Боже, до чего надоело любоваться на окрестности. Надоели эти безумные скачки по Америке. А надо ехать всё дальше и дальше, без передышки, без отдыха.
Почему от Зои и Сани нет вестей? Ни от кого!.. Что наша партия? Как там Мишуля? Здесь ничего не узнаешь. Хочется назад, в тихий, уютный Хольменколлен, в Европу, в Европу. И не потому, что Америка не по душе, а потому, что здесь я в тисках, в кабале, не свободная, не вольная. Нанятая Дрейфусом. Он оказался типичным гешефтсманом: решил из меня извлечь всю возможную пользу. И посему мне не только не дают мною выговоренных свободных дней, но даже не обеспечивают и часа отдыха до начала собрания. Не говоря уже о том, что в день приходится говорить два и даже три раза. Ни единого вечера для себя. И такового не предвидится до декабря! Это жестоко и не по-товарищески! «Бунтовать?» Но это значит вредить делу, тому, ради чего я здесь, и наказывать ни в чём не повинных товарищей рабочих.
После напряжённой работы в Чикаго — десять собраний за одну неделю — всю ночь трястись на поезде, а в семь утра в Сент-Луисе — встреча. Товарищи уже за меня распорядились и везут показывать город. Это самое утомительное! Хочется умыться, отдышаться, почитать, подумать, просто отдохнуть. После американской железной дороги и полубессонной ночи голова кружится. Где там! Везут на автомобиле за тридцать миль показывать какую-то гору и Миссисипи. В семь часов вечера я в отеле. Наскоро моюсь, одеваюсь — и на собрание. На другой день два собрания, нет — три! На следующее утро в путь — я в Стаунтоне. Говорю вечером. Сегодня еду дальше и так до ночи воскресенья. В двенадцать часов ночи в воскресенье — я в Сент-Луисе опять, а утром в понедельник едет поезд на Денвер. Еду двое суток. Приезжаю лишь в 6.30 вечера, а в восемь — говорить. На другой день — опять говорить! А на следующее утро поезд уже мчит меня в Лос-Анджелес. И мчит трое суток. Приезжаю в 2.30, а в три часа собрание! И при такой смене впечатлений ещё напряжённая работа на самом собрании — надо победить националистов и социал-шовинистов. Надо провести резолюцию и т. д. Это же требует сил! О подготовке к выступлениям, об освежении мысли, чтении и думать нечего!.. Прибавить к этому усталость, ночные кошмары, когда перед тобой оживают верещагинские картины. Часто снится Либкнехт. Видела его выступающим с речью перед марширующими солдатами. Один из солдат выстрелил в него из винтовки. Карл схватился за сердце и зашатался. Я подбежала к нему, обняла, заглянула в лицо: это был Джон Рид. Мы стали целоваться и упали на землю. Возле нас лежали полусгнившие трупы. Я взглянула на своё тело — его у меня уже не было. Мы с Джоном превратились в два скелета с переплетёнными конечностями. Я дико закричала и проснулась с сердечной болью».
«НОВЫЙ МИР», ЕЖЕДНЕВНАЯ РАБОЧАЯ ГАЗЕТА, Нью-Йорк, 9 ноября 1915 г.
Нью-йоркская хроника.
Митинги товарища Коллонтай. Известная социалистка товарищ А. Коллонтай, видный член, антивоенной группы, совершающая теперь тур по всей Америке от имени германской социалистической федерации, в первых числах января возвратится в Нью-Йорк для выступления на лекциях и митингах. Товарищ Коллонтай — выдающаяся ораторша и писательница на английском, немецком, французском и русском языках. Все предложения о её лекциях и митингах должны направляться секретарю немецкой федерации американской социалистической партии по адресу: Ludwig Lore, 15 Spruce St, New York, N. Y.
«Опять поезд, опять духота, копоть, переполненный вагон и уже знакомые, наскучившие виды промышленных городов, деревянных коттеджей, прямых улиц с палисадниками и бесконечных пересечений железнодорожных линий. Надоело «приспособляться» к пути, спешно укладывать зубные щётки, глотать кофе и торопиться на поезд. Надоели шумные, тёмные американские вокзалы провинциальных городов. Надоел назойливый звон служебных локомотивов. Надоели непроизводительные часы ожидания на вокзалах... Хочется уткнуться в подушку и плакать, плакать, плакать...»
