Секунды текли, собираясь в минуты, часы и сутки. Стейн нечасто видел Тик-Така, так уж случилось, что почти все время тот был занят решением каких-то проблем. Но однажды Время принес ему подарок. Это была новая повязка на глаз в виде небольшого выпуклого черного циферблата с цифрами, выложенными из рубиновой крошки и с рубиновыми же стрелками. Удивленный Стейн с благодарностью принял подарок и тут же примерил его, отвернувшись и сняв привычное сердечко из черного металла. Он подумал о том, что глазница его, затянутая кожей, выглядит уродливо, впрочем, Время, по всей видимости, так не считал. Он осторожно развернул Стейна и провел ладонью по его лбу, убирая черные локоны. Стейн едва смог вздохнуть, таким нежным, таким удивительно неприличным и возбуждающим был этот жест.
— Надо подогнать размер, — улыбнулся Время, касаясь пальцами шрама на его щеке, — чуть больше, чем нужно. Тебе нравится?
Валет осторожно провел длинным тонким пальцем по металлическому окружью, преодолевая желание накрыть ладонь Времени своею.
— Очень нравится, Тик-Так, — сказал он, стараясь смягчить голос, сделать его более глубоким, чувственным. Время улыбнулся, забирая новую повязку. Пальцы его скользнули по руке Стейна, заставив Валета вздрогнуть. Это было непередаваемое ощущение, словно по самому сердцу погладили. И прежде, чем он успел опомниться, вторая рука его легла на щеку Времени, и губы соприкоснулись с губами. Голова тут же пошла кругом. Губы Времени отдавали металлом, шелком, пением птиц, звоном мечей, малиновым чаем и морским бризом. Никогда Валету не доводилось испытывать и сотой доли тех ощущений, что испытал он, целуя Тик-Така. Но что было важнее всего остального, так это то, что Время ответил на поцелуй, вначале робко, а потом со всей страстью. Валет, сидевший в кресле, притянул его к себе и обнял, и руки Времени оказались на его плечах.
Поцелуй был прерван совершенно невежливым образом.
— Сэр! Сэр, у нас гость, вернее, гостья!
Щеки Времени слегка порозовели. Он нервно облизал губы и выпрямился, бросив на верного, но на данный момент крайне неуместного Уилкинса не слишком приязненный взгляд.
— Кого там ещё принесло?
— Боюсь, сэр, что это та, путь кому был сюда заказан, — пробормотал дворецкий, смущенно пятясь к выходу.— Её Высочество Ирацибета фон Кримс. Она стоит у ворот и отказывается уйти, не повидавшись с вами.
Валет незаметно сжал пальцы Времени и ощутил ответное пожатие.
— Уилкинс, веди Её Высочество в мой кабинет, — спокойно ответствовал хозяин замка, — я сейчас буду.
Дворецкий выбежал, лязгая деталями и на бегу бубня что-то воодушевляющее. Время повернулся к побледневшему Стейну.
— Тебе не следует бояться, — сказал он, с улыбкой коснувшись рассеченной шрамом щеки, скользнув пальцем по припухшим губам, — но постарайся пока не выходить из своей комнаты. Так мне будет спокойнее.
Оставшись в одиночестве, Валет забрался с ногами в огромное кресло и взял со стоящего рядом столика томик в зеленоватой кожаной обложке. Его немного знобило от пережитых мгновений, на губах все ещё чувствовался вкус чужих, чуждых губ. Возбуждение уходило медленно. Чтобы как-то забить его, Стейн наугад открыл книгу и попытался сфокусировать взгляд на строчках.
Всё так же цветут цветы и поют облака,
Над Подземьем восходит синее солнце,
А певчих птиц хоть руками лови…
Излечи мое сердце, о всесильное Время,
И разбей мое прошлое в сотни осколков,
Помоги мне забыть о любви…
Если бы можно было излечиться от любви, с грустью подумал Стейн, переворачивая страницу. И что делать, если влюбился в само Время, в прекраснейшую из его ипостасей.
Выбравшись из кресла, он улегся на разобранную постель вместе с книгой. На очередной странице обнаружилась прелестная гравюра, изображавшая Тик-Така в противостоянии с неким созданием, весьма на него похожим, но с жуткими клешнями вместо рук и неким механизмом вместо ног. Заинтригованный Стейн перевел взгляд на печатный текст.
