Д м и т р и й. Как вы много знаете, милый мой Женя…
Голос из репродуктора: «Не толпитесь, не толпитесь, граждане. Все успеете выйти. Сойдите с трапа. Молодой человек, не прыгайте через перила…»
Ж е н я. Вот и пароход. Так что — все.
Д м и т р и й. Так.
Ж е н я. Вы не смотрите, не смотрите… Уже поздно… Лучше давайте попрощаемся. Счастливого пути. Как говорят, не поминайте лихом…
Д м и т р и й. Да, прощайте, Женя. (Берет чемодан, идет к пароходу.)
На сцену стремительно выбегает В л а д и м и р, за ним И р и н а.
В л а д и м и р. Дмитрий, подожди.
Д м и т р и й. А я жду.
В л а д и м и р. Ну, решай… (Подтолкнул Ирину вперед.)
И р и н а. Дмитрий!.. (Бросилась к нему.)
Гудок парохода.
Д м и т р и й. Скорей…
Они вбегают по трапу.
Ж е н я. Подождите… Что же получается? Ирина!.. Подожди… Разве ты забыла? Я же люблю тебя.
Ирина молчит.
Дмитрий Алексеич, я же люблю ее… Подождите еще минуточку. Зачем вы это делаете? Зачем счастья меня лишаете? Это же маленький городок. Зимой мы остаемся совсем одни. Река замерзает… А до станции семнадцать километров. Становится так тихо, что кажется, что все мы умерли. И только Ирина… Она одна, как мечта… Как надежда…
Гудок парохода.
Женя хочет броситься, Владимир удерживает его.
В л а д и м и р. Подожди…
Ж е н я. Пароход ушел…
В л а д и м и р. Подожди. Говоришь, что ничего не осталось? А ты оглянись кругом. Оглянись, и тогда ты уже не будешь спрашивать, что тебе остается делать. Маленький город? Дурак! Нет маленьких городов. Есть люди маленькие. И большие люди. А ты поменьше бы гантелями занимался. Надо не только здесь развивать, но и здесь. (Бьет Женю по лбу.) Понял?
Взрыв на карьере.
Ты прислушайся! Разве вокруг так уж тихо? Подумай! Подумай! И Геркулесам думать надо…
Ж е н я. Ирина! Ирина…
На сцену выходит Д м и т р и й.
Д м и т р и й. Итак, мы начали жить с Ириной на Севере, на нашей маленькой метеостанции… А вокруг на сотни километров тундра, тундра, тундра…
Прошла осень, наступила долгая полярная ночь. Жизнь моя на Севере изменилась — со мной была Ирина. Я был счастлив. Мне казалось, что Ирина тоже была счастлива. Она радостно встречала меня, когда я возвращался с нашей площадки с приборами или с автоматической станции на далеком Синем Мысу. Она поила меня горячим чаем, шутила, иногда вспоминала свой город. И мне казалось, что мы никогда не расстанемся. А что делала Ирина в долгие часы моего отсутствия? О чем мечтала? Что ее тревожило?
Я не буду рассказывать о всех днях нашей жизни на Севере, расскажу только об одном.
Это случилось, когда начинался сильный буран. Радист сообщил, что у нашего соседа Кравченко на перевалочной базе умирает человек. Срочно необходима медицинская помощь. А врача с Большой земли не будет ни сегодня, ни завтра — пока не кончится буран.
Когда Ирина узнала об этом, она решила идти на помощь сама. Она кончила медицинскую школу. Мне казалось это безумием. Она все забыла, она ничего не сможет сделать. Она не сможет помочь. Я пытался отговорить ее, но она как будто не слышала меня. И тогда мы пошли вдвоем. Через несколько часов мы добрались до Кравченко…
На сцену поднимается К р а в ч е н к о.
К р а в ч е н к о. Жена моя очень хотела девочку. Все спорили, как назвать. Понимаешь?
Д м и т р и й. Понимаю.
К р а в ч е н к о. А потом, я прихожу, уже началось. Преждевременно, понимаешь?
Д м и т р и й. Понимаю.
К р а в ч е н к о. Как дошли?
Д м и т р и й. Да мне что? Не привыкать. Вот только она…
К р а в ч е н к о. Устала?
Д м и т р и й. Вроде.
К р а в ч е н к о. Жена?
Д м и т р и й. Жена.
К р а в ч е н к о. Она что, врач?
Д м и т р и й. Училась.
На площадку поднимается И р и н а.
Ну и что?
И р и н а (Кравченко). Она вас зовет.
К р а в ч е н к о. Уже?
И р и н а. Нет… просто зовет.
К р а в ч е н к о. Понятно. (Уходит.)
Ирина неожиданно бросается к Дмитрию и прячет лицо у него на груди. Плачет.
Д м и т р и й. Ты что? Что с тобой, Ирина? Ирина…
И р и н а. Ты понимаешь… Я ничего не могу сделать… Я ничего не умею! Почему?
Д м и т р и й. Подожди…
И р и н а. А теперь ты скажи мне. Скажи, что мне делать? Скажи?
Дмитрий молчит.
Ну, говори, говори что-нибудь…
Д м и т р и й. Я же говорил тебе…
Ирина отпрянула от Дмитрия. Входит К р а в ч е н к о.
К р а в ч е н к о. А вы есть не хотите? (Ирине.) Плачете?
Д м и т р и й. Понимаешь, Кравченко…
К р а в ч е н к о. Что?
Пауза.
Все? Да?
Пауза.
Да вы не плачьте, девочка… Успокойтесь. Устали, наверно…
Ирина убежала.
Д м и т р и й. И р и н а… Куда ты? Куда?
И р и н а. Замолчи… (Уходит.)
Д м и т р и й. Что это?..
К р а в ч е н к о. Волки воют…
Д м и т р и й. А…
К р а в ч е н к о. Совсем близко подошли…
Д м и т р и й. До чего тоскливая песня. Как сильно этот волчий вой на людей действует.
К р а в ч е н к о. Понимаешь, в одном из поселков дочь проводника рассказывала: «Отец моего отца выходит из чума в тундру, сидит и плачет, когда воют волки…» А я, понимаешь, спрашиваю: «Что же он жалеет их, они ведь зверюги вредные?..» — «Он знает, что они вредные, он их сам убивал, говорит, а теперь, когда стал совсем старый, он всегда, когда воют волки, уходит в тундру, там сидит и плачет…» Понимаешь?
Д м и т р и й. Понимаю.
Кравченко включает радио. Голос по рации: «Передаем концерт по заявкам работников шестого геологического управления. По просьбе старшего геолога А. Аборского передаем в исполнении народного артиста СССР Игоря Ильинского басню Сергея Михалкова «Заяц во хмелю»… Слушай, Саша…»
К р а в ч е н к о. Вот какие дела…
Д м и т р и й. А ты давно здесь живешь?
К р а в ч е н к о. Давно.
Д м и т р и й. Родился здесь?
К р а в ч е н к о. Нет.
Д м и т р и й. На Украине?
К р а в ч е н к о. Я в Калуге родился.
Д м и т р и й. Земляки, значит. Я тоже на Оке родился…
Пауза.
Замолчали волки.
К р а в ч е н к о. Что? А ты знаешь, почему Калуга такое название имеет?
Д м и т р и й. Нет.
К р а в ч е н к о. Там места луговые. Понимаешь? Ока луговая. Значит, Калуга.
Д м и т р и й. Скучаешь?
К р а в ч е н к о. Подожди-ка… (Прислушивается.)
Голос по рации: «По просьбе начальника перевалочной базы Петра Кравченко передаем «Рондо-каприччиозо» Сен-Санса.
