Президент Украины в очередной раз слетал в Москву для встречи «без галстуков». А на следующий день после его возвращения в Киев был отправлен в отставку премьер-министр («за неудовлетворительную работу по подготовке к зиме») и на его место назначен Иван Коренчук. Это означало, что он, скорее всего, и станет преемником нынешнего президента.

Вывод Грохова, что в президенты Украины метит именно Богдан Клещенко, подтвердился. Фракцию, которую создал Паукшенко, возглавил именно он. Если бы Грохов не знал, куда устремлен этот новоявленный лидер, такое выдвижение поставило бы его в тупик – как поставило в тупик многих журналистов и политологов. Паукшенко, с его деловой хваткой, был даже не паук, хотя носил такое прозвище, а настоящий волк. Клещенко же в сравнении с ним – размазня, нечто расплывчатое, парнокопытно-беззащитное. И вдруг «волчара» уступает лидерство «парнокопытному». Не было сомнений, что «Паук» создавал новую парламентскую фракцию именно под Клещенко. Тогда что же за игра получается? Чья игра?

Если Коренчука, то он совершенно не заинтересован в том, чтобы кто-то лепил ему конкурента на президентский пост, а тем более – его первейший подручный Паукшенко. А если это не «Кренделя» игра, то как он мог выпустить из-под своего крыла «паука»? Какие силы запустили проект «Клещенко-президент»?

Для прояснения ситуации пора запускать тяжелую артиллерию, решил Грохов. «Тяжелой артиллерией» в данном случае было нежное, хрупкое создание по имени Елена Лебедская.

Любая большая игра, даже самая что ни на есть мужская, становится намного интереснее, если в ней мастерски используется женский элемент. Это была аксиома, которую Грохов вывел для себя давно. Именно поэтому и завел пять лет назад особые отношения с депутатом Верховной Рады Лебедской. Знакомство и близость с ней – это была целая отдельная игра, которая задумывалась с не меньшей тщательностью, чем игра с Коренчуком и Щегольским.

36-летняя Елена Сергеевна Лебедская была и по возрасту, и по темпераменту фигурой, подходящей для игры (ведь если в женщине не чувствуется женская природа, как у большинства политиков в юбках, то не на чем строить игру). Ее нельзя было назвать красавицей, но она была самая красивая женщина-депутат за всю историю независимого украинского парламентаризма. А красота, даже относительная, всегда и везде продается, по той простой причине, что на нее всегда есть покупатель. Лебедская, конечно, отдавалась не только работе, и Грохов это знал. Но она работала, и, фактически, жила в той сфере, где самыми большими шлюхами являются мужчины, – в политике. Эти шлюхи – разной продажной стоимости, но одинаковой готовности отдаться – вертелись вокруг и рядом в таком количестве, что Лебедская была среди них точно одинокая лилия на гнилом болоте.

После возвращения в Киев Грохов с ней виделся лишь один раз.

– Ты меня еще не забыла? – спросил по телефону.

И получил столь же трафаретный, но, по сути, единственно желаемый ответ:

– Разве настоящих друзей забывают?

После этого звонка была встреча, как они называли, «на высшем уровне».

Поэтому насчет их отношений Грохов был спокоен. Между ними сохранялась, как он изначально и задумывал, нежная дружба.

На классический вопрос: может ли быть крепкая и чистая дружба между мужчиной и женщиной, он давно дал ответ: нет, не может (если, конечно, обе особи физически и морально здоровы). Если дружба чистая, то она не крепкая, а если крепкая, то…

Дружбу с Лебедской он завоевывал, точнее, выстраивал долго. Разрабатывая тактику знакомства, ни на минуту не забывал главное свое правило, которое всегда, при неукоснительном его соблюдении, дает результат: цель игры – не какая-то цель, а сама игра.

