— В жизни не видел такой красоты, — признался он, озираясь по сторонам и любуясь то на стайки рыб, то на прозрачных медуз, то на заросли ламинарии. — Знаешь, я бы не прочь был тут остаться.

— Тогда тебе пришлось бы вечно носить на шее эту удавку, — вздохнула Алиса, — да и не подходят Обманчивые Глубины для людей.

Они двинулись через узкий грот и дальше, в переход, где то и дело в стенах мелькали забранные кораллами отверстия, за которыми дремали хищные устрицы. Страйф снял со стены прекрасный голубой цветок и с улыбкой вложил его в ладонь Алисе. К его восторгу и удивлению, этот подарок очень её обрадовал.

— В темноте светится, очень пригодится, когда мы пойдем через неосвещенные участки, — Алиса бережно сунула цветок в сумку, висевшую на боку, — ещё бы парочку не помешало.

Страйф с охотой исполнил её просьбу, собрав еще небольшой пучок цветов по пути. Пробравшись сквозь густые заросли ламинарии, они оказались в темной широкой пещере, где цветы пришлись весьма кстати. Выходов из пещеры было несколько, и не все они вели в нужном направлении. Пришлось исследовать несколько проходов, ведущих в тупики, а один так и вовсе оказался ловушкой с хищной устрицей, «гостеприимно» раззявившей голодную пасть. И только шестой тоннель привел их к началу Кораллового Рифа.

Они одолели большую часть пути, когда наткнулись на небольшую рыбью деревушку, выстроенную из обломков потерпевших крушение кораблей. Алиса едва стояла на ногах к тому времени, Страйф не предлагал ей помощь лишь потому, что знал — девушка её отвергнет. Но теперь замаячил шанс передохнуть, и гладиатор не собирался упускать его.

— Нам нужна комната, — сказал он старосте рыбьей деревни, — чтобы Защитница могла передохнуть и поспать.

— Боюсь, господин мой, здесь вам будет неспокойно, — вздохнул пожилой рыб, поправляя видавшую виды форменную треуголку. — Владычица Рифа заявится со дня на день за своей обычной данью. Придет она, гневная и страшная, в облаке песка и крови, и пожрет тех, кто окажется на её пути.

— Вы говорите о твари по имени Мерскуид? — спросила Алиса, оживившись.

— Не упоминайте её имени, прошу вас, — всполошился староста, с опаской озираясь по сторонам, — она услышит и придет, а наша дань, увы, собрана лишь наполовину.

— А чем вы откупаетесь от неё? — полюбопытствовал Страйф, провожая взглядом пару симпатичных рыбешек в простых, но опрятных платьях из биссусных нитей моллюсков. Ему всё было интересно и удивительно в этом странном мире.

— Жемчугом и детьми, — староста печально взглянул на молодого человека. — Увы, но это так. Вот уже долгие три дня несколько достойнейших жительниц нашей деревни мечут икру на откуп, но вы же понимаете, дело это небыстрое. Кроме того, несчастные матери оплакивают своё потомство. И все мы вместе с ними, увы.

— Но почему же вы не покинете эти места? — возмутился Страйф. — Неужто легче платить своим потомством?

— Если бы мы только могли! — горестно вздохнул старый рыб. — Думаете, мы не пытались? Магия чудовища держит нас здесь, нас и всех тех, кто имеет несчастье прибыть сюда. Я имею в виду рыб, разумеется.

— А возможно ли уничтожить это существо? — глаза Алисы вспыхнули гневом. — Что оно такое?

Староста едва не сел прямо в черный песок. Несколько мгновений он лишь открывал и закрывал рот, пуская пузыри, и лишь спустя пять минут оправился настолько, что низко поклонился гостям и пригласил их перейти в лучший домик деревни.

По его приказу несколько молоденьких рыбок прибрались в доме и принесли туда угощение: салат из морской капусты, маринованные кораллы и старое густое вино с затонувшего корабля.

Пока голодные путники отдавали дань уважения морским деликатесам, староста медленно, стараясь не упоминать лишний раз имени чудовища, рассказывал о нем и его повадках.

