Вскоре после парада и торжественного приёма в Кремле Жуков устроил семейную вечеринку у себя на даче в Сосновке. Было много друзей. Повеселились на славу. Произносили тосты, пели, танцевали. Среди гостей был генерал Крюков с женой Лидией Руслановой.

Жуков был рад за друга: Крюков наконец-то обрёл семейное счастье и не сводил глаз со своей избранницы. Русланова с нескрываемым удовольствием наслаждалась положением генеральши. Это был её четвёртый брак и, как оказалось, по-настоящему счастливый. Поздняя любовь, которая бывает самой крепкой и верной.

Русланову попросили спеть. Она спела, а потом сказала, что устала, что без аккомпанемента тяжело. И тут Жуков взял баян и лихо растянул мехи. Певица встрепенулась. Запела. Он ей стал подпевать. Так, дуэтом, и довели песню до конца. Русланова дружески похлопала его по плечу и сказала:

— Для маршала очень даже неплохо.

«Запомнилась мне эта вечеринка ещё и потому, — вспоминала Элла Георгиевна Жукова, — что на ней произошёл эпизод, который потом злонамеренно использовали недруги отца. Во время застолья, после того как были произнесены главные тосты за Победу, за отца и его боевых соратников, встала Русланова. Я очень любила эту совершенно уникальную женщину с её широкой натурой, весёлую, остроумную, по-особому величественную. Она как бы над всеми возвышалась. Я слушала её с особым вниманием. Лидия Андреевна сказала, что государство по заслугам оценило полководцев, защитивших нашу родину и разгромивших врага, но очень жаль, продолжала она, что никто не додумался учредить орден, которым бы награждали жён полководцев за их терпение и мужество, с которым они ещё с молодых лет делили с мужьями тяготы походной жизни, за страдания, которые они испытывали, переживая за мужей, подвергавшихся ежеминутной опасности на полях сражений. Но я считаю, сказала в заключение Лидия Андреевна, что имею право наградить жену первого полководца — Александру Диевну, с честью вышедшую из всех испытаний. С этими словами она извлекла не то из кармана, не то из маленькой сумочки брошь в форме звезды и приколола её маме на грудь. Потом объяснила, что брошь эта имеет не столько материальную, сколько историческую ценность: в своё время она принадлежала Наталье Николаевне Пушкиной. Лидии Андреевне удалось уговорить владельцев, передававших звезду из поколения в поколение, расстаться с нею, назвав, кому она предназначает её в подарок. Помню, как засмущалась мама, принимая бесценный дар, как бережно хранила его, хотя и давала мне в руки всякий раз, когда я просила полюбоваться.

Но реликвия недолго хранилась в нашей семье. Когда начались унизительные гонения на отца, в ходе одного из обысков она была конфискована как “незаконно приобретённая” После этого следы броши теряются. Насколько мне известно, она не значилась в описи конфискованного имущества, которую отцу показали, когда он уже был министром обороны. Ему тогда советовали поднять вопрос о возвращении незаконно изъятого, но он отказался. “Не хочу ворошить прошлое”, — сказал он тогда дома.

Теперь, когда опубликованы многие архивные материалы о незаконных репрессиях, стало известно, что факт дарения броши жене Жукова инкриминировали арестованному генералу В. В. Крюкову с искажением мотивов и обстоятельств поступка. <…> Между тем интересно было бы узнать: где же всё-таки звезда Натальи Николаевны Пушкиной? В чьём кармане она оказалась и кто носит её без зазрения совести?»

Вот так мы постепенно входим в очередную непростую тему, в «трофейную» историю, а точнее, в «трофейное дело». Но, уступая хронологии, пока с трофеями повременим.

Комендантом Берлина Жуков назначил командующего 5-й ударной армией генерала Берзарина. Он хорошо знал личные качества одного из лучших своих генералов и в своей директиве, напоминая Берзарину о его долге, писал уже не военным языком: «Мы ожидаем, что в каждом работнике нашей берлинской комендатуры сплетутся в тугой узел все высокие нравственные понятия: долг, порядочность, воля, доброта».

У победившей армии появились новые задачи: удержать войска от мародёрства и насилия по отношению к германскому населению, наладить жизнь города, накормить жителей, и прежде всего детей.