Сначала он заработал ее улыбку – не дежурную, а персональную. Она обладала целым арсеналом разных улыбок, на все случаи ее депутатской жизни – улыбка-поддержка, улыбка-протест, улыбка-поощрение, улыбка-сомнение, улыбка-согласие, улыбка-казнь, улыбка-нужник и другие. У нее было пластичное лицо, подвижные серые глаза и гибкие, фигурно очерченные губы, которые она умела складывать так, как требовала обстановка.

Решающим в его дружботворчестве стал момент, когда после трехмесячного формального знакомства, благодаря его усилиям, она получила в свои руки парламентский комитет…

Он долго думал, как продвинуть Лебедскую. Самый простой путь – это подсказать ей, под кого лечь. В смысле политическом, конечно, а уж в другом смысле – пусть решает сама. Под кого-то лечь – это нормально в политике. Не только нормально, а это единственно-верный способ достичь успеха, вскарабкаться на вершину: лежачее положение – это как низкий старт для прыжка вверх. Все политики нуждаются и ищут, под кого лечь, даже президент. Ведь он тоже, как и все, слабенький человечек, к тому же – политик. Грохов это знал как прописную истину. Но в отношении Лебедской ему не хотелось, чтобы она под кого-то ложилась. Если она делала это раньше или сделает сама – пожалуйста, но только не по его подсказке. Может, срабатывало вполне осознанное желание уложить ее под себя? В конце концов, способ возвышения Лебедской нашелся.

Это было пять лет назад. Шли президентские выборы. Одним из конкурентов у действующего президента и кандидата в президенты был 55-летний депутат Рады Алексей Холодняк. Он, в общем-то, не составлял реальной конкуренции, но очень нервировал «папу»: одно упоминание этой холодной фамилии раскаляло, словно спирали в электроплитке, его нервы, расширяло его хищные ноздри, приводило его в гневное состояние вплоть до боли в области печени. Единственное, что утешало «папу», – это усердие Людмилы Подколенко, еще одного кандидата в президенты, которая шансов на президентское кресло не имела, зато также люто ненавидела Холодняка и не упускала случая облить его грязью. Когда-то она помогала ему создавать партию, потом они погрызлись на почве властолюбия, Подколенко откололась – хотела увести с собой, как минимум, половину партии, но пошли за ней единицы, с тех пор более страшного врага, чем Холодняк, у нее не было.

Грохов предложил Лебедской следующее: пойти как депутату Верховной Рады на прием к президенту и в разговоре, как бы между прочим, заметить, что скоро Холодняк будет основательно дискредитирован, есть, мол, такая информация. Грохов объяснил Лебедской, что «папа» таких вещей мимо ушей не пропускает; Холодняк у него «в печенках» сидит чуть ли не в буквальном смысле слова. Заодно Сергей ненавязчиво дал понять Елене Сергеевне, что на втором году депутатства пора выходить в дамки – то есть становиться заметной фигурой. Это критический момент для рядового депутата – либо он так и останется рядовым, без перспектив стать известным и влиятельным, либо таки пробьется в хорошее кресло, из которого хорошо видны еще более высокие кресла. Короче: плох тот депутат, который не мечтает стать министром, плох тот министр, который не мечтает стать премьером, плох тот премьер, который не мечтает стать президентом, плох тот президент, которому достаточно власти… Вариант с Холодняком – беспроигрышный: даже если ничего с ним не произойдет, ее слова, пророненные вскользь, будут расценены первым лицом страны как безобидная ошибка или чрезмерное желание угодить ему. То есть она ничем не рискует, а приобрести может многое: ведь одно слово «папы», который умеет быть благодарным за услугу (собственно, в этом и состоит политика), способно запустить любой механизм в Раде, например, замены руководителя парламентского комитета. Лебедская, хорошенько поразмыслив, согласилась – придумав повод, пошла на прием к главе государства.

Где-то через неделю, в разгар предвыборной гонки, во время выступления Людмилы Подколенко перед тысячной толпой, ей под ноги полетела граната – настоящая, боевая граната РГД-5. Она разорвалась метрах в пяти от выступающей. Несколько человек, однопартийцев, а заодно и телохранителей Подколенко получили ранения, сама она тоже поймала бедром небольшой осколок.