Они обернулись — и Саша закричала громко от ужаса. На них надвигалась огромная масса титанов всех размеров и мастей. Солдаты королевы, обращенные в свои истинные обличья, торопились захватить Армина, укравшего силу Колосса, и Женскую Особь. Райвель чертыхнулся. Микаса нахмурилась, обнажая свои лезвия.
— Кристы тоже нет, Микаса, — Конни ловко спикировал на плечо Энни. — Кристы и Райнера тут нет.
— Она ушла с ними, — сказал Райвель. — Если поторопимся, успеем ее нагнать…
— Я не думаю, что мы должны возвращать ее, — сказала Микаса. — Конни… Имир мертва, так?
— Так нам сказал Берт, — кивнул Конни. — Но я не думаю, что…
— Берт умер, — Микаса легко переложила Армина, — Берт сам отдал тебе свою силу. Мне еще предстоит объяснить все это Энни… Но как я объясню уход Кристы главнокомандующему Ирвину и остальным? Она ушла по своей воле. Райнер бы не смог увести ее силой. Значит, нам остается только верить в нее и дать ей возможность принять ее решение. Я не знаю, что решит для себя Эрен — но так думаю я.
— Но разве… — Саша потерла переносицу. — Мы не должны были спасти королеву любой ценой? Разве не это будет нашим главным оружием в грядущей войне?
— Война уже началась, Блаус, — Райвель обнажил оружие. — И теперь только от королевы Хистории зависит, кем она решит остаться. Если это будет облик нашего врага — значит, таково ее решение. Мы должны защищать то, что у нас осталось… Если, конечно, не хотим умереть тут и сейчас…
— Я не хочу умирать! — громко крикнула Саша. — Только не сейчас и не здесь! Я хочу вернуться домой и поужинать вместе с вами всеми! Но… Если Криста захочет вернуться — я приму ее. И прикрою ее спину, потому что дорожу ею… Она мне не просто королева. Она мой друг!
— Ты права, картофелька, — Конни хохотнул. — А теперь давай поможем Энни — откроем ей путь наружу! Иначе с рассветом эти места будут кишмя кишеть титанами.
Они сорвались с места — в арьергарде двигался Райвель, его крюк уже впился в шею первого титана — а лезвие тускло блестело в воздухе.
— Позаботься об Армине, — попросила Микаса Энни. Она поправила свой старый шарф, закрывая рот и нос, вдыхая его запах. Ни страха, ни боли Микаса больше не чувствовала.
***
— Выпустите меня! — бесновался Эрен. — Берт, мать твою! Открой!
Он с силой тарабанил по запертой решетке, время от времени стараясь прогнуть ее стальные прутья — поражаясь снова и снова своей собственной глупости. Он ведь сам позволил Берту запереть себя здесь, на собственных ногах прошел сюда, и теперь ему не остается ничего, кроме как корить себя за малодушие и глупость. Эрен снова ударил по решетке ладонью — с ужасом осознавая, что он не может выбраться отсюда. Прокушенная в нескольких местах рука сигналила о том, что и в титана он превратиться не сможет.
— Господи, я что — обречен провести тут остаток дней своих?! — ужаснулся он. — Мои друзья, быть может, там в опасности, а я…
Он, наконец, отошел от двери, обессиленный, несколько утомленный — звуки наверху над ним становились все громче и громче. Теперь даже новичку было бы ясно, что на верхних этажах идет настоящий бой. Возможно, его друзья проигрывают, а он, Эрен, не может прийти им на помощь. Эрен ненавидел себя сейчас за свою беспомощность, кулаки его сжимались от ненависти и бессилия.
— Я не могу задержаться тут, — сказал он сам себе. — Мне давно пора…
Он оглянулся в поисках орудия, с которым он мог пробраться через решетки, или сбить навесной замок — и внезапно прислушался к звукам. Шум исходил не только от потолка — но и шел где-то снизу, в районе угла камеры, заваленного всяким хламом. Не думая долго, Эрен просто подошел туда и разбросал ногой тряпье и мусор, брошенные в угол, сваленные просто неровной кучей — и ахнул, звуки действительно стали еще громче и ощутимее. Пол тихонько вибрировал под ногами, а сквозь пыль и грязь просвечивали тусклые струйки света, и Эрен постарался расчистить источник их чуть лучше.
