— Здравствуйте, Сергей Петрович! — журналистка посмотрела в сторону телевизионной группы. — Извините, я пойду к своим, посмотрю, что там у них получилось.

— А если я предложу им переговоры, меня тоже туда не пустят? — вышел из-за спины Сергея Следов. — А вдруг у меня получится с ними договориться?

— Вполне возможно, Боря, что и получится, но не от нас это зависит, пускать тебя на переговоры с бандитами или нет, — Плещеев внимательно посмотрел на перемещения милиции и спецназа. — Мне почему-то кажется, что они насчет взрывчатки, мягко говоря, блефуют.

— А если нет? Столько жизней ставить под угрозу? А прилегающие дома? — Весовой сердито свел брови. — Этих бы тварей на дуэль вызвать, да они же не пойдут — кишка у них тонка для лобовой атаки! А вот так, по-подлому, чтобы безоружных людей истязать и взрывчаткой начинять, — это им по силам!

— Ну почему я туда не могу пойти? Что я — плохой врач, да? Да я на «скорой помощи» и на травме в общей сложности десять лет отработал! — возмущался Борона, общаясь с высокими милицейскими чинами. — К тому же у нас с господином Драевым накопились кое-какие общие знакомые, значит, будет о чем поговорить!

— Хорошо, Федор Данилович, мы готовы тебя туда направить, но только инициатива должна исходить лично от тебя, и, будь любезен, сочини нам расписочку о том, что, дескать, ты сам, ну там, что и ответственность за сие предприятие, так скажем, ты берешь на себя. Ну, в общем, все как обычно… — предложил педиатру майор спецназа, уполномоченный для этого разговора от сформированного оперативного штаба. — Ну и, как говорится, без самодеятельности, то есть не вздумай играть в рыцаря-освободителя! Добре?

— Добре, Устин Иванович! — Данилыч отдал честь. — Разрешите идти?

— Имеется еще один нюанс: они настаивают, чтобы врач зашел со стороны черного хода, — Устин достал сигареты и поспешно закурил. — Насколько я понимаю, это связано с тем, что там длинные глухие коридоры и им будет проще контролировать твой подход, чем со стороны главной лестницы. К тому же они там выставили живой щит из женщин, чьи дети оставлены в зале.

— Это не ново! Я пойду в машину за своими инструментами, — Борона начал расстегивать кожаное пальто. — Только позволь автобус напротив дверей поставить, — я думаю, так мне будет удобнее.

— Наверное, — неопределенно пожал плечами командир спецназа. — Мы тебя ждем! И не забудь о том, о чем я тебя попросил!

— Это прежде всего! — Федор развернулся и направился к микроавтобусу, припаркованному метрах в ста от театра.

— Федя, тебе санитар, случаем, не нужен? — догнал друга Весовой. — Мало ли там что случится, а? Вдвоем-то, согласись, все как-то поспокойнее получится.

— А если будут два санитара? Чем это хуже? — присоединился Следов. — Как раз чтобы носилки нести.

— Если что, я вас оттуда позову, ладно? — обнял друзей за плечи Борона. — Спасибо вам, мужики! Можно, я один соберусь? Мне надо подумать.

— Конечно-конечно! О чем ты говоришь?! — Станислав сделал по инерции еще несколько шагов, замер на месте и остановил Бориса: — Сынок, давай мы лучше его здесь подождем.

Федор открыл автобус, зашел в салон и начал готовиться к походу в театр. Он проверил комплектацию лекарств и инструментов, подумал о том, не захватить ли ему с собой газовый пистолет, но отбросил эту мысль как опасную не только для него, но и для заложников. Неожиданно педиатр ощутил некоторый дискомфорт и почувствовал, что он в машине не один.

— Здравствуйте, Федор Данилович! — приветствовал Борону мужчина, внезапно возникший на заднем сиденье. Он выглядел лет на сорок, но его коротко стриженные волосы были седые. На мужчине был надет белый халат, — кажется, тот самый, в который Федор как раз собирался облачиться. — Времени у нас мало, поэтому послушайте то, что я вам сейчас скажу: в театр пойду я, а вы останетесь в автобусе для контроля за ситуацией.

— А почему вы так решили? — удивился педиатр и тому, как этот человек попал в его автомобиль, и тому, что он сейчас слышит чем-то ему знакомый голос.