«…и тогда благородный Время, Бесконечный и Вечнотекущий,
столкнулся в смертельной битве с порождением Хаоса злобным,
Пожирателем Снов жестоким.
Страшной была та битва, и едва сумел выстоять Время,
Но сумел… и враг беспощадный заключен был им в Безвременье…»
Хлопнула входная дверь. Валет поднял голову, глядя на вошедшего. Время выглядел усталым, только теперь Стейн заметил, что под глазами у него залегли темные круги.
— Не вставай, — улыбнулся Тик-Так, присаживаясь на край постели и опуская руку в перчатке на жесткие черные кудри Валета. — Пока что проблема улажена, и я могу немного передохнуть.
— Что нужно было Ирацибете?
— Нечто весьма странное, — Время со вздохом прилег рядом с Валетом, — что-то происходит, но я не могу понять, что именно. У Её Величества начала уменьшаться голова. И ведет она себя на удивление здраво.
Стейн перевернулся на живот, глядя в ярко-голубые очи хозяина замка.
— Странно. Это ведь было невозможно — вернуть ей рассудок и излечить её болезнь. Ты думаешь, я не пытался?
— Да я и сам не понимаю, как подобное возможно, — покачал головой Время, — то есть, я рад за неё, конечно, но не оставляет меня странное чувство, что все это неправильно. Но, что самое странное, я не вижу мгновения, когда это началось. Оно будто утекает от меня, и океаны Вечности скрывают его. Это неправильно, так не должно быть. Я вижу всё и объемлю всё, и вне меня ничего не должно быть в Подземье. Но, тем не менее… — он замолк, с тоской глядя перед собой.
— Тебе нужно передохнуть, Тик-Так, — сказал Стейн, осторожно коснувшись руки Времени, — ты сможешь вспомнить, просто нужно время…
— То есть, нужен я, — улыбнулся хозяин замка. Затем нехотя поднялся, наклонившись и все ещё касаясь рукой волос Валета.
— Прости, благородный Илосович Стейн. Я недооценил себя и свою выдержку. Мне пора идти. Добрых снов.
И он стремительно вышел, прикрыв дверь, прежде чем Стейн успел что-то ответить. Бедняга Илосович хрипло застонал от разочарования, уткнувшись лицом в ладони. Выдержка… если бы она была у него самого!
Прошло ещё несколько дней. Валету казалось, что Время избегает его, это было грустно, почти физически больно. Стейн не привык страдать, он всеми силами старался заполнить свободные часы тренировками, чтением книг и игрой в шахматы с Уилкинсом. Чаще всего он устраивался с книжкой где-нибудь в укромном месте и перечитывал понравившиеся баллады и стихи. Больше других ему нравилась баллада о битве с Пожирателем Снов, чудовищем, пришедшим из глубины веков и пространства, из самой Изначальной Тьмы. Он рассматривал движущиеся картинки в книге и перечитывал строчки баллады, не рифмованные, но берущие за сердце и пробуждающие почти угасшую тоску по грозным битвам и всепожирающему пламени.
В балладе говорилось о Первородном Зле, о Пожирателе Снов, что проник в Страну Чудес, как грязный вор. Пользуясь своим могуществом, он насылал на обитателей Подземья кошмары, а их собственные сладкие сны поглощал. И вместе со снами выпивал по капле души обитателей Страны Чудес. Время, тогда иной, молодой воин из другого мира, вступил в битву с чудовищем. Ему помогали высокий «незнакомец с повязкой-сердцем на месте выбитого глаза» и «Безумный Шляпник — сама душа Подземья». Странное чувство овладело Валетом, пока он читал эти строки. Он словно был собой и был кем-то другим, и память о том, чего не было, пряталась в тенях его души.
Вечерами, оставив книгу, он прокрадывался в комнатку, смежную с покоями Времени и подсматривал за своим хозяином. И рад был бы не делать этого, но не мог заставить себя остановиться. Тик-Так превратился в болезненное и сладостное наваждение, почти в безумие.
Время пришел вечером третьего дня. Побледневший, с залегшими под глазами темными кругами, он казался собственным призраком. Но для Стейна не было лица прекраснее.
