Я нежно поцеловал её правую ладошку и прижал к своей щеке, а левую положил себе на грудь - туда, где сердце.
- Да, - щеки Зиночки порозовели, - я не должна была про старуху тебе говорить...
- Ценю, - я тихонько сжал её пальцы и придвинулся ближе. - А как насчёт врача, который её обследовал?
- Веселовский? - прошептала Зина.
- Он сегодня работает?
- Да...
- Отлично... - я увлёк её за растущий тут же, на обочине, толстый старый тополь.
Целовались мы долго и со вкусом, пока она сама не оторвалась от меня и не прошептала, задыхаясь:
- Пора, не то опоздаю на работу.
Мы вышли из-за тополя и быстро зашагали к лечебнице.
* * *
Данила Веселовский оказался чуть полноватым человеком лет сорока пяти, с будто приклеенной, легкомысленной улыбочкой, совсем не сочетавшейся с внимательным, цепким взглядом тёмно-серых глаз. Зина устроила нам совместный обед в кафе возле лечебницы: я угощал, и мы неплохо подкрепились, мило поболтав ни о чём и, как мне показалось, проникнувшись друг к другу симпатией.
Потом мы с искроведом и медсестричкой вернулись в лечебницу, и, как только Зина отправилась на своё рабочее место, я, приняв крайне озабоченный вид, задержал врача в коридоре, чтобы расспросить о своей проблеме и вообще о различных сбоях в работе околистов. Сосредоточенно слушая искроведа и с готовностью кивая в ответ на его рекомендации, я подошёл поближе и, улучив подходящий момент, незаметно спёр из кармана Веселовского пропуск.
Когда обеденное время истекло, я проводил доктора до его кабинета и сердечно поблагодарил за консультацию. Мы пожали друг другу руки, он удалился к себе, а я, воспользовавшись тем, что медсестра на минутку вышла, стырил из шкафа в приёмной белый халат и двинул в закрытую часть лечебницы. Навстречу мне уже шёл первый пациент - у Веселовского, согласно расписанию, начались приёмные часы, а значит, в ближайшее время он должен был оставаться в кабинете, не замечая отсутствия пропуска.
Из раздобытого мной на службе протокола задержания старой "вороны" я узнал, что звали её Яной Витальевной Корочкиной, родилась она в деревне Лу́шки Тверской области, и на настоящий момент ей стукнуло уже семьдесят семь лет. Солидный возраст, на который она совершенно не выглядела, поражая здоровым видом и подвижностью, - и это учитывая мёртвый околист! Что же, интересно, его сожгло? И что защищало старуху от болезней и не давало телу быстро дряхлеть? - ещё одна загадка! Да уж, факты не оставляли сомнений, что Корочкина помещена в закрытую часть лечебницы, но вот куда конкретно, я выяснить не озаботился и, как теперь понял, совершенно напрасно.
Закрытое отделение оказалось настолько больше открытой части, что когда, по пропуску Веселовского, я вышел в просторный холл с лифтами, то замер с открытым от изумления ртом. Шесть этажей?! Ничего себе зданьице - два этажа вверх и ещё целых четыре подземных! Я зашёл в один из лифтов, нажал кнопку "-2", и кабина мягко, но быстро скользнула вниз. Спустя пару секунд я очутился на площадке не с одним, как наверху, а с двумя, уходящими в противоположные стороны, коридорами, каждый из которых имел кучу ответвлений - похоже, эта, скрытая от посторонних глаз, подземная часть лечебницы по площади значительно превышала наземную. Я медленно двинулся вдоль левого коридора, тихонько тычась во все двери наугад - табличек на них не было, только номера. Большинство были заперты, но при этом за некоторыми явственно слышались шаги и голоса.
Открытыми оказались штуки четыре набитых непонятным оборудованием лабораторий, пустая комната со столами и стульями, похожая на учебную аудиторию или, может, это был конференц-зал, несколько кабинетов со шкафами, столами, дисплеями на столах и экранами на стенах, а также заваленная разным барахлом кладовка, где я спрятался, услышав приближавшиеся шаги и голоса. Эдак можно бродить тут до завтра, с тоской думал я, наблюдая сквозь тонкую щёлку, как мимо моей кладовки проходят двое в белых халатах - мужчина и женщина.
- ...Приказ на усыпление, - донёсся до меня спокойный мужской голос.