— Живет она в дальней части Рифа, в затонувшем галеоне. Говорят, душа её — это душа корабля, запечатанная во мраке. Обитает эта душа в сундуке, окованном металлом с самого галеона, и не может выбраться. А сама она — часть корабля, гневная от того, что лишена свободы, ведь тело её занимает злое отродье — сирена, — вздохнул пожилой рыб, плотнее натягивая свою треуголку. –Выглядит она как резное украшение, что носят корабли двуногих впереди. И якоря затонувших судов оплетают её деревянное тело. Ими она ловит зазевавшихся рыб и осьминогов и пожирает их. Но более всего любит она рыбьих младенцев, суть икру, что мечут достойные рыбьи супруги, — старик снова горько вздохнул. –Ах, кабы удалось вам победить проклятое отродье и освободить душу корабля, то были бы и мы свободны от её зла, и вечно благодарны вам, нашим спасителям.

Алиса и Страйф переглянулись.

— А где может находиться тот сундук? — поинтересовался Страйф, налегая на салат из морской капусты.

— Говорят, он лежит в корабельной утробе, но путь к нему закрыт, и стережет его злобный Краб-пушкарь. Мимо него возможно проплыть лишь в короткое время, когда его госпожа отсутствует. В иное же время она дразнит Краба и щекочет его своими якорями, не давая спать.

— Мы ничего не обещаем, — сказала Алиса, отодвинув плошку из раковины, вычищенную до зеркального блеска. — Прежде нам самим надо передохнуть и поспать, а потом посмотрим, что сможем сделать. А у меня ещё один вопрос — не знаете ли вы, как пробраться на плато, где растут Исцеляй-грибы?

— Только через логово чудовища, — вздохнул рыбий староста, — и оттуда ещё полдня даже быстрым ходом.

— В общем, драться с этой пакостью нам придется в любом случае, — ухмыльнулся Страйф, добивая остатки кораллов.

От того, чтобы пасть к ногам потенциальных спасителей, старосту удержала только обычная рыбья флегматичность. Почтительно поклонившись, он попятился и исчез за дверью.

— Вляпались, — задумчиво произнес Страйф, — по самое не балуйся. Но жалко их, дурней. Кто бы сказал, что рыбу пожалею, дал бы в морду, и не один раз.

— Кровать! — Алиса застонала от облегчения, заглянув в соседнюю комнатку. — Боже правый. Как же долго я не спала на обычной человеческой кровати!

Страйф хмыкнул, стащив одно из одеял, свернул его вдвое и устроил лежбище в углу.

— Я бы лег в другой комнате, но лучше нам держаться вместе, — заметил он, укладываясь.

— Ты прав, — Алиса со вздохом облегчения стащила с ног шнурованные ботинки и легла, укрывшись одеялом из водорослей. — Возможно даже, нам следует спать по очереди.

— Как скажешь, — отозвался Страйф, которому перепало полюбоваться на изящные ступни и лодыжки девушки, что привело его в отличное настроение. — Могу покараулить, пока ты будешь спать.

— Нет, лучше ты первый. Мне надо подумать, кое-что сопоставить, — сказала Алиса, накрывая светящийся цветок специальным колоколом, чтобы пригасить яркий свет, — связать все ниточки. Это займет время.

— Я не совсем понял, что сказал тебе Квази перед отъездом, — зевнул Страйф. — А сейчас сказать по правде, нет даже сил думать об этом.

Он уснул почти сразу, а Алиса смотрела в щелку в стене, между двумя разошедшимися досками. Мимо плыла стайка разноцветных рифовых рыбок, желтых, голубых, черно-белых. Алиса проводила их взглядом и вернулась в воспоминаниях ко дню перед отплытием, когда пришла в бар к Черепаху.

— Ты уж прости, но свечи только вот такие есть, — сказала она, выкладывая несколько больших огарков, которые успела обобрать с канделябров в замке. — Полотенца не было времени искать.

— И на том спасибо, — кивнул Черепах, подгребая к себе огарки, — перетоплю и сделаю новые фитили, благо, этого добра достаточно.

— Послушай, — Алиса забралась с ногами на высокий деревянный табурет и облокотилась о стойку, — что тебе известно о тех из людей, кто проходил через Зеркальную Линию?

— Почему ты спрашиваешь? — нахмурился Квази, отложив полотенце, которым протирал кружки. — Если чистокровные люди, то… Собственно, только ты да ещё тот парень. А больше никого.

— Какой парень?

— Тот, которого Кукольник привел, — Квази поставил кружку на стойку и щедрой рукой плеснул туда бренди. — Будешь?