- Почувствовал, - сознался я и добавил, умолчав о некоторых фактах и не вдаваясь в подробности: - Не мог сразу вспомнить, где я и что происходит. Снов тоже не помню.

- Вот! - оживился искровед. - Возможно, это только начало!

- Хочешь сказать: дальше будет хуже?

- Ты сам видишь, насколько мониски отличаются от обычных окли - их мозг работает по-другому, человеческой личности, как таковой, вообще нет.

- И что? - спросил я, хотя и понимал уже, к чему он клонит.

- Чтобы вытягивать околисты, ты заставляешь свой организм действовать так же, как у мониска, из-за чего твой околист разрастается и будет постепенно подавлять твою человеческую личность, пока... - Егор запнулся, подбирая слова.

- Пока я окончательно не превращусь в мониска! - мрачно закончил я.

- Ну, я не был бы столь категоричен, - чуть подумав, произнёс Пальченко. - В конце концов, это только предположение, но, в общем, да - такой исход вполне возможен!

- Чёрт... - я потёр лицо руками.

- Кстати, любопытно, что и ты на мониска тоже влияешь...

- Ну да, я ведь заставил его тянуть околисты из живых, а этого ни один мониск никогда раньше не делал.

- То есть ты его, можно сказать, перепрограммировал.

- Ага, - кивнул я. - Апгрейд!

Егор хотел сказать что-то ещё, но тут зазвонил мой телефон. Это был Сорвирог.

- Проснулся? - спросил командир.

- Так точно, с Пальченко беседую.

- И что? Ты в порядке?

- Чувствую себя прекрасно, - уклонился я от пересказа мрачного прогноза искроведа.

- Тогда дуй ко мне. Ты, вообще, в курсе, что мы этой ночью девятерых окли взяли?

- Нет, откуда?! - обалдел я. - Кто они?

- Экспедиционная группа. Стояли в лесу лагерем, в семи километрах от нашей базы. Координаты сообщил мужик, из которого ты околист вытащил. Он, между прочим, и правда биологом оказался, а тот молодой, что умер, его стажёр. Оба члены научной экспедиции, в которой, однако, есть и весьма далёкие от биологии люди... в общем, заходи, поговорим. Ты мне нужен!

- Понял, сейчас буду!

Сорвирог отключился, и я повернулся к Пальченко:

- Это был командир. К себе вызывает. Спасибо тебе, Егор, за этот... выезд на дом, но мне надо идти! Проспал, блин, всё самое интересное!

- Ты про тех окли, что ночью привели?

- Вот же бес рогатый! Все знают, один я ни уха ни рыла! - обуваясь, возмутился я. - Ни Ленка ничего не сказала, ни ты - ну вы, вообще, ребят, даёте!

- То, с чем я пришёл, для тебя гораздо важнее, по-моему, - заметил Егор, выходя вместе со мной в коридор. - Тем более что я, кажется, знаю, чего захочет от тебя командир.

- Я тоже догадываюсь.

- Давай, я пойду с тобой и расскажу, как это опасно, - предложил Пальченко.

- Нет!

- Почему?

- Ты сам сказал, что это только предположение...

- Да, но зачем рисковать?!

- Ты серьёзно? - я бросил взгляд на Пальченко. Он шёл рядом, набычившись, глядя себе под ноги. - Думаешь, я буду в сторонке отсиживаться?

- Степан! - Он схватил меня за плечо, останавливая посреди коридора. - Ты должен прекратить все контакты с мониском, мы тебя тщательно обследуем, и если процесс обратим...

- А, так этот твой гипотетический процесс превращения меня в мониска уже и сейчас может оказаться необратимым? - Я высвободил руку и быстро зашагал вперёд.

- Надеюсь, что нет, - Егор догнал меня и снова пошёл рядом. Из жилой части мы вышли в холл, где сходилось несколько коридоров. - Но чтобы сказать точно, ты должен лечь в лазарет и...

- Ты понимаешь, что я могу вытягивать у людей околисты без повреждения мозга? - прервал я его, останавливаясь и разворачиваясь к искроведу лицом. - "Оплот" бился над этим целые десятилетия и ничего не добился! А я смог! Ты соображаешь, Егор, что это значит? Я реально могу изменить историю! Вот что такое быть главной химерой! Я могу перепрограммировать монисков! Всех! Это... это открывает такие возможности, что... чёрт! Бес рогатый! Ну неужели ты и правда думаешь, я соглашусь вместо этого валяться в лазарете, испугавшись твоего предположения?!

