мало?

- Мало, Конни, мало, - ответил за нее Эрен – глубокая морщина перерезала его лоб, тяжелое бремя одной только ночи. – Слишком большие потери. Слишком сильная рана для одних нас. Мы вернулись из небытия, но там, куда мы вернемся, наше возвращение принесет больше разочарования, нежели радости. Я беру всю вину на себя, если бы не я, самого похищения бы не было.

Он выпрямился и посмотрел в сторону – Микаса сидела у спящих возле костра Армина и Энни и не смотрела на него. Эрену вдруг стало стыдно за свои слова, ему захотелось подойти к ней и сказать ей что-нибудь такое, что заставит ее глаза засиять и больше никогда не погаснуть.

- Ирвин, Криста, Браун и Фубар… - подытожил Райвель. – Слишком много для одного дня, ребятки. Особенно для таких, как вы. Но сейчас не о потерях стоит думать. Вы и сами станете потерями, если мы не найдем способ добраться до стены.

- Титаны могут вернуться, - в тон ему сказал Жан. – А у нас нет ни лошадей, ни газа, ни оружия… До стены целые сутки верхом, а если своими ногами…

- Мы справимся, - перебила его Микаса. Она куском своей юбки вытирала испарину с лица Энни – ее лихорадило. – В конце концов, мы должны вернуться домой. Слишком многое нам предстоит еще сделать.

- Она права, - Конни улыбнулся. – Мы выжили в такой передряге… Я не собираюсь умирать теперь… Только не сейчас.

- И я не собираюсь, - прошептала Саша, - По крайней мере, пообедать сытно я еще успею. И не раз.

- Главнокомандующий Ирвин сам принял такое решение, - сказала Микаса, глядя в сторону – темнеющий лес рассыпался звуками и запахами ночи, - И Криста с Райнером тоже. Я уважаю их мнение. Я принимаю его. Но однажды нам придется вернуться и сюда, потому что слишком много недосказанных слов осталось, без которых у нас не будет сил двигаться дальше.

Она с нежностью и заботой, на которые способны только женщины, накрыла спящих потрепанной курткой капрала, той самой, что он дал ей на последней ночевкой, поднялась и поправила отросшие волосы, которые падали ей на лицо. Микаса улыбалась – и сидящим у костра, обездоленным и потерянным, вдруг показалось, что они не погибнут и не позволят никому погибнуть никогда – не смогут просто, пока на них смотрят необыкновенные глаза необыкновенной девушки. Саша и Конни рассмеялись над какой-то только им знакомой шуткой, Жан подумал о том, как много ему еще предстоит сделать, чтобы Микаса, наконец, заметила его, Эрен и Райвель молчали. Лед, годами намерзающий между ними, давно превратился в воду – и теперь никакого смысла не имело, кто поцеловал тогда Микасу в день ее рождения, а кто впервые в жизни научил ее разочарованию и заставил сдаться. В этой игре не было проигравших или победителей. Они давно уже получили то, к чему стремились. Они были счастливы.

Поняла ли Микаса тот настороженный взгляд капрала, который он бросил на Эрена, почувствовала ли она перемены в Эрене – они этого не знали. Но любящая и любимая ими девушка уже знала, как она поступит. Она осторожно села к костру между Райвелем и Эреном – и впервые за долгое время сердце ее успокоилось.

Микаса была счастлива – и ничто в мире не могло отнять у нее этого счастья.

***

- Я должен был оставить тебя там… В деревне… - сказал ей Райвель. Микаса подняла на него утомленные глаза, чуть тронутые рассветом, улыбнулась.

- Должен был, - упрямо повторил он. – И я обязательно верну тебя туда, Аккерман.

- Крестьянская юбка… - выдавила она из себя. – Она…

- Можешь носить брюки, - сказал он. – Но спи в теплой постели, пей молоко, купайся в реке, сгребай нагретое солнцем сено… Понимаешь?

- Я не о том… - Микаса устало вытянула затекшие ноги – она сидела на лесной опушке, откуда открывался красивый вид на долгую дорогу домой, где ее и нашел Райвель. – Мне шла крестьянская юбка?

- Дура… - пробормотал Райвель. – Какая же ты дура…

- Я все думала о том времени… - призналась Микаса. – И поняла – оно было лучшим. Но я бы никогда не дала бы себе отдохнуть, если бы не Эрен… Если бы не вы, капрал Райвель… Наверное, поэтому мы и возвращаемся втроем. Ибо у нас есть еще то, что мы можем и должны сделать. Так много сделано уже – и так много еще впереди… Дом на краю леса становится все дальше…

- Я заставлю тебя вернуться туда, - сказал Райвель. - Однажды… Не потому, что считаю тебя слабой… Скорее наоборот. И сам уеду с тобой. Когда все будет закончено… Сможешь ли ты тогда принять меня и то, что я чувствую? Я не силен в таких поступках, Аккерман, но я думаю, точнее, я уверен – это именно то, чего я так желаю для себя. И для тебя тоже.

- Я думаю, что смогу, - неожиданно для него и для самой себя сказала Микаса. – Точнее, я знаю, что смогу. Я вижу, как вы смотрите в мою сторону – в вашем взгляде нет больше жалости. И презрения нет. Точнее, я не вижу вообще ничего, что могло бы причинить мне боль, и для меня это важно. Странно, раньше я так злилась на вас за ваше отношение к Эрену – а теперь мне ясно, что только вы и относились к нему правильно. Только вы. Я в этом случае проиграла полностью.

- Мне проиграла? – спросил он, осторожно поправляя на ней ее алый шарф, в который она также бережно куталась, как и раньше.

- Вам… - улыбнулась она кончиками губ – так умеют только азиатки. – И Эрену проиграла. Я приму вас в своем доме, капрал Райвель, и буду вам рада. Но кое-кому я тоже буду рада. И этого пока не изменить…