Стейн молча сжал его в объятиях. Сердце его заныло от тоски при словах Рэйли, но где-то внутри он знал, что тот прав. Он развернул Рэйли, рывком стянув с него бриджи. Упершись ладонями в стену, Рэйли едва слышно простонал, когда Стейн взял его без подготовки, использовав лишь слюну в качестве смазки. Рэйли скрипнул зубами, дрожа всем телом, подаваясь навстречу. Стейн слегка прикусил его шею у затылка, потянулся рукой, обнимая, нашаривая член. Рэйли глухо охнул и уткнулся лицом в собственные руки. Стейн медленно водил ладонью по его члену, то почти выпуская, то сжимая. Рэйли протяжно застонал, вцепившись зубами в рукав своей куртки. Стейн нагнал его спустя пару секунд, едва успев выйти, спустил на каменный пол. Ноги дрожали, он едва мог стоять. Рэйли повернулся, прижавшись спиной к стене. Обхватил Стейна, притягивая к себе, целуя с такой жадностью, что у бедняги помутилось в голове.

— Я хотел бы сказать, что это только нужда моего тела, — пробормотал он, прервав поцелуй, — но я бы солгал тогда. Я люблю тебя, Илосович Стейн, люблю больше, чем желал бы.

Стейн в смятении сжал его в объятиях, не имея ни сил, ни желания отвечать. Все было ясно без слов. Он не желал себе признаваться, но пришлось. Он любил Реджинальда Рэйли, как никогда и никого ещё не любил в своей жизни. И чувство это было настолько чуждым его натуре, что причиняло боль.

Последующие полчаса они то и дело срывались в бешеные ласки, поцелуи, Рэйли отдавался любви всей душой и всем телом. На каменном полу, в узком темном коридоре Стейн познал самые счастливые мгновения в своей жизни. И виной тому была пара рук, обнимающая его шею, и губы, льнущие к его губам. Он не мог бы объяснить, почему так радостно и спокойно было ему в объятиях Рэйли. Быть может, потому, что в сердце Реджинальда не было страха и предубеждений, и в любовь он бросался как в омут с головой. Он не только брал, но и отдавал всего себя, всю свою теплоту и нежность.

Потом они вернулись в залу и, не сговариваясь, улеглись по обе стороны от спящих в обнимку Элиса и Шляпника. Не столько для того, чтобы надежнее защитить их, сколько потому, что слишком близко им было бы трудно сдерживать свои желания. Впрочем, сон сморил Стейна, лишь только голова его коснулась шкуры.

Почти весь следующий день они провели в дороге, лишь пару раз остановившись, чтобы передохнуть, перекусить фруктами и ополоснуться в ручьях, попадавшихся на пути. После того, как с ручьями поговорил Элис, каждый глоток воды из них придавал бодрость и силу. Под небольшим водопадом в плодовой роще они по очереди искупались и двинулись вперед, чувствуя необычайный прилив сил и энергии.

Правда, сны их стали тревожными и горькими. И каждый из маленького отряда хоть пару раз, но просыпался в ночи, плача от пережитого ужаса. К исходу второго дня пути кошмарная взвесь из снов и видений чувствовалась уже в воздухе. Сродни тяжелому трупному запаху, она сочилась отовсюду, наполняя мир вокруг отчаянием и безысходностью. Даже земля вокруг была мертвой: ни кустика, ни деревца — лишь камни да застывшие потеки красной лавы. Каждый шаг давался путникам с превеликим трудом, за каждый вдох приходилось бороться. Маленький Элис несколько раз просто падал без сил, плача по-детски горько и отчаянно, и казалось, что его слезы, падая в иссохшую землю, дают ей некое подобие жизни. Подобие, потому что сама жизнь была невозможна в этом месте.

— Дальше ребенку идти нельзя, — устало произнес Рэйли, когда они остановились передохнуть возле черного зловонного ручья, — эта земля высосет из него жизнь. Да и тот, с кем мне предстоит бороться… он уже близко. Я не знаю, как объяснить, но я чувствую это, чувствую… его.

Валет уложил Элиса на колени Шляпнику. Голова мальчика безвольно свесилась над черным ручьем. Струящиеся из глаз слезы капали в густую зловонную жижу, и она на глазах светлела и превращалась в обычную чистую воду. Зачерпнув немного, Шляпник сделал глоток, затем принялся омывать заплаканное лицо мальчика.

— Боюсь, у нас мало времени для отдыха, — с трудом произнес Рэйли, растягиваясь на каменистом берегу. — Стейн, мой дорогой, прошу тебя, останься здесь, со Шляпником и мальчиком.

— Им не угрожает опасность! — Валет зачерпнул в пригоршни воды и омыл лицо, пригладив волосы. Стало чуть легче дышать.