- Даже если отторжения пока нет? - негромко и монотонно спросил женский.
Я сразу подумал, что речь идёт о подопытных мышах.
- Приказ будет подписан в следующий понедельник, так что у нас есть ещё несколько дней.
- То есть, если до понедельника околист у него останется не подавленным, лечение будет продолжено? - уточнила женщина.
"Околист?! У него?.. - поразился я, и по спине побежали мурашки. - Это явно не о мышах!.."
- Нет, простого удержания недостаточно. Они считают нецелесообразным и дальше тратить на него средства, так что усыпления не будет только в случае очевидной положительной динамики.
- Бес рогатый! - ругнулась женщина, в её голосе появились эмоции. - Целых три года коту под хвост!..
Услышав, как открывается дверь, я сделал щёлку пошире и выглянул из укрытия - женщина, похоже, зашла внутрь одной из тех комнат, куда я не смог попасть, а мужчина ещё топтался в коридоре, спиной ко мне. Покинув кладовку, я быстро и бесшумно преодолел разделявшие нас метры и едва успел придержать почти захлопнувшуюся дверь, чтобы затем, змеёй, проскользнуть вслед за ним. Врачи, не задерживаясь, прошагали вглубь комнаты. За мной громко щёлкнула, закрываясь на замок, дверь, но они, к счастью, не обернулись.
Это была лаборатория, напичканная непонятным мне оборудованием и шкафами с ящиками и застеклёнными полками, забитыми медицинскими препаратами, а внутри помещения виднелась ещё одна стеклянная дверь, куда как раз и направились вошедшие. Я быстро нырнул за какую-то низкую, но широкую цилиндрическую бандуру и затаился. Пропикал код, потом раздался тихий хруст отомкнувшегося запора.
- Привет, Серёжа, ну как ты сегодня? - ласково спросила женщина.
- Не знаю, - ответил тонкий, судя по всему детский, голосок.
Потом он сказал что-то ещё, но звуки приглушила закрывшаяся дверь, и я не расслышал.
Мужчина остался снаружи - ходил по комнате, позвякивая какими-то предметами, а я ползал на карачках вокруг бандуры, чтобы не попасться ему на глаза. Лишь бы только он не захотел воспользоваться этой приютившей меня круглой штуковиной - если он подойдёт, то непременно увидит мою скорчившуюся фигуру и тогда придётся действовать стремительно: врача быстро, но тихо вырубить и куда-то оттащить и спрятать, пока не заметила женщина. Мужик остановился, и я подобрался, готовясь применить все свои умения ловчего, чтобы мужчина и пикнуть не успел, однако раздавшееся шуршание одежды подсказало мне, что врач сел. Высунув из своего укрытия голову, я увидел его за одним из столов перед клавиатурой и большим дисплеем с цифрами и графиками. Вокруг громоздились приборы и дисплеи поменьше, правее стояло кресло - на сидении лежал шлем, распустив провода, словно медуза - щупальца. Сходство с морским обитателем усугублялось полупрозрачным материалом шлема, сквозь который проглядывали внутренние детали устройства. Большой дисплей на столе мигнул, переключив моё внимание на мужчину. Пальцы его забегали по клавиатуре, графики сменило чистое поле, на котором стал появляться текст.
Я осторожно выпрямился и, окинув лабораторию взглядом, приметил удачно стоявший в самой глубине, прямо возле внутренней стеклянной двери, шкаф. "Если за него переместиться, то я смогу нормально стоять, скрытый и от печатающего мужика, и от женщины, когда она выйдет из маленькой комнаты, да ещё и услышу, что в этой комнате происходит. Есть только одна проблема, - думал я, снова присев за бандурой, - меня легко увидеть через стекло внутренней двери - ну да ничего, справлюсь! - не зря же я лучший ловчий звена..."
Убедившись, что мужик занят своим делом, я покинул укрытие, неслышно перебежал к нему за спину и присел, осторожно подсматривая, что делается в маленькой комнате. Там находились двое: мальчик лет пяти и женщина в белом халате, с открытой папкой в руках. Оба сидели ко мне боком: мальчик на койке, женщина на стуле - и сосредоточенно смотрели в папку. Решив, что момент как раз подходящий, я распрямился и, молниеносно проскочив мимо двери, метнулся за шкаф.