Ещё до отъезда в Москву, 31 мая Жуков подписал распоряжение, в котором говорилось:

«1. Организовать снабжение молоком детей до 8-летнего возраста за счёт:

а) использования молочных ресурсов пригородов БЕРЛИНА в количестве ежедневно 70 000 литров молока;

б) передачи из трофейного скота 5000 голов дойных молочных коров для размещения на молочных пунктах в районах гор. БЕРЛИНА.

2. Обязать зам. командующего по гражд. Администрации тов. СЕРОВА:

а) закрепить для поставок гор. БЕРЛИНУ свежего молока следующие пригородные районы: ШПАНДАУ — 3000 литров ежедневно, НАУКЕН — 7000 литров ежедневно, НОЙРУПИН — 30 000 литров ежедневно, ГАТЕНОВ — 15 000 литров ежедневно, ВЕСТХОВЛЬДЛАНД — 15 000 литров ежедневно.

Итого: 70 000 литров ежедневно;

б) обязать военных комендантов указанных районов немедленно через местные органы власти организовать максимальный сбор молока от населения, восстановить сеть молочных заводов и сливных пунктов, учесть всех специалистов, ранее работавших на молочных заводах, обеспечить их документами и направить в село для организации сбора молока и для транспортировки его на молзаводы.

За счёт транспорта местного населения организовать транспортировку молока с населённых пунктов и сливных точек на молзаводы, из которых молоко будет транспортироваться в гор. БЕРЛИН.

3. Обязать генерал-майора тов. ЖИЖИНА:

а) выделить в распоряжение Берлинского центрального молочного завода 25 автомашин ЗИС-5 для транспортировки молока из районов в БЕРЛИН;

б) через бургомистра гор. БЕРЛИНА наладить в 5-дневный срок торгующую молочными продуктами сеть.

4. Обязать интенданта фронта полковника тов. ТКАЧЁВА до 15 июля с.г. доставить и сдать городскому самоуправлению гор. БЕРЛИНА 5000 голов дойных коров, в том числе из: 33 армии — 1000, 47 армии — 200, 61 армии — 1000, 69 армии — 1000, 7 гв. кк — 500, фронтовых гуртов — 1300.

Итого: 5000 голов.

5. Обязать начальников тыла армий организовать прогон коров в район гор. БЕРЛИНА, выделив для этого необходимое количество охраны, погонщиков. Обеспечить на пути следования кормами. Перегон закончить к 15 июня 1945 года.

6. Обязать начальника ветеринарной службы фронта генерал-майора тов. ШПАЙЕР до момента сдачи властям гор. БЕРЛИНА перегоняемого скота проверить его на предмет благополучия по эпизоотии».

Как видим, именно советские методы продразвёрстки, отработанные в период «военного коммунизма» у себя на родине, помогли Красной армии справиться с голодом среди мирного населения Берлина в первые месяцы после войны.

Главным партнёром и соперником по работе в Контрольном совете по оккупации Германии у Жукова был Эйзенхауэр. Первое заседание Контрольный совет провёл 5 июня 1945 года. Перед началом заседания Эйзенхауэр вручил Жукову высшую воинскую правительственную награду США — орден «Легиона Почёта».

Эйзенхауэр высоко ценил полководческий дар Жукова и ставил его первым среди военачальников Второй мировой войны. По его мнению, именно Жуков «имел самый большой опыт руководителя величайшими сражениями, чем кто-либо другой в наше время». «Совершенно очевидно, — впоследствии написал Эйзенхауэр о Жукове, — что он был величайшим полководцем».

У этой явно дипломатической дружбы, конечно же, не лишённой уважения солдата к солдату, была и подоплёка. Уже тогда среди близких ему людей будущий президент США говорил: «…мой друг Жуков будет преемником Сталина, и это откроет эру добрых отношений».

В «Воспоминаниях и размышлениях» маршал писал: «Вначале беседа шла вокруг минувших событий. Д. Эйзенхауэр рассказал о больших трудностях при проведении десантной операции через Ла-Манш в Нормандию, сложностях по устройству коммуникаций, в управлении войсками и особенно при неожиданном контрнаступлении немецких войск в Арденнах.