- Серёжа, ты чего? - услышал я за стеной голос женщины.
Вот бес рогатый! Неужели мальчишка успел меня заметить?
- Что там?
- Дядя, - честно ответил детский голос.
- А-а, ну дядя сейчас занят, он позже зайдёт. А мы пока давай продолжим, хорошо?
- Угу.
Женщина подумала, что мальчик имел в виду печатающего врача. Я перевёл дух и снова приник ухом к стене.
- Расскажи, что ты видишь на этой картинке.
- Птицы... - чуть подумав, ответил Серёжа. - Они злые и красные!
- А здесь?
- Тётенька... ой! нет! бабушка... ух ты, их две!
- Как так - две? - удивилась женщина.
- Ну вот же! - вскричал мальчик. - Вот нос - это бабушка, а вот - ухо, тут тётенька!
- Хорошо. С картинками всё. Ты молодец, Серёжа, - похвалила женщина. - Осталось пройти шлем. Вставай.
В комнате послышалась какая-то возня, стуки и пыхтение.
- Серёжа! - прикрикнула женщина. - Немедленно прекрати!
- Не хочу шлем! - плаксиво протянул мальчик. - Не буду! Хочу книжку, там про кораблики!
- Будут тебе кораблики, но только после шлема.
- Не хочу, он горячий и кусается!
- Не говори глупостей, иначе мне придётся сделать тебе укол. Ты ведь не хочешь укол?
Воцарилась тишина. Я представил себе, как врачиха достаёт из кармана огромный шприц и показывает Серёже, а тот, округлив от страха глаза, яростно мотает головой из стороны в сторону.
- Ну, тогда давай руку и пошли.
- А можно я Мишу с собой возьму?
- Ладно, бери.
Дверь открылась, и я, затолкавшись поглубже за шкаф, услышал, как они выходят.
- Что, готовы? - спросил мужик, скрипнув стулом, - наверное, встал.
- Да, - ответила женщина. - Серёжа, забирайся сюда.
Несколько минут я вслушивался в шуршание и шорохи, потом тихонько высунулся и увидел, что мальчик уже сидит, пристёгнутый ремнём к креслу и со шлемом-медузой на голове. В руках он сжимал тёмно-коричневого игрушечного медведя размером с мою ладонь - под яркими лабораторными лампами слишком большие для такой маленькой головы пластмассовые пуговицы чёрных глаз блестели, словно живые. Между ушей было кольцо - игрушку можно было использовать как брелок.
- Ай! - вскрикнул мальчик, и его Миша вздрогнул от ужаса.
Мужчина снова занял место за столом. Он коснулся большой белой кнопки на ближайшем из приборов, и остальные вокруг тоже ожили, загорелись индикаторы.
- Ой, горячо!- завопил Серёжа, стиснув Мишу так, что чуть не оторвал ему голову.
Текст с большого дисплея исчез, вместо него развернулась картинка. Она была крупной, так что я мог легко рассмотреть на ней человеческий мозг, а под ним ярко-белый околист, по форме похожий на берёзовый листок с бахромой тонких отростков, уходящих глубоко в извилины обоих полушарий. По цвету и яркости с околистом совпадала лишь малая часть отростков, большинство же было заметно тусклее, а некоторые, тёмно-серые, вообще выглядели совсем потухшими.
Мужчина коснулся нескольких сенсоров всё на том же, ближайшем к нему, приборе - околист засветился сильнее, и на секунду все, даже потухшие отростки, вспыхнули белым светом.
- А-а-й, больно! больно!! - лицо мальчика исказилось от страдания.
Не обратив на это никакого внимания, мужик послал ещё один световой импульс.
- А-а-а! - Серёжа задёргался, игрушка полетела на пол, маленькие ладошки заскользили по шлему, пытаясь его сорвать. - А-а-а!!!
Я уже выскочил из-за шкафа, намереваясь прибить этих чёртовых врачей-садистов, но тут, к счастью, женщина что-то нажала, и мальчик сразу успокоился. Руки упали на колени, из-под шлема раздались тихие всхлипывания. С трудом подавив накатившую ярость, я сделал два шага назад, пока таращившиеся на приборы гады меня не заметили. "Ребёнка, конечно, надо спасать, но куда я сейчас, вырубив врачей, с ним денусь? Ясно же, что эти скоты действуют не сами по себе, а с подачи тех, кто здесь командует... "Приказ на усыпление" - после такого вряд ли стоит рассчитывать, что меня с ребёнком под мышкой выпустят отсюда живым. Бес рогатый, да я ведь даже не знаю, как открыть ведущую в коридор дверь!.."