«НОВЫЙ МИР», ЕЖЕДНЕВНАЯ РАБОЧАЯ ГАЗЕТА, Нью-Йорк, 26 ноября 1915 г.
Чикагская жизнь.
Русская лекция товарища Коллонтай.
Известная лекторша, которая читала целый ряд лекций по всей Америке на различных языках, товарищ Александра Коллонтай в первый раз прочтёт лекцию на русском языке на тему: «Война войне (должны ли рабочие защищать своё отечество?)» Лекция состоится в пятницу вечером, третьего декабря. Адрес холла будет сообщён в одном из ближайших номеров «Нового мира».
Лекция устраивается русскими отделами социалистической партии.
На Западном побережье настроение Александры немного улучшилось. Ноябрьское солнце ярко светило. Бескрайний океан утолял смятение чувств. Ослепи тельная красота природы сладко томила душу.
До приезда в Портленд считала дни. После изнуряющих ежедневных «проповедей» так хотелось простого, тёплого общения с близким по духу человеком.
Из Сан-Франциско в Портленд ехала ночью. Во сне приснился Джон. Они были вдвоём на Невском. Александра в норковой шубе ехала на велосипеде, а Рид бежал за ней. На углу Екатерининского канала она упала. Поднявшись с земли, отдала велосипед Риду. «А теперь давай целоваться», — велела она. Они пытались целоваться, но мешал велосипед. «Здесь неудобно, — сказал Рид, — на Невском меня ждёт невеста». Они свернули в одну из боковых улиц. Дома на улице были похожи на петербургские, но на тротуарах происходила чисто нью-йоркская суета. Джон и Александра тщетно пытались найти место, где бы можно было целоваться, но везде были люди, вой сирен, вавилонское столпотворение.
Разбудил её проводник, когда поезд уже подходил к Портленду.
Через час состоялась лекция. Несмотря на полубессонную ночь, Александра говорила подъёмно, с вдохновением.
После лекции подошёл Джон, загорелый, похорошевший. Рядом с ним стояла высокая привлекательная девушка лет двадцати восьми.
— Это моя невеста Луиза, — представил её Джон.
Заглянув в холодные глаза незнакомки, Александра пожала её твёрдую ладонь.
«Она его не любит, — мелькнуло у Александры. — Рид ей нужен только для карьеры. Бедный Джон! Она его будет обманывать. Но Бог её накажет. Она будет ещё несчастнее его».
— Пойдёмте сейчас к нам, — с ударением на последнем слове произнесла Луиза.
— О нет-нет, спасибо. Мне ещё нужно встретиться с местной секцией большевиков, а в одиннадцать вечера я уезжаю в Сиэтл.
— Очень жаль, — холодно ответила Луиза. — Я уже приготовила ужин.
— Тогда встретимся на Рождество в Нью-Йорке, — улыбаясь своей обворожительной улыбкой, сказал Джон. — Я разыщу тебя через «Volkszeitung». Луиза к тому времени тоже приедет в Нью-Йорк.
Вернувшись в гостиницу, Александра бросилась на кровать и зарыдала.
«НОВЫЙ МИР», ЕЖЕДНЕВНАЯ РАБОЧАЯ ГАЗЕТА, Нью-Йорк, 2 декабря 1915 г.
Чикагская жизнь.
Русская лекция товарища Коллонтай.
Русская лекция выдающейся социалистки товарища А. Коллонтай на тему «Война войне (Должны ли рабочие защищать своё отечество?)» состоится в пятницу третьего декабря в Бовен-холл, Холл-Гауз, угол Полк и Голстед-стрит. Товарищ Коллонтай пробудет в Чикаго один день, и это будет единственной лекцией на русском языке в Чикаго.
«В Миннеаполисе встретила русских товарищей-рабочих, и опять пахнуло обычной колонией с её местными дрязгами, запросами, интересами. И типы знакомые; кажется, будто уже много раз их видела, говорила с ними. Поражает повторность жалоб на местные условия партийной жизни. Почему русские всегда ссорятся в эмиграции? Неужели нельзя сплотиться во имя общего дела? Казалось бы, хорошее начинание задумали миннеапольсцы: организовали «Общество помощи ссыльнопоселенцам в Сибири». Но и здесь без ругани не обошлось. Все чуть ли не передрались за председательское место, будто это должность президента США. Грустно, до слёз обидно, что наши силы распыляются впустую».
