========== И если навсегда, то навсегда прощай ==========

— Она же любит танцевать?

— Мой принц, но если она согласилась, то должна любить… — сделал неловкую попытку ободрения Люмьер.

Чудовище металось по своим покоям. Он нервничал и злился. Ему уже не нравилось испытывать те яркие эмоции, которые приносило ему присутствие Белль.

— Она могла сделать это из вежливости! — не унимался принц.

— Кто? Белль? — Когсворт не смог сдержаться и, скорее истерически, хохотнул, — Эта девчонка скорее удавится, чем сделает что-то из «вежливости».

Чудовище крайне агрессивно покосилось на дворецкого и негромко рыкнула.

— Нет-нет! Милорд! Я же ничего против нее не имею… — часы начали оправдываться, — я хотел сказать, что она так похожа на крошку Лу… Помните ее? Вот скончалась мадам де Ланкаст и все, исчезло что-то неуловимое в нашем, то есть в вашем, замке…

Чудовище подняло брови. Когсворт вздернулся, поняв, что сболтнул что-то лишнее. Он взглянул на Люмьера, в поиске поддержке, но товарищ не успел придумать что-то дельное, хозяин заговорил раньше:

— Что случилось с мадам де Ланкаст?

— Мой принц! Не слушайте вы этого дурака! — наконец подобрал слова Люмьер, — так давно дело было, кто уж припомнит. Все же знают, что у него, — подсвечник махнул в сторону дворецкого, — последние шестеренки заржавели! Сегодня ваш бал! Первый за последние десять лет, давайте доставать бальные платья!

***

В спальне Белль было как-то излишне шумно. Гардероб носилась, придавая гостье шарм. Чип что-то свистел на подоконнике.

— Ох, Белль! Какие же у тебя волосы! Ты их что не расчесываешь?

— Ха! Словно дело во мне, тетушка! — воскликнула девушка, пока вешалка затягивала на ней корсет, — это у вас вода такая жуткая!

— Ты прекрасна, не слушай ты этот деревянный гроб! — вмешалась Миссис Пот.

— Это вы меня гробом назвали?! — взбеленилась Мадам де Гардероб, — я между прочем певица!

— Что же вы все так орете? — устало поинтересовалась Плюммет.

В комнате было тепло и очень светло. Белль пыталась припомнить, когда же в последний раз собиралась на Бал? Когда же в последний раз ей шнуровали платье и чесали непослушные волосы? Ей так нравилось быть простой, не привлекать внимания, что она и забыла, какого это быть девушкой. Она прибывала в состояние детского восторга. Когда на нее накинули юбку, девушка впервые поразилась своей красоте, а потом зарделась от стыда за свой нарциссизм.

***

Из коротких фрагментов складываются истории, а из деталей — судьбы. Свет в бальной зале был мягким и тусклым. Открытые окна впускали прохладу летней зимы, заколдованного дворца. Если бы Люди, да и утварь, были не так заняты своими мелкими делами, они бы заметили, что этой волшебной стуже приходит конец, весна ее сменяет — счастливый конец близко. Но никто не заметил этого.

Чудовище уже ждало Белль в зале. музыка тихо лилась, обволакивая все вокруг. Раздался шум и на балконе появилась Белль. Чудовище послало ей чудесно желтое платье, сшитое давно на какую-то фаворитку. Но девушка как всегда сделала то, что хотелось ей. На Белль было черное платье, расшитое бирюзовыми цветами. Золотой бисер сиял в огненном свете. Волосы девушки украшала диадема. Белль не была той простолюдинкой, которая ворвалась в проклятый дворец два месяца назад, здесь была истинная леди.

Молча, здесь были не нужны слова, пара закружила в танце. Девушка смотрела прямо в глаза своему пленителю и видела в нем мужчину, а не зверя. Это был прекрасный танец, танец, способный изменить все. Прекрасная девушка: живая, гордая, бесстрашная и принц, научившийся быть человеком.

Молодые люди, разгоряченные танцем, вылетели на балкон. Слуги оставили их, отправившись праздновать на кухню. Наступил миг тишины. И вот были сказаны слова, ставшие началом финала этой повести:

— Я счастлив, что был проклят, если бы не это, я бы не встретил тебя…

Белль повернулась к чудовищу и внимательно всмотрелась в его черты, она смотрела с вызовом, лишь от того, что боялась, внутри ее души все дрожало. Чудовище не распознала этого, поэтому решило объяснить:

— Я бы никогда не стал даже говорить с простолюдинкой… Не то, что танцевать… Всех слуг в вашем Доме учат танцам?

