Покинув своё укрытие, я вытащил Мишу из-под кресла и, вернувшись к маленькой комнате, прислонил игрушку к стеклу.

- Вот он, целый и невредимый! Только как же я тебе его отдам, если дверь закрыта?

- А там надо: три-пять-восемь-два-один! И тогда дверь откроется.

- Ты уверен? - спросил я, памятуя об обратном отсчёте на дисплее. - Откуда ты это знаешь?

- А у тёти на руке верёвочка с шариками!

- Какая ещё верёвочка с шариками? Браслет из бусин?

- Три белых, пять красных, восемь синих, два жёлтых, один зелёный и замочек. Она всегда на верёвочку смотрит, а потом пик-пик-пик-пик-пик.

- И ты думаешь, это код?

- Она всегда смотрит, я видел.

Я набрал названную мальцом последовательность, и - хрусть! - дверь и правда открылась.

- Ничего себе! - восхитился я, вручив мальчонке игрушку, - он схватил её и прижал к груди: "Миша!".

- Ну, ты даёшь, Серёжа! Такой маленький, а такой внимательный.

Я выскочил в лабораторию и быстро проверил выходную дверь - к счастью, она, в отличие от той, что вела в комнату мальчика, открывалась изнутри простым нажатием на кнопку.

- А куда мы пойдём? - раздался сзади Серёжин голос.

Я повернулся к нему. Малыш стоял, прижимая к себе мишку, и улыбался. Я взглянул на часы: до конца приёмного времени Веселовского оставалось всего ничего. По коридору снова кто-то прошёл и скрылся в соседнем помещении, чудом не услышав наш разговор. Долго ли ещё мне будет так везти?

- Сейчас никуда, - понизив голос, ответил я, беря мальца за руку. - Ты пока должен остаться здесь.

- Почему? - уголки Серёжиных губ опустились.

- Потому что мне надо подготовиться. - Я отвёл его обратно в маленькую комнату. - Сбежать прямо сейчас у нас не получится.

- Почему? - упрямо прошептал мальчик, сморгнув набежавшие слёзы.

- Послушай, - я опустился перед ним на корточки. - Сейчас я должен уйти, но до понедельника обязательно вернусь. Никому ничего про меня не говори, продержись всего несколько дней, я приду и заберу тебя отсюда!

- Обещаешь? - он шмыгнул носом и посмотрел мне прямо в глаза.

- Слово дракона!

* * *

С Данилой Веселовским я столкнулся в коридоре возле его кабинета.

- Вы ещё здесь? - спросил он, приклеив на лицо всё ту же легкомысленную улыбочку.

- Ну да, задержался немного - дела! - пробормотал я, отводя глаза.

- Дела, дела... - пропел искровед, опуская руку в карман. - Бес рогатый, кажется, я кое-что забыл!

Улыбочка померкла, Веселовский развернулся и ринулся обратно в кабинет, я - за ним. Так, друг за другом, мы и помчались через приёмную.

- Добрый день, - негромко, но отчётливо бросил я медсестре, с озабоченным видом устремляясь за врачом, будто мы вместе. Стыренный здесь же, из шкафа, белый халат, который всё ещё был на мне, помог ввести её в заблуждение.

- Здрасьте, - ответила она, возвращаясь к своим делам.

Веселовский влетел в кабинет и принялся рыться на своём столе. Зажав в руке его пропуск, я наклонился и воскликнул:

- Данила, а вы не это ли ищете?

Подскочив, как ужаленный, искровед повернулся ко мне. Сделав вид, что поднял пропуск с пола, я показал его Веселовскому.

- Да! - он подбежал ко мне и схватил карточку. - Спасибо!

- Должно быть, обронили, - сказал я, не без труда выдерживая пристальный взгляд его чуть прищуренных, тёмно-серых глаз.

- Должно быть, - согласился он, вертя в пальцах пропуск и внимательно разглядывая моё лицо. - А вы... вообще... почему здесь?

- А я... просто хотел спросить... может, мне всё же пройти полное обследование? Как вы считаете? Дадите направление?

- Направление? - улыбочка снова приклеилась к губам искроведа. - Нет, давайте-ка лучше сделаем так. Вы сейчас запишетесь ко мне на следующий приём, придёте, мы ещё раз предметно побеседуем, я заведу на вас карточку, а там посмотрим.

- Понял, - кивнул я. - Спасибо.

- Угу, и халат не забудьте вернуть, - огорошил меня Веселовский, подталкивая к выходу из кабинета. - Зачем вы его вообще надели?

- Так я это... я же...

- Вот, у Людочки запишитесь, - перебил меня искровед, не дослушав объяснение, и, показав на стол медсестры, размашистым шагом вышел из приёмной.

