Стимуляции руками. Традиционные половые акты. Минеты… Все эти изыски взрослой половой жизни Блейд познал на себе, не достигнув и младшего подросткового возраста. Со временем Фелиция начала вносить разнообразие в их «встречи за закрытой дверью», заставляя мальчика играть какие-то одной ей понятные роли, отзываться на странные имена.

Блейд хорошо помнил последнее и самое любимое имя мачехи, которым она нарекла его – Пен. Она придумала его за четыре месяца до конца, и целый месяц Блейду приходилось становиться по вечерам, а, иногда, дням, утрам, непонятным выдуманным Пеном и вступать в жуткую игру, от которой у Фелиции горели глаза. А за три месяца до страшной майской ночи, которая навеки изменила жизнь Блейда, мачеха вдруг перестала приставать к нему. Почти неделю она вообще с ним не разговаривала, словно не знала его вовсе, словно ничего и не было. А потом…

Потом она начала ронять словно бы случайные фразы, которые всегда слышал один только Блейд. Она никогда не смотрела на него при этом, но, вероятнее всего, эти слова были обращены к нему. Они не были страшными или подозрительными, скорее напоминая планы на день или неделю, потому мальчик не придавал им значения, постепенно начиная возвращаться к нормальной жизни, забывать обо всём том, через что заставила его пройти мачеха. Он думал, что забывал, дети, вообще, крайне наивны и всегда верят в лучшее. Но верить ему оставалось так недолго…

В тот вечер, 21 мая 1998 года, их отец задерживался на работе. Они были дома втроём: Фелиция, Блейд и Майкл. Блейд тогда делал уроки и вдруг услышал шум, крик брата. Кто знает, что было бы, не услышь он этого. Отложив школьные принадлежности, блондин поспешил спуститься вниз, где его глазам представилась жуткая картина: Фелиция, приговаривающая что-то тем приторным голосом, которым она разговаривала с самим Блейдом, делая с ним отвратительные вещи, которая пыталась повалить его брата на пол, тряся его из стороны в сторону, как лёгкую соломинку.

Тогда было 22:15. А в 22:20 вернулся Чарли…

Несмотря на всю любовь к Фелиции, он не мог допустить того, чтобы она навредила его младшему сыну, попытался защитить Майкла, узнать – в чём причина странного поведения любимой? Это было роковой ошибкой…

Голоса, которые твердили больной женщине, что делать и как при этом остаться незамеченной, поняли, что их тайну вот-вот раскроют. Поняли и отдали приказ избавиться от свидетеля.

Этот момент запечатлелся на сетчатке глаз Блейда, подобно клейму от раскаленного металла. Взвыв, подобно раненому медведю, явив семье своё истинное жуткое лицо, Фелиция выкрикнула что-то на другом языке и, схватив огромный кухонный тесак для разделки мяса, нанесла Чарли удар… Потом ещё один, и ещё, и ещё, пока рубашка мужчины не начала светиться из-за количества дырок, а он сам, роняя изо рта капли густой алой крови, не осел на пол, затихая.

Подождав несколько секунд, Фелиция подошла к умирающему супругу и нанесла ему ещё три ножевых ранения в область шеи, шейных позвонков, практически отделяя его голову от тела.

Блейд едва не потерял сознание, наблюдая эту жуткую картину, которая развернулась в несколько секунд и бросила в объятия смерти их второго родителя. Блондина затошнило, у него подкосились от шока ноги. Но ему пришлось взять себя в руки, потому что, расправившись с их отцом, Фелиция обратила своё внимание на мальчиков. Поманив пасынков пальцем, она улыбнулась и мило прошептала:

– Идите к маме.

– Беги! – не своим голосом заорал Блейд, кидаясь к оцепеневшему от шока Майклу, хватая его в охапку и увлекая в сторону.

Женщина погналась за ними. Выбежать из дома у братьев не получилось, потому что входная дверь была заперта. Решив попытаться выпрыгнуть в окно, Блейд потащил брата на второй этаж, но Фелиция настигла их на лестнице. Со всей силы ударив Блейда лбом об стену, разбив ему бровь об ту самую рамку с фотографией их матери с ними, женщина затащила находящегося на грани сознания блондина в спальню и привязала его за руки к кровати.