— Потому что если начнется штурм здания, то пострадает много людей, а я попробую решить вопрос иначе, — гость протянул руку. — Дайте мне, пожалуйста, ваш чемодан, я его доукомплектую, а вы пока снимите пальто и шапку — они мне потребуются для того, чтобы убедительнее сымитировать вашу внешность.

— Хорошо, вам виднее, — Борона уже вспомнил этот спокойный, уверенный в себе голос и эти серые внимательные глаза — перед ним сидел его таинственный меценат, только лишенный всех своих ужасающих шрамов. — Вы сами сядете за руль?

— Нет, для этого вы пригласите вашего коллегу, Станислава Егоровича, только сразу объясните ему, о чем мы с вами сейчас договорились, — мужчина протянул Федору мобильник: — Можете воспользоваться.

— Спасибо, у меня есть, — педиатр кивнул на свой засветившийся аппарат. — Я еще хотел сердечно поблагодарить вас за Пашу Морошкина.

За театральной драмой с большим азартом следил еще один человек, это был Тимур Острогов. Он уже выслал на место события команду бойцов под руководством Нестора Загубина, которому было приказано наблюдать за развитием событий и обо всем оперативно докладывать.

Нашатырь расположился в своем любимом микроавтобусе, нашпигованном аппаратурой, за которой следил Брюкин, а Дмитрий и Андрей были расставлены в разных местах для контроля за указанным объектом.

— Вот и запомни, Нестор Валерьевич: никогда не связывайся с уголовниками! — поучал Бакс Загубина по мобильнику. — Они и сами ничего не добьются, и тебя еще хорошенько подставят! Недаром же на вопрос, кто сидит в тюрьме, отвечают: «Дураки!»

— А почему? — изобразил удивление Нашатырь, уже давно заучивший наизусть весь арсенал шуток своего шефа.

— А потому, что все умные на свободе! — Тимур рассмеялся, но вдруг сурово крикнул: — Обложили, как волков! А сами-то волки какие? Позорные!

Микроавтобус приюта «Окоем» въехал в подворотню и резко затормозил возле стены напротив служебного входа в театр. Пассажирская дверь открылась, из нее вышел человек в кожаном пальто со свисающим из-под него белым халатом и медицинским чемоданчиком в правой руке. Наклонив голову, утяжеленную пушистой ушанкой, мужчина направился к дверям, которые уже предусмотрительно держал открытыми широкотелый спецназовец.

Внутри здание тоже оказалось нашпиговано спецназовцами: они встречались мужчине почти на каждом шагу на всем протяжении его пути от входа до площадки третьего этажа, откуда ему предстояло идти дальше одному.

— Вы сейчас дверь откроете и сразу все поймете, — предупредил мужчину один из спецназовцев, стоящих на площадке. — Они там от нас бабами отгородились. Подонки!

Мужчина в черном плаще понимающе кивнул головой и открыл дверь. Перед ним вытянулся коридор, в конце которого за нагромождением стульев действительно стояли несколько женщин. Когда мужчина прошел мимо них, то к нему подошел молодой парень, вооруженный автоматом.

— Давай, это, стоять! Ну вот! Ящик — на пол! — Чистый приблизился к врачу и ткнул его дулом в живот. — Не дергайся! Пальто сними! Я тебя обшмонаю!

— Осторожней! — мужчина опустил чемоданчик, поднял глаза на молодого человека и распахнул пальто. Он был плотно обвешан тротилом, детонаторами и гранатами, на одной из которых покоилась его левая рука. — Видишь, сколько у меня для вас лекарства?

Чистый потерял дар речи: такие картинки он до этих пор видел разве что в крутых боевиках. Именно сейчас ему очень захотелось жить, он вдруг подумал, что было бы неплохо все-таки жениться, завести детей, вообще как-то изменить свою жизнь, удалиться от криминала, покаяться…

— Да это, как его, с нами-то и вообще… — судорожно цеплялся за слова Чистый, но они ускользали от него, словно мыло из скользких рук. — Левша, он да… А мы, я это, как его…

— Если хочешь жить, веди меня к Левше, иначе улетим все вместе! — мужчина пошевелил пальцами левой руки, и Чистый почувствовал, как у него сами по себе сгибаются ноги, будто он оказался в спортивном зале и собирается приседать. — Скажи ему: «Я его проверил, он пустой!»