— Простолюдинкой? — вздернула бровь Белль.

— Прошу не обижайся, знаешь же как сложно людям из разных сословий… Никогда бы не подумал, что необразованный человек может быть так хорош в беседе…

— Необразованный человек?

— Я счастлив, что встретил такую селянку как ты… Ну знаешь, как глупы все эти люди из народа. А с тем, как ты чудила поначалу. Я думал, ты же была таким зверьком неотесанным, но вот сегодня, ты уже сойдешь за дворянку!

— Милый, откуда в тебе то столько чванства? Считаешь, что мое преображение — твоя заслуга? О, милый, первое впечатление никогда не обманывает. Ты как был чудовищем, так им и остался! Я ухожу. Говорила же, что сделаю это, когда захочу. Я этого хочу!

Она развернулась и ушла прочь. Гордо, ушла так, как уходят только в книгах.

Комментарий к И если навсегда, то навсегда прощай

Скажите, что вы думаете об этой работе, я хочу понимать, как вы относитесь к тому, что я пишу, нужно ли что-то менять в дальнейших частях

========== Я вам не Белль! ==========

— О, боги! Белль! — на кухне сидела тетушка Жюли и что-то вязала, первые лучи проникали сквозь потемневшие окна — Лука сказал, что ты ездила домой, но ты так жутко выглядишь… Где же твоя лошадь?

Ей не хотелось обижать женщину, которая заботилась о ней половину жизни, но и говорить с ней не хотела. Она устала чувствовать. Ей надоело мечтать. Она вернулась в мир банального и обычного. В мир, где нужно знать законы, мир, где не говорит посуда.

— Прошу, не зовите меня Белль, Я — Луиза, хватит быть ребенком, — безучастно попросила она.

Луиза забрала то простое платье, в котором убежала искать Луку. Юбка была изорвана, а волосы вновь лохматы. Она была Золушкой, которая потеряла все с двенадцатым ударом часов.

— Господь всемогущий! — воскликнула Жюли, — что же с тобой приключилось?

— Я выросла… — пожала плечами де Ланкаст. А потом улыбнулась и не попросила, как она это делала всегда, а приказала, — пошли в город за рабочими, пора превратить Дом в достойный особняк де Ланкастов. А сейчас приготовь мне горячую ванну и родительскую спальню, я не буду больше спать на чердаке.

А потом все стало неправильно. Исчезла та простота, которой отличалась Белль. Она много читала, занялась обустройством дома и решила купить лавку в городе. Ее холодные серые глаза потеряли живую искру, она стала бесчувственной и надменной. Почему она себя так повела? Потому что ей наскучило играть роль кроткой и смиренной «падчерицы», здесь она — злая мачеха.

Луку помыли, одели и поселили в отдельную комнату. Больше его никто не заставлял работать, из Парижа прибыл учитель для мальчика. Никто не понимал, с чего в их хозяйке столько изменений. Даже Мадам Бобьсье не смела перечить Луизе. Жизнь Луки превратилась в ад. В деревне его задирали и завидовали, а Дома презирали: никому не нравилось быть слугами у безродного сироты. А мальчик не смел даже приблизиться к сестре. Слишком пугающе чужой стала она.

Через неделю Луиза отправилась в город, уже не пешком, а на лошади: ее волосы были уложены в аккуратную модную прическу, а простое платье сменено на голубое, подчеркивающее аристократичную белизну кожи.

— Месье Гастон, — негромко обратилась она к мужчине, вероятно впервые первой.

— Прошу прощения, Мадам? — на это Луиза мягко улыбнулась и показала, чтобы ей помогли спешиться с коня.

— Гастон, что же вы обо мне совсем забыли? Я вернулась из Англии почти две недели назад, а вы ни разу не навестили меня, — надула губки девушка.

— Белль, право, не узнал тебя…

— Луиза де Ланкаст, думаю, что нам пора познакомиться, — она протянула руку, Гастон растерянно поцеловал ее.

— де Ланкаст? Так Дом твой?

— О, какой же вы меркантильный! — нахмурилась она, — но я хотела узнать, получили ли вы мое письмо сегодня утром?