- Зачем ты это сделала? - тем временем возмутился мужик.
- Затем, что только хуже! - прошипела женщина, ткнув пальцем в картинку на дисплее. - Ты что, вообще ничего не видишь?!
- Вижу, - мрачно признал мужик.
Я снова осторожно высунулся и посмотрел на картинку. После манипуляций этого урода в белом халате количество потухших отростков явно увеличилось, даже сам околист, казалось, стал менее ярким.
- Тогда какого хрена?! - взвилась врачиха.
- Возможно, если ещё увеличить мощность... - он потянулся к прибору.
- Да нет же! - женщина схватила его за запястье. - Всё наоборот! Ты как будто питаешь его этой мощностью!
- Кого, мальчишку? - он вяло пытался освободиться.
- Его противодействие! Питаешь противодействие! Чем больше мощность, тем оно активнее, ну, неужели не видишь?! Бес рогатый, да ты только посмотри на это! - пальцы её разжались, но мужик уже перестал вырываться, недвижно замерев перед дисплеем.
Я тоже уставился на картинку: те проводящие пути околиста, что горели ярко-белым ещё пять минут назад, теперь гасли один за другим, быстро пополняя семейство тёмно-серых. Зрелище и правда завораживало, хоть по спине и бежали мурашки - никогда до этого я не видел, как умирает околист, и это было по-настоящему страшно.
- Блокаду! - очнувшись, вдруг заорал мужик. - Блокаду коли, мать твою!
Он вскочил, бросился к мальчику и сорвал с него шлем. Щёки Серёжи заливали слёзы, грудь содрогалась от рыданий. Выхватив из кармана шприц, врачиха сбросила с иглы защитный колпачок и одним прыжком оказалась рядом. Мужик отстегнул привязной ремень и грубо наклонил малыша вперёд, чуть ли не стукнув лицом о колени. Игла вонзилась в основание черепа. Спустя секунду тело мальчика обмякло. Они снова нахлобучили на него шлем, и пока женщина удерживала голову Серёжи в вертикальном положении, одновременно следя, чтобы он не сполз с кресла, мужик ринулся к приборам. Мигнула, обновляясь, картинка: горевших белым светом отростков осталось всего штук пять, но процесс угасания прекратился, а сам околист сделался ярче.
- Сработало, - выдохнул мужик, обессилено откидываясь на спинку стула.
- Толку-то! - фыркнула врачиха. - Что мы теперь сможем успеть до понедельника? С таким-то процентом? Ну остановили мы подавление, и что? Это всё равно только пока он без сознания. Очнётся - и тогда конец! День, ну, максимум два, и околист погаснет! Мальчишка его подавит!
- А я всё же надеюсь... - без энтузиазма проронил мужик.
Пока они пялились на дисплей, малыш стал соскальзывать с кресла и едва не свалился на пол.
- Иди сюда, он сползает! - потребовала врачиха, с трудом удерживая Серёжу.
Вскочив, мужик бросился на помощь и схватил мальчика под мышки. Женщина стянула с него шлем.
- Отнеси его в комнату, - распорядилась она.
Мгновенно скрывшись за шкафом, я застыл, слушая, как приближаются шаги, а затем открывается стеклянная дверь.
Вскоре врачи вышли из маленькой комнаты и, повозившись немного в лаборатории, ушли, хлопнув дверью.
Спустя несколько минут полной тишины, я вышел из своего убежища и заглянул в маленькую комнату. Серёжа лежал на кровати и был всё ещё без сознания, но больным не выглядел: грудь равномерно вздымалась и опускалась, на щеках цвёл лёгкий румянец, - казалось, мальчик просто спит.
Обязательно придумаю, как вывести его отсюда до понедельника, пообещал я сам себе и двинулся к выходу из лаборатории - надо было попытаться открыть дверь, а если не выйдет, подыскать место как можно ближе к выходу, чтобы спрятаться и, дождавшись прихода людей, незаметно эту дверь застопорить и потом быстро выскользнуть в коридор...
Проходя мимо кресла, где мучился бедный Серёжа, я бросил взгляд на шлем и вдруг остановился как вкопанный. Пришедшая мне в голову идея была, конечно, безумной, но с другой стороны... С другой стороны, профукать возможность вот прямо сейчас выяснить всё без посторонних глаз и ушей, казалось исключительной глупостью.
