— Моей ошибкой стало замужество. Я это понимаю, а потому не спешу ее повторять.

— Ты красивая молодая женщина. Чего, как мне порой кажется, и сама до конца не понимаешь. Скажи, теперь, когда ты становишься все более независимой, у тебя не появляется желание вернуться в Лондон? Там тебя ждут новые встречи и знакомства…

— Я больше не хочу ни с кем встречаться. И вообще, не поговорить ли нам о чем-нибудь другом?

— На мне лежит ответственность за тебя, Дейвина. Конечно, я должен был бы принимать большее участие в твоем воспитании после смерти матери, но…

— Но ты слишком был занят бездельничаньем, которое считал полнокровной жизнью, — рассмеялась Дейвина.

Дэвид тоже улыбнулся и утвердительно кивнул:

— В какой-то степени это действительно было именно так. Но во всех случаях сейчас я должен как минимум постараться наверстать упущенное и позаботиться о своей племяннице.

— Ты уже сделал это, приютив меня у себя в доме и подарив роскошную студию для работы. Я просто счастлива, что моя жизнь складывается не так, как бы хотелось тебе. Потому не хочу ничего в ней менять. Скажи, чего мне здесь не хватает, чтобы желать вернуться в Лондон?

— Страсти.

Дейвина с удивлением посмотрела на дядю:

— Страсти?

— Да. Страсти. Именно этого тебе не хватает в жизни.

— Вот оно что! — медленно проговорила Дейвина и вдруг подумала о незавершенном рисунке. — Спасибо, дядя! Ты помог мне решить очень трудную проблему.

— Проблему? Какую?

— Теперь я поняла, чего не хватало в моих работах. В них не было страсти!

— Просто удивительно!

— Что?

— То, что ты серьезно думаешь придать страсть своим рисункам, ничего о ней не зная.

— Я знаю!

— Серьезно?

Дейвина на минуту задумалась. Правда заключалась в том, что она действительно ничего не знала о таком чувстве, как страсть. Она не испытала ее ни в замужестве, ни в своих отношениях с Филом. Только читала об этом. И полагала, что многое в книгах, касавшихся страсти, сильно преувеличено. Но во всяком случае, эта самая страсть не могла не грозить появлением немалых проблем в реальной жизни. А Дейвина предпочитала бы их не иметь.

— Я вполне счастлива, — ответила она. — И в свои двадцать пять лет чувствую себя достаточно взрослой, чтобы иметь собственные суждения. Прошу тебя, перестань вмешиваться в мою жизнь. Лучше займись собственной.

— Пусть так. Но все же обещай мне по крайней мере подумать о том, что я сейчас сказал.

— Обещаю. А теперь чем ты собираешься меня занять? Есть работа?

— И большая. Но все это — после того, как мы выпьем по чашке кофе.

Дейвина облегченно вздохнула. Дядя отказался принять от нее плату за коттедж, сказав, что деньги ему не нужны. Но чтобы не чувствовать себя полностью зависимой от него, Дейвина выполняла для Дэвида всю секретарскую работу, а также выступала в роли хозяйки дома на всякого рода приемах и раутах, устраиваемых дядей.

В конце вечера Дэвид вручил ей объемистую папку с бумагами для перепечатки.

— Ты не забыла, что завтра у нас назначен ленч с местными охотниками?

— Нет, не забыла. На сколько персон сервировать стол?

— На шестнадцать.

— Включая меня?

Дэвид улыбнулся:

— Конечно. Я прошу тебя одеться получше и быть хозяйкой дома. — Дядя бросил взгляд на часы: — Сейчас половина девятого. Даже для тебя рабочий день уже закончился.

— Совершенно верно. Уже темнеет.

В коттедж Дейвина вернулась все же только в половине десятого. Она разделась и легла в постель. Но долго не могла заснуть. К своему удивлению, Дейвина вдруг обнаружила, что разговор с дядей вывел ее из душевного равновесия. Так никогда не бывало. Она не могла отогнать от себя мысли о том, что Дэвид, возможно, прав и ей действительно чего-то не хватает в жизни.

Проблема заключалась в том, что Дейвина опасалась рисковать. В детстве дедушка и бабушка тщательно оберегали ее от всяких невзгод и случайностей. Потеряв единственную дочь, они смертельно боялись лишиться и внучки. Поэтому жизнь казалась Дейвине наполненной всякого рода скрытыми опасностями.

