========== Часть 1 ==========
— А с тобой-то что?
Ему показалось, что однажды эти слова уже были произнесены. Голова закружилась при попытке встать, пальцы наткнулись на чью-то руку, горячую, как раскаленный уголь. Ему показалось, что жар этой руки проник в его собственное тело, просочился через пальцы, заставил сердце, наконец, забиться в полную силу. И лишь проследив взглядом, он понял, что рука одета в перчатку темно-стального цвета.
Пара ярко-голубых светящихся глаз смотрела на него с мужского лица. Крупные неправильные черты, бакенбарды, странная, но интересная прическа.
— Ты кто? — спросил Валет Червей Илосович Стейн, прижав пальцами виски. — Где я?
— Вы в замке Времени, сэр, — пискляво донеслось снизу. Вздрогнув, Валет покосился под ноги и натолкнулся взглядом на несуразное металлическое существо с усами-пластинками и усталыми глазками, одетое в сюртучок дворецкого. Заметив его взгляд, существо отвесило на удивление изящный поклон, загремев всеми своими составными частями.
— И что я здесь делаю? — пробормотал Стейн, пытаясь справиться с головокружением.
— Милорд, сэр, вы — гость моего хозяина, — существо поклонилось ещё раз, сделав жест в сторону голубоглазого.
— Не понимаю, как…
— М-да, — задумчиво изрек голубоглазый незнакомец, — кажется, я начинаю понимать, почему прекрасная Ирацибета прикончила тебя. Слишком тупой.
— Прекрасная Ирацибета? — Стейн непроизвольно подобрался, чувствуя далекую боль в груди и острое ощущение ужаса. — Ты служишь ей?
— Я никому не служу. Но Дама Червей была моей возлюбленной в течение счастливого года, — со вздохом ответил голубоглазый.
— Была? — это было единственное, на что хватило бедняги Илосовича.
— Теперь уже нет, — покачал головой голубоглазый, — моя возлюбленная предала и покинула меня. Правы были те, кто писал, что женщины — само коварство.
Валет покачнулся, опустившись на узкую кушетку, сделанную из шестеренок разного размера.
— В таком случае могу сказать тебе, что ты легко отделался, — буркнул он, пытаясь справиться со слабостью. — Но я все ещё не знаю, кто ты таков. И почему я здесь?
— Скажем так, мне стало интересно, каким человеком надо было быть, чтобы завоевать сердце Дамы Червей, — ответил голубоглазый. — Не то чтобы я по-прежнему был влюблен в неё… В конце концов, она обошлась со мной весьма непорядочно. Что до меня, то я Время, Всеобъемлющий, Всеведущий, не имеющий ни начала, ни конца. А находишься ты в моем замке.
— Могу перефразировать сказанное тобой, — насмешливо произнес Стейн. — Каким нужно быть одиноким неудачником, чтобы польститься на Ирацибету фон Кримс. Даже если ты сам Время!
— Не скажи, — задумчиво ответствовал голубоглазый, — она весьма прелестна и обворожительна… хотя и обладает непредсказуемым нравом и вспыльчивостью.
— Что есть, то есть, — кивнул Валет, — в непредсказуемости и вспыльчивости равных ей просто нет.
Он снова попытался встать и зашатался. Время хмыкнул, скорее одобрительно, чем осуждающе.
— А ты упрямый! Но предупредить тебя должен:— отныне тебе нельзя покидать мой дворец. Иначе умрешь окончательно и бесповоротно. А в пределах дворца ты волен делать, что пожелаешь, ведь ты, скорее, мой гость, нежели пленник.
Новость была не из лучших, но Стейн все же счел, что жизнь, пусть и в четырех стенах, без Ирацибеты была вполне сносной. Тем более что Время оказался весьма интересным собеседником, с которым можно было в шахматы сыграть, обсудить древние военные трактаты, изящные любовные романы, которые Валет почитывал втайне ото всех, и даже пофехтовать на запасных стрелках от гигантских часовых механизмов.
— Можешь звать меня Тик-Так, — сказал однажды Время, когда, вымотавшись и сломав обе стрелки, они уселись передохнуть на скамейку в виде шестерни, — так проще и мне, и тебе.
— Не могу все-таки понять, почему я? — вздохнул Валет, перевязывая проколотую руку обрывком рубашки. — Куча народу к твоим услугам. Мог бы любого выбрать… или любую.
— Не мог бы, — покачал головой Время, — живым не место в моем замке. Однажды я уже сделал ошибку, впустив сюда Её Величество Ирацибету фон Кримс и позволив Алисе проникнуть внутрь. Больше этого не повторится.