- Я всё равно доложу командиру! - упрямо буркнул Пальченко.

- Докладывай. Но не сейчас, прошу! Я должен проверить свои способности, а тебе, сам же сказал, нужны исследования. Ну, вот и надень снова на меня окофон. Материала сразу прибавится, и можно будет уточнить прогноз. - Егор попытался было возразить, но я не дал ему и слова вставить: - Если после этого твои опасения оправдаются, я буду думать. Обещаю. А ты доложишь, всё как есть, командиру. Слушай, ну, не стану же я ещё из-за одного раза полностью невменяемым, правда?

- Нет, так быстро вряд ли, - неохотно согласился он.

- Ну вот и договорились! - я протянул ему руку. - Спасибо!

- Ладно, - он сжал мою ладонь. - Но ты всё-таки подумай.

- Подумаю, подумаю, ты только Ленке ничего не говори, пожалуйста! Уж ей-то ты не обязан докладывать? А будет приставать с расспросами - отправляй ко мне, хорошо?

- Разбирайтесь сами! - махнул рукой Пальченко и, развернувшись, зашагал по коридору, ведущему к научной части.

* * *

Двадцать два часа. Вот сколько я проспал после того, как мы с мониском вытащили околисты у восьмерых пойманных окли.

Правильно мы с Егором догадались, что Сорвирог вызвал меня, чтобы обратиться с такой просьбой. Он стал расспрашивать меня о здоровье и о том, что сказал искровед, но мне удалось убедить командира, что всё в порядке, и у Пальченко пока ещё слишком мало материала для однозначных выводов. Обрадованный этим заявлением Сорвирог тут же отдал искроведам приказ подготовить лабораторию для обработки стольких окли, скольких мы за один раз потянем. Мы потянули максимум - восемь человек, одного оставили для испытания улучшенного варианта сыворотки, когда она будет готова.

Видимо, у мониска и правда из-за меня в голове что-то перестроилось, потому что на этот раз он начал действовать сразу, как только я заявил, что мы должны вытянуть околисты у всех, кого приведут и пристегнут к койкам, иначе они умрут. Первые два окли уже ждали нас, светясь равномерным бело-зелёным светом. Мониск, без всяких споров и сомнений, молча прошёл к одной койке, а я - к другой.

Когда мы с ними закончили, драконы привели следующих. Мы работали независимо друг от друга и вытащили по четыре "органа Божьих", причём я закончил даже чуть раньше, чем мониск.

К тому времени оплотовцы уже приноровились неограниченно продлевать жизнь околистам, подкладывая им в банки обычные батарейки. Эта логичная мысль посетила учёные головы благодаря полученной из отчёта доктора Торикова информации об истинном происхождении "органов Божьих". Израсходовав небольшой запас силы, скопленной за время жизни в человеке, умиравший в банке околист сам обвивал щупальцами батарейку, отыскивая контакты, способные снабдить его энергией, которую раньше он брал из тела хозяина.

Теперь, засадив в банки с батарейками ещё целых восемь здоровых околистов, искроведы буквально визжали от восторга, радуясь, что можно наконец-то перестать осторожничать с экспериментами и больше не бояться мгновенно загубить единственный доступный экземпляр. Пальченко метал на меня свирепые взгляды, но слово своё сдержал, отложив беседу с Сорвирогом на потом, когда изучит записи окофона, анализы, показания приборов и прочее.

Похоже, я постепенно приспосабливался к своим новым умениям и даже после четырёх вытащенных околистов чувствовал себя лучше, чем в прошлый раз после одного. Опасаясь, что я рухну где-нибудь в коридоре по дороге домой, командир отправил со мной провожатого, но парень только зря прогулялся: я прекрасно дошёл на своих ногах и, упав на кровать, минут через пять уснул.

Пробудившись, я, как и раньше случалось, не мог ничего понять и вспомнить кто я, но тут в комнате появился высокий тощий молодой человек и, возопив: "О-о, а чего это у тебя с лицом?!", потащил меня к зеркалу. Я уставился на своё отражение: вытянутое, бледное, со впалыми щеками и тонкой, плотно сжатой щелью рта лицо поразило меня странно неподвижным, неживым взглядом.