— Потому что я должен найти Микасу, — спокойно сказал тот, запрягая коня. — Я так решил. Эта девчонка ждет меня. И я иду к ней.

— А что делать мне? — спокойно спросил Ирвин. — Что делать мне без тебя?

— Идти в деревню титанов и убить их всех, — сказал Райвель. — Я присоединюсь к вам с Микасой. Микаса у нас теперь надежда человечества. Если я погибну…

— Она не даст тебе погибнуть, — с уважением сказал Ирвин. — Она сильная.

Он подошел к Райвелю и подал ему его привод, придерживая коня. Ирвин хотел сказать что-то важное и особенное, но не находил слов. Он вообще потерялся полностью в последнее время — и никто не мог его найти. Ирвин думал, как сильно он зависел все это время от Райвеля и Эрена — и теперь только осознал, что начал свой путь назад с того самого дня, когда переложил на их плечи свою историю. Теперь этого делать он не мог. Все было кончено.

— Я хочу, чтобы Эрен выжил, — сказал он Ирвину. — Эрен молод, и помыслы его…

— Мы оба знаем, что он умрет молодым, — фыркнул Райвель. — Потому что гребаные идиоты-старики, типа тебя и его отца, переложили на него свои обязанности. Он умрет, этот мальчишка. А ты останешься жить, Ирвин. И потому Микаса будет ненавидеть тебя. И я тоже буду.

— Тогда я должен умереть вместо него, — сказал Ирвин. — Твою ненависть я переживу, но ненависть Микасы…

— Армин нас всех заменит, — Райвель тронул привод. — Знаешь, двадцать лет назад ты выбрал разведывательный отряд, а Марию, или как там ее звали, отдал Найлу. Так вот, Ирвин Смит, ты ошибся. Ты чертовски ошибся в тот день. Только эта Мария и ее тепло и имело смысл в твоей жизни.

— Ты прав, — кивнул Ирвин. — Прощай, Райвель. Больше не увидимся. Но так даже лучше. Береги Микасу, а я сберегу Эрена.

— Прощай, — кивнул ему Райвель. — Попробуем выбраться из этой передряги… Спасибо за все.

Он поехал вперед, чтобы ни о чем не пожалеть и не передумать, а в спину ему летел пронзительный и яркий рассвет.

***

Микаса проснулась, когда Энни опустилась на колени у каких-то развалин — наступали сумерки, она устала. Микаса осторожно спустилась с ее дымящейся ладони — и с удивлением обнаружила, что они оказались далеко за пределами стены Мария.

— Найти тебе воду? — спросила Микаса. — Или что-то еще?

— Твоя забота унизительна, — заметила Энни. — Ты не Армин. Я по-прежнему боюсь и ненавижу тебя.

— Это да… — Микаса с жалостью посмотрела на Энни. — Я разведу костер. Твои собратья-титаны ночью не нападут на нас.

— Здесь нет титанов, — сказала Энни спокойно. — Это моя деревня. Тут только призраки прошлого и ничего больше. Из титанов тут только я. Из монстров — ты.

Микаса прикоснулась спичкой к кучке хвороста — пламя весело занялось, облизывая голые сучья. Энни лежала на земле, припав к ней лицом, тяжело дыша.

— Положи под себя, — сказала Микаса. — Ты простудишься и умрешь.

— Что это? Пахнет не очень… — Энни повела носом. — Конями пахнет.

— Прости, лошадиная попона, не одеяло, — Микаса пожала плечами.

— Так даже лучше, — прошептала Энни. — Я устала. Мне нужен покой.

Она действительно устала, и плечи ее дрожали под треск хвороста. Микаса смотрела на Энни и с удивлением понимала — ненависти она больше не чувствует. Только жалость. Если бы не Марко, она бы нашла в себе силы простить Энни. Энни — не Бертольда.

— Хотя к нему я тоже уже ничего не испытываю, — призналась она Энни. — Я устала ненавидеть. Теперь я буду только любить.

— Эрена? — спросила Энни. — Армина?

— Себя, — осторожно сказала Микаса. — Хочу попробовать. Говорят — получится.

Она посмотрела на улыбающуюся Энни и почувствовала, что хочет спросить у нее, зачем они здесь. Микаса не знала — имеет ли она на это права.

— Ты дашь мне силу титана? — спросила она. — Или что-то еще?