— Алиса?!
Стейн с трудом заставил себя говорить спокойно. Сердце снова заныло от далекой боли. Он невольно прижал руку к груди. Время придвинулся ближе, положив руку на его ладонь.
— Весьма мила, чертовски опасна и относительно безумна, — сказал он, — надеюсь, мне никогда больше не доведется снова столкнуться с ней. Но эта девушка сумела заставить помнить себя.
— Из-за неё я оказался прикован к Ирацибете и изгнан, — угрюмо произнес Валет, — хотелось бы мне знать, что произошло потом. И почему память отказывается возвращаться.
— Не думаю, что ты готов узнать это, — мягко сказал Время, — и не знаю, будешь ли готов когда-нибудь.
— Время покажет, — Валет позволил себе ироническую усмешку, — мне надо передохнуть, Тик-Так, а потом буду к твоим услугам.
2.
Стейн не считал ни часов, ни дней. Его самого удивляло это спокойствие. Словно нечего было искать за пределами дворца. Его вполне устраивала компания Тик-Така, и даже более чем устраивала. Под Время не приходилось подлаживаться, не нужно было льстить ему, успокаивать его, трястись от ужаса перед его гневом. Возможно, впервые за долгие годы Илосович Стейн был спокоен. Правда, все чаще он ловил себя на мысли о том, что Тик-Так нравится ему. Это было странное чувство, непохожее на болезненную жалость, какую он питал к юной Ирацибете, непохожее и на страсть, что пробудила в нем Алиса (при мысли о ней внутри у Стейна все переворачивалось от гнева и тоски). Время был привлекателен, умен, изящен, у него было всё, чтобы очаровать даже самого непредвзятого зрителя. И Валет втайне признавался себе, что очарован им. Это смущало, заставляло испытывать неловкость. Не то чтобы Илосович Стейн имел что-то против связи с мужчиной, в конце концов, сам он начинал именно с науки мужской любви. Его скорее тревожило то, как Время мог отреагировать на его привязанность. Всё-таки, он был джентльменом и, насколько успел понять Валет, предпочитал дам.
Стейн испытывал смущение, но не мог заставить себя не провожать взглядом своего гостеприимного хозяина. И вот, однажды ему удалось подсмотреть за Тик-Таком в его личных покоях. Вышло это по чистой случайности, когда Валет обнаружил, что в соседней комнате в стене есть небольшое отверстие. Он не мог устоять перед соблазном, очень уж любопытно было узнать, как выглядит Время, лишенный своего роскошного наряда.
Тик-Так был задумчив и казался немного грустным. Оставшись в одиночестве, он выскользнул из своего пышного убранства, оставшись в одной рубашке и штанах, плотно облегавших стройные бедра. Затем распустил узел волос, позволив им рассыпаться по плечам. Валет в своем укрытии нервно облизал губы — таким неприличным и одновременно невинным выглядел этот жест. Время повернулся, чтобы взять щетку с подзеркального столика. С распущенными волосами, в расстегнутой на груди рубашке он был так хорош собой, что у бедного Валета сердце заколотилось как сумасшедшее. Он приник к отверстию, боясь вздохнуть, чтобы не выдать своего присутствия. А Время осторожно расчесал длинные локоны и снова собрал их в узел. Затем поднялся с пуфа и через голову стянул рубашку. Мягкое пламя свечей обливало золотом его белоснежную кожу, играло в волосах. Валет многое отдал бы, чтобы оказаться в одной комнате с хозяином замка, взять в свои его тонкие руки, распустить его роскошные волосы и вплести в них пальцы. Но вместо этого он заставил себя вернуться в собственную комнату и снова взяться за чтение. Тягостное возбуждение медленно уползало, оставляя после себя усталость и ощущение неудовлетворенности.
Улегшись на постель, Валет раскрыл томик с Легендами Подземья. Эта книжка ему нравилась, нравилось читать о странностях и непонятностях, что были в начале творения. Это успокаивало его, давало собраться с мыслями. Но сейчас он смог прочитать всего пару строк. Затем отложил книгу и закрыл глаза, представляя себе гибкую фигуру Тик-Така. Никогда раньше он не мечтал о мужчине так сильно, с Владыкой Олероном ему было спокойно, с молодым королем, супругом Ирацибеты, он познавал самые глубокие таинства любви, хотя не испытывал при этом особой радости. Но сейчас, мечтая о Времени, Стейн с изумлением ощущал настоящую жажду, желание быть с этим… человеком или нет, неважно. Он с тоской подумал, что Время никогда не поймет этого желания.