— Я пойду с тобой, и не пытайся остановить меня, — сказал он, глядя на бледное, в бисеринках влаги, лицо Рэйли. — Не пытайся, прошу, не говори ничего.

— Я позабочусь об Элисе, — сказал Шляпник, помогая мальчику сесть, — пока мы должны оставаться здесь. Есть риск, что вы не сумеете остановить Пожирателя Снов. Но это крайний случай.

— Что будет с мальчиком? — голос Рэйли напоминал скрежет металла о металл.

— Он должен будет создать преграду для чудовища, — спокойно ответил Шляпник, — из моей крови и сердца. Потом Чешир заберет его отсюда. Он останется жив, не бойтесь за него.

Рэйли сел, глядя на Элиса, который снова сорвался в слезы.

— Я сделаю всё, чтобы уничтожить чудовище, — сказал он, глядя на мальчика, — всё возможное и невозможное.

Элис потянулся, обнимая его за шею обеими руками и горько плача. Рэйли коснулся губами золотистой макушки и прижал его к себе. Глаза его были полны слез.

— Когда-то у меня был маленький брат, — прошептал он, глядя перед собой, — ты так похож на него, дитя. Я не сумел спасти его… тогда, в детстве… а сейчас отдам жизнь, если это понадобится, но ты будешь жить, с тобой ничего не случится.

Шляпник коснулся руки Валета. Глаза его сверкали расплавленным золотом.

— Помни, только заглянув в глаза твоему собственному страху, ты сможешь победить. Иные способы бессильны против Пожирателя.

6.

Они не оглядывались. Шли плечом к плечу, избегая смотреть даже друг на друга. Плач Элиса вскоре затих вдали.

— Я чую его, — с трудом произнес Рэйли, остановившись у огромной черной стелы, стоявшей прямо посреди мертвой алой долины, — он здесь. И он знает, что мы идем.

Стейн молча сжал его плечо. Рэйли пошатнулся, но тут же выпрямился и твердым шагом пошел вперед. Он шел так быстро, что Стейн едва поспевал за ним, а потом сорвался на бег. В молчании они мчались по бескрайней алой пустоши, пока Рэйли не остановился так резко, словно натолкнулся на невидимую стену.

— Всё… — упавшим голосом произнес он, замерев на месте, — это здесь.

Валет подошел и встал рядом с ним. Так они стояли, безоружные, потому что никакое оружие не могло бы противостоять тому Злу, что было перед ними. Валет с горькой усмешкой подумал, что когда-то обитатели Страны Чудес считали его чистым злом. Интересно, что бы сказали они о Пожирателе Снов?

— Я должен уснуть, — прошептал Рэйли, опускаясь на землю, — а ты… тебе придется смотреть. Вне Времени, вне Пространства, это поле битвы может существовать только так. И только если увидишь, что чудовище побеждает, только тогда попытайся пересечь порог Сна. Я не знаю, откуда это… но я чувствую… и мне очень страшно.

— Ты должен убить его, — тихо произнес Стейн, глядя на гигантскую шахматную долину, видневшуюся за стеной раскаленного воздуха, — убить, а не изгнать. Это передал тебе тот, кто похож на тебя. Тот, кто был до тебя… или будет после.

Рэйли обхватил его лицо ладонями и поцеловал.

— Что бы ни случилось, я счастлив, что встретил тебя, Илосович Стейн, мой Валет.

Потом он вытянулся на алой земле и закрыл глаза. А спустя короткое время за дрожащей стеной горячего воздуха появилась высокая худая фигура, одетая в белоснежные доспехи. Ветер, видимо, дувший на поле битвы, всколыхнул длинные волосы. Медленным движением белый рыцарь собрал свою гриву и свернул в узел на затылке. Затем подобрал шлем, лежащий у его ног, и надел.

Валету казалось, что мир собрался в единый сгусток, в котором прекратилось биение жизни. Время застыло, и лишь за дрожащей стеной было нечто вроде пузыря, в котором действовали иные законы.

Черный рыцарь появился с другой стороны поля. Шлема на нем не было, ветер трепал черные длинные волосы. Валет содрогнулся при виде его лица — точной копии лица Рэйли. Вот только глаза у него были чернее ночи. Два провала в бесконечную тьму небытия. Даже с того места, где сидел, Стейн видел эти кошмарные глаза. Сердце пропустило удар. Леденящий ужас поднялся из закоулков сознания. Он словно спал и видел кошмарный сон, в котором любой его поступок становился вратами в его личный ад. В этом сне не было победителя, лишь проигравший — он, Валет Червей, Илосович Стейн. Откуда-то из-за спины донесся до дрожи знакомый визгливый голос: «Голову с плеч!» А он не мог обернуться, лишь чувствовал, как приближается та, что была для него самым страшным кошмаром.