- Вам на когда? - спросила Людочка, открывая журнал. - Ближайший день - следующий понедельник.

- Годится, давайте с утра пораньше, хотя, в принципе, можно на любое время - у меня как раз выходной.

- Десять пятнадцать, - предложила медсестра.

- Хорошо.

- Фамилия?

- Сумароков Степан.

- Ваш номер девятнадцать дробь три, вот талон.

- Спасибо.

Под изумлённым взглядом Людочки я по-хозяйски открыл шкаф и, стянув халат, повесил его на вешалку.

- До свидания!

- Халаты не для пациентов! - опомнилась медсестра, но я уже выскочил за дверь.

Миновав коридор, я резво двинулся к выходу, с облегчением думая, что сегодняшняя моя афёра наконец-то закончилась, но не тут-то было.

- Стёпа?

Зина! Вот же бес рогатый, принесло её на мою голову! Я остановился и, нацепив улыбку, повернулся, дожидаясь, пока она подойдёт ближе.

- А ты чего это?.. до сих пор здесь? - удивилась Зиночка.

- Ну да, вот как раз собирался к тебе зайти, - соврал я.

- Зачем?

- Встретиться предложить хотел... вечером. Ты же сегодня не до ночи?

- Нет, я сегодня Машку подменяю. Она в семь придёт.

- Вот и отлично... давай в кино, может, сходим?

- Давай!

- Всё, договорились, - я чмокнул Зину в щёку. - Я позвоню тебе ближе к семи, хорошо?

- Ладно.

* * *

"В кино, так в кино, - думал я, выходя на улицу, - заодно и порасспрошу её аккуратненько о лечебнице, может, удастся понять, как мне этого малыша с невероятными способностями оттуда вызволить. Ох, Серёжа, главное, чтобы не дал ты повода этим садистам в белых халатах ускорить исполнение приказа... Бес рогатый, да кто же они такие - эти врачи-искроведы, если могут вот так, без эмоций..."

И тут я вдруг вспомнил себя. Самого себя до последнего Единения, когда мой околист ещё работал, как ему изначально положено, когда я счастливо жил как все, думал как все, а точнее, вообще ни о чём не думал, любуясь красотами Цодуза и с превеликим усердием выполняя свою работу. Скольких из пойманных нашим звеном атакованных я помню? Нет, не фотографии, что перед охотой показывал нам командир, а людей! Конкретных людей. Какими они были, что говорили, имели ли друзей, близких, семью?.. Пустота... ноль... ничего! Ничего я о них не знал, и даже мысли не возникало поинтересоваться. Да я, если честно, их вообще как людей не воспринимал: атакованные - они и есть атакованные, их надо поймать и всё. Точка. Я просто гнался за ними. Как гончая, как собака - борзая, что несётся за электрическим зайцем с единственной целью: вцепиться в него первой. Зачем? почему? - не важно, таков установленный человеком порядок, и ты просто должен действовать! Иначе, если ты "не работаешь по зайчику или лисичке" - заводчик тебя истребит как ненужный балласт, зря пожирающий корм. И самое страшное, что тебе это нравится, потому что когда ты так живёшь, ты абсолютно счастлив. И я тоже был таким! Точно таким же, как эти полностью сосредоточенные на своём деле врачи-искроведы, которых теперь я называл садистами в белых халатах. Они - такие же гончие, стремившиеся во что бы то ни стало услужить... нет, даже не хозяину - хозяин любит своего питомца, а именно заводчику, с миллионом равноудалённых гончих, к которым он относится чисто потребительски.

"Так кто же этот заводчик, надевший гончим ошейники?.. Кто вставил нам околисты, объявив их вместилищем Божьей искры? Раньше я верил, что это Господь, а теперь... Теперь я просто не знаю, во что верить!.. Но если Бог есть, то эти околисты... нет! их точно вкладывает не Он..."

Бог есть любовь...

Нам с детства внушали, что люди теперь счастливы, нет злобы и зависти, и нам незачем убивать друг друга, ибо благодаря околисту - дару Божьему ненависть навсегда исчезла из наших сердец. Да, ненависть и правда исчезла, только и любви там давно уже нет. Мы вовсе не возлюбили ближнего своего, как уверяют священнослужители, нет! - нам просто сделалось на него плевать. Околист забрал всё: собственное мировоззрение, тягу к познанию и способность по-настоящему мыслить. Не стало больше настоящих чувств, одни эрзацы, маскирующие истинные цели кого-то, кто уверял, что мы не убиваем, а сам раздавал приказы на усыпление малышей, способных подавить "Божий орган".