Вернувшись за Майклом, который так и сидел испуганным зверёнышем на лестнице, Фелиция забрала младшего пасынка и пошла с ним на первый этаж.

Блейд пришёл в себя минут через пятнадцать, сразу же ощущая удушливый запах, который проникал в комнату через щель под дверью. Совладав с головокружением и острой головной болью, утерев кровь, которая бурным потоком сочилась из разбитой правой брови, заливая глаз, блондин попытался встать, только сейчас понимая, что привязан.

На него начала накатывать паника: он лежит здесь, привязанный и беспомощный, а где-то там, внизу, его больная мачеха с его братом, а их отец… Про отца в тот момент мальчик не думал, слишком много шока обрушилось на его неокрепшую психику, чтобы он мог адекватно думать и оценивать ситуацию и всю её катастрофичность. В его голове билось лишь одно: «Выбраться! Бежать! Выбраться! Бежать! Спасти Майкла…».

Извернувшись, вывернув себе суставы до лютой боли, Блейд зубами начал рвать толстые верёвки, которыми обычно подвязывали шторы. Разодрав себе руки в кровь, кусая и дёргая так сильно, что зубы начали заходиться простреливающей сознание болью, мальчик смог освободиться. Он бросился к двери, которую, к его счастью и удаче, Фелиция не заперла. Замерев, даже перестав дышать, Блейд вслушивался в звуки дома, среди которых угадывался голос мачехи, которая что-то мило рассказывала, словно ведя с кем-то диалог, но ни на одну фразу ей никто не отвечал.

Стоило вызвать полицию, но телефон в их доме имел свойство оказываться в любом месте, кроме того, где ему положено быть. Каждый оставлял средство связи там, где закончил разговор. Поняв, что его спасение и спасение Майкла зависит лишь от него самого, Блейд тенью соскользнул с лестницы, прижимаясь к стене, чтобы как можно дольше оставаться незамеченным Фелицией.

Дверь на кухню была открыта и Блейд смог увидеть мачеху, которая сидела за столом, держа в руках пустую чашку, и, смотря на пустой стул, разговаривала с кем-то. А на полу лежало тело их отца, под которым растеклась уже огромная лужа крови, залившая большую часть небольшой кухни, что не оставляло мужчине шансов на выживание.

Прикусив костяшки пальцев, чтобы не расплакаться, не закричать от того ужаса, который он сейчас ощущал, который окружал его, Блейд бегло оглянулся по сторонам, ища брата. Но его нигде не было видно.

– Майкл? – срывающимся шёпотом позвал Блейд. – Майкл?

Он отлип от стены и сделал шаг вперёд. Его голос был таким тихим, что у Майкла, даже, если бы он был совсем близко, не было шансов услышать. Нужно было говорить громче, а ещё лучше – истошно орать, чтобы у Майкла был шанс услышать его зов.

Вновь утерев кровь, Блейд вытер перепачканную ладонь о стену. И тут на него обрушились ещё две новости, добавившие ужаса ситуации и заставившие волосы на голове мальчика встать дыбом. До его слуха донеслась фраза мачехи:

– Да, сейчас попью чай и пойду к младшему сыночку. Думаю, он скучает без меня там, в темноте…

Второй вещью был удушливый запах, который внезапно смог опознать Блейд. Виной этому запаху был метан, невидимым убийцей сочившийся из двух открытых, но не зажжённых конфорок. А на тумбочке стоял сиротливо забытый чайник, который Фелиция так и не поставила кипятиться.

Счёт шёл на секунды. Не думая, что делает, находясь в состоянии аффекта, Блейд взял с тумбочки настольный светильник, грубо выдернув его провод из розетки, и на носочках, стараясь не издавать ни единого звука, направился к Фелиции, пытаясь подойти к ней со спины. В противном случае его бы тело очень скоро оказалось истекающим кровью и изрезанным, лежащим рядом с телом отца.

Сглотнув наступившие на глаза слёзы, Блейд наступил в лужу густой крови, хлюпая по ней, марая белые носки. Он подкрался к женщине и замахнулся, но она в последний момент обернулась, слово ей кто-то подсказал, что к ней подходят сзади. На самом же деле она просто увидела отражение крадущегося Блейда в металлическом чайнике.