Пока Дейвина была подростком, дедушка и бабушка наложили полное табу на всех мужчин. Скорее всего именно из-за этого ее муж и Фил казались Дейвине вполне безопасными особями мужского пола. Впрочем, действительно «опасных» мужчин она, по сути дела, и не встречала.

К стыду Дейвины, ее ночь наполнили самые эротические сновидения. Одна сексуальная сцена сменяла другую. При этом все мужчины были на одно лицо и не произносили ни слова. Наутро, вместо того чтобы ощутить естественные после долгого сна свежесть и приток энергии, Дейвина почувствовала себя совершенно разбитой и раздраженной.

— Дядя, что ты со мной сделал! — прошептала она.

Дейвина знала, что весь вечер ей придется помогать Дэвиду ублажать гостей, поэтому быстро оделась и уселась перед мольбертом, стремясь сделать как можно больше. Внимательно посмотрев на незаконченный рисунок, Дейвина одновременно думала о том, почему дядя вдруг заговорил с ней о страсти. Почему посчитал необходимым именно сейчас вторгаться в ее личную жизнь? Ведь раньше ничего подобного никогда не случалось.

Было уже около часа дня, когда она почувствовала, что проголодалась, и пошла на кухню, чтобы сделать себе бутерброд с сыром. В этот момент в дверь постучали. Дейвина удивилась: кто бы это мог быть? Разве что Клайву понадобилось срочно передать ей что-нибудь по поручению дяди?

Она открыла дверь. Но на пороге стоял не Клайв, а совершенно незнакомый мужчина.

— Вы Дейвина? — тихо спросил он. — Меня зовут Джордж Миддлтон. Я должен был присутствовать на сегодняшнем вечере у вас в доме. Разрешите войти?

Дейвина удивленно посмотрела на незнакомца и пропустила его в холл.

— Что-то произошло? — с тревогой спросила она.

— Боюсь, что да.

— Какой-нибудь несчастный случай?

— Видите ли, все произошло так… внезапно. — Голос его задрожал и прервался.

Дейвина почувствовала, как у нее перехватило дыхание в ожидании неминуемой беды.

— С моим дядей? Он ранен? Говорите!

— Боюсь, что случилось нечто более страшное!

У Дейвины задрожали колени.

— Вы хотите сказать…

— Извините, Дейвина, но ваш дядя… ваш дядя погиб…

Дейвина побледнела и почувствовала, что вот-вот упадет. Но Джордж подхватил ее и осторожно посадил на стоявший у стены стул.

— Позвольте принести вам воды? — все так же тихо спросил он.

Дейвина молча кивнула. Джордж бросился на кухню, наполнил стоявший на столе стакан и поднес Дейвине. Та продолжала неподвижно сидеть на стуле. Лицо ее было белее снега. Казалось, что слегка дрожат только руки. Но когда Дейвина поднесла стакан ко рту, зубы застучали о стекло.

— Как это случилось? — с трудом произнесла она.

— Ваш дядя споткнулся о корень, выпустил из рук ружье, и оно, ударившись прикладом о землю, непроизвольно выстрелило. Пуля попала прямо в сердце мистера Уилсона. Он даже не успел вскрикнуть.

Рыдания, клокотавшие в груди Дейвины, вырвались наружу. Все тело ее содрогалось, слезы потоком катились по щекам. Из горла неслись хриплые стоны.

— У вас есть кто-нибудь, кому бы я мог позвонить? — спросил Джордж. — Родственник? Может быть, друг?

Сквозь рыдания Дейвина смогла произнести номер телефона Фила. Но прошло еще несколько минут, прежде чем она смогла вновь нормально говорить:

— Где остальные охотники?

— Мы все собрались в большом доме вашего дяди. Вызвали доктора и «скорую помощь».

— Дайте мне чуть опомниться. Я приду через пятнадцать минут.

— Вы в этом уверены? Извините, судя по вашему состоянию, я очень сомневаюсь, что пятнадцати минут будет достаточно.

— Это мой долг перед дядей. А сейчас, если вы позволите, я хотела бы остаться на несколько минут одна.

Позже Дейвина не могла понять, как у нее хватило сил прийти в себя, собраться с мыслями и, дойдя до двери большого дядиного дома, присоединиться в гостиной к его многочисленным друзьям. Тем не менее она сумела с достоинством выполнить все обязанности хозяйки.