Наконец, он стащил все, что было свалено в камере, в другой угол — и обнаружил, что каменные пол камеры не цельный, а прерывается на некотором расстоянии от стены. Вместо каменных кирпичей, Эрен обнаружил там плотные доски. Они прикрывали собой крошечный лаз, который раньше представлял собой каменный ход, скорее всего, для прислуги. Оттуда и пробивались звук и свет боя.
— Берт, скорее всего, знал, что это здесь есть, — промелькнуло в голове Эрена. — Не зря он советовал мне успокоиться… Надеялся, что я найду его.
Эрен воровато оглянулся — но вокруг никого не было. Он быстро снял с себя сюртук, который своей массивностью мог помешать ему, и скользнул вниз по каменным ступеням, прикрыв за собой доски, чтобы никто не мог узнать, куда делся пленник Бертольда. Пора, наконец, было и ему вступить в бой.
***
Не обращая внимания на Зика, идущего за ней, Криста быстро спускалась вниз по ступеням, держа за руку потерянного Райнера. Она знала, что давно должна была поступить так — и не жалела ни о едином своем решении, принятом здесь, в городе титанов. Она действительно была Их королевой — а вовсе не королевой спрятавшихся в стенах людей. И все же она несоизмеримо сильно любила то, что вынуждена была оставить.
— Райнер, все наладится, — говорила она полушепотом. — Я буду рядом. Ты можешь довериться мне. У нас с тобой никого не осталось, кроме нас двоих. Ради Бертольда и ради Имир мы пойдем дальше. И ты, и я. И никто никогда…
— Криста, — сказал Райнер, глаза его были сухими, улыбка натянутой. — Ты ведь не думаешь, что… Он ведь не сам… Армин заставил его, да?..
— Я не знаю, — коротко сказала она. — Я не могу знать, что было в душе у Бертольда. Но я точно знаю — он никогда не оставил бы тебя, если бы у него не было на это важной причины. Ты должен был верить в него до самого конца. Останови свое сердце, Райнер, иначе это погубит нас обоих.
— Погубит? — Зик, потерявший нить разговора, догнал их, заглядывая в лица Кристе и Райнеру. — О чем вы говорите, мои дорогие? Моя королева, что у тебя на сердце? Не мне ли, твоему супругу, ты должна сейчас раскрыть свои мысли и планы? Я помогу тебе, только скажи…
— Я не просила твоей помощи, — холодно бросила Криста. — Я сама справлюсь. Иди со мной, если желаешь этого, если нет — иди и дай бой нашим врагам. Ты называл меня главным сокровищем — я и есть таковое оно. И я иду вершить свое правосудие.
— А я? — удивился Зик.
— А ты делаешь то, что должен… — Криста подняла на него свои ледяные глаза. — Ты сам выбрал такую судьбу, Зик Йегер. Ты возжелал гибели своему брату и погубил свой народ. Эти люди пришли за мной — но я отныне не друг им. Я должна покинуть этот город, чтобы увидеть мир, который оставил мне в наследство мой род. Мир, который по ошибке признал тебя своим королем. Я иду туда и беру с собой Райнера — но вначале я должна увидеть Эрена. И если я пожелаю забрать и его с собой — ты подчинишься мне.
— Я муж тебе… — Зик нагнулся, чтобы прикоснуться к Кристе, но она легко отстранила его руку.
— Если будешь достойным меня, останешься им… Если же нет… Я найду другого кандидата на эту роль. Я королева Хистория, запомни мое имя… Следуй за мной или умри. Больше мне ничего не нужно.
========== XXXIII ==========
Лаз, по которому пробирался Эрен, напоминал крысиную нору — узкий, едва проходимый, иногда он стискивал грудь Эрена так, что ему казалось, его сердце вот-вот остановится, а иногда, наоборот, проваливался в никуда — будто бы давая передышку. Эрен осторожно пробирался по нему, пока, наконец, не осознал — он спустился куда-то еще ниже подвала — в какие-то подземные ходы.
Ему удалось вырваться из лаза — и именно тут он увидел его конец, обычное каменное дно, наполненное водой — дождевая вода стекла сюда и осталась тут умирать. Пробравшись в один из проходов по бокам, Эрен смог встать и выпрямиться, затекшая спина перестала болеть, а суставы, наконец, почувствовали свободу.
— Где это я? — подумал он. — И где все?
Он не слышал тут голосов, не ощущал ничье присутствие — тут было тихо, как будто бы в пещере, лишь слышны были отголоски далекой битвы, раздающиеся эхом повсюду. Эрен закрыл глаза и попробовал сориентироваться, куда ему идти теперь, чтобы поскорее увидеть своих друзей. И — он увидел ее.