— Нет, — покачала головой Энни. — У меня нет ее, этой силы. У меня ничего нет. Я сама хочу избавиться от этой силы. Здесь я ее и оставлю, Аккерман. Туда, в деревню титанов, мы пойдем как люди. Ты и я. Понимаешь?

— Нет, — в тон ей ответила Микаса. — Зачем? Зачем как люди?

— Потому что я устала быть титаном, — улыбнулась Энни. — Теперь я хочу быть человеком.

Она уснула — и Микаса задремала рядом с ней, положив голову ей свернутый сюртук. Он пах, как Райвель — именно его он сунул ей в тот последний день, когда они виделись. Чтобы она не замерзла.

========== XXIV ==========

Криста узнала историю Имир задолго по начала войны — ставшая ей сначала подругой, а затем и любовницей девушка рассказала ей все о себе. Криста столь честной не была — у нее для Имир не было своих историй, она из презирала — страшную сказку о девочке, родившейся никем и ставшей королеве.

А Имир она любила. Так, как умела — по-своему. И после Имир полюбила Эрена — потому что он был тем, в ком сила и сострадание сосредотачивались в точке с именами покинувших их друзей. Криста знала, что не сможет спасти этот мир сама — но знала, что его спасут капрал Райвель и Микаса — и потому инстинктивно, как и положено было королеве, потянулась к Ирвину и Эрену — единственным, кто мог повести сильнейших воинов человечества за собой.

А сама по себе Криста была только королевой. Грустно. Но справедливо. Так ей казалось.

Когда Зик уснул — она оделась и вышла, заперев дверь. Он, конечно, сможет выбраться отсюда, если захочет — но ей и не нужно было теперь управлять им. Она и так отныне была сильней него. Он сам выбрал ее своей королевой — и сам отдал ей свою силу. Криста больше не испытывала страха. Она шла попрощаться с Имир. Райнер открыл ей тяжелую чугунную дверь и подал ей руку. Она была чуть влажная и дрожала. Райнер испытывал благоговение. Райнер готов был ради нее на все. Криста улыбнулась ему уголками губ — и прижалась к его плечу. Один друг в ее новой одинокой жизни — не так уж и плохо.

Комната в конце коридора — как и сказал Райнер. Криста отперла замок ключом, снятым с шеи спящего Зика. Осторожно убрала занавески. Пахло пылью и сыростью — обычный запах. Имир лежала на столе, накрытая влажной простыней. На ее теле были уродливые швы — ее тело вскрывали снова и снова в поисках ее, Имир, силы.

— Не там искали, — сказала Криста. Она села рядом, заглядывая в глаза Имир, но там уже не было жизни. В последнем письме Имир успела попрощаться с ней. Криста знала, что в новом мире, куда ее так отчаянно звали, она уже не увидит Имир.

— Я знала, но не была готова к этому, — сказала она Райнеру. — Скажи мне, было ли ей больно…

Она не договорила — на лбу у Имир алела старая рана. Вот так, через нее, и ушла жизнь из единственного близкого человека на земле. Просто так — из маленького отверстия. Жизнь на земле тоже возникает из ничего. Значит, все просто — можно родиться и умереть просто так, по велению кого-то извне. Криста коснулась холодного лба, но страха или боли не испытала — это мертвое тело не было Имир, Имир всегда улыбалась, Имир трогала ее мягкие волосы, Имир говорила ей ласковые слова, Имир жила то есть.

— Это не Имир, — сказала она, накрыв тело простыней. — Мне жаль, но это не она.

— Ты права, — сказал Райнер. — Это, — он показал на тело, — не Имир. Имир здесь… — он осторожно открыл коробочку со шприцом. — Она оставила себя здесь, и теперь я передаю это тебе, как она и просила.

— Дорого тебе стоило пойти на такое… — пожала плечами Криста. — Но это твой выбор… И все-таки я не могу поблагодарить тебя. За то, что ты сделал для Имир. И для меня.

— Это меньшее, что я могу… Но не пойми меня неправильно, — Райнер остановился. — Я делаю это и ради себя тоже. Иначе я не смогу жить дальше, идти дальше. Как солдат. Как воин…

— Поможешь мне? — спросила Криста, обнажая худую руку. — Пусть этот момент запомнится нам обоим. Нужно поторопиться. Пока он спит…

— Гости уже за столом, — сказал Райнер, — Они ждут вашего возвращения… Времени становится все меньше. Но если мы поторопимся — то обязательно успеем.

Он засучил рукава и снял узкие перчатки — игла тускло блеснула в его руке, когда он вскрыл запечатанную колбу.