Ей повезло, вдвоем с его сыном они докопались, что на Тейт числился лишь дом, который ее муж продал вскоре после ее смерти. Деньги он пропил, а детей забрали в детдом. Какая ирония. Кое-что интересное выяснилось, когда она упомянула, что девичья фамилия Сары была Морган. Оказалось, что в городе до недавнего времени проживал ее родной брат, а год назад разбился на мотоцикле. Детям Сары после восемнадцати должны были передать загородную ферму родителей в Эджмире, однако Бродски отметил, что дом и земля вряд ли будут стоить больше десятка тысяч долларов, учитывая состояние: три года назад дом сгорел, брат Сары был обвинен в непредумышленном поджоге и неосторожном обращении с сигаретами в алкогольном опьянении.

Плюнув, Эбигейл поехала в Эджмир на северо-восток Чесапикского залива, так никого и не предупредив. Крендлер в любом случае попытается ее остановить, а это ей нужно было в последнюю очередь. Пистолет при ней — вот и вся компания.

По адресу нашлась полуразрушенная ферма с двумя сараями посреди пустыря, обдуваемого холодными ветрами. Эбигейл заглушила двигатель и вышла из машины, доставая пистолет из кобуры. От главного дома остался лишь голый обугленный остов, несколько сохранившихся перекладин, валяющихся на земле, и остатки лестницы от веранды. Позади стояла небольшая постройка с выбитыми окнами и амбар для хранения сена и содержания скота зимой. Туда она и направилась.

Двери скрипнули и легко поддались, впустив ее в полумрак. Серое, пасмурное солнце делало тени еще темнее и глубже, свет проникал пыльными полосами. Эбигейл осветила фонариком гнилые доски, почерневшие тюки с сеном и оловянное, обшарпанное корыто с застойной водой на дне. С потолка свисали две широкие цепи, куда подвешивали когда-то освежеванные туши, и те звенели друг об друга от ветра. Эбигейл растерянно остановилась посреди амбара и, только замерев полностью, вдруг услышала чей-то всхлип.

Мурашки побежали по коже. Она была не из пугливых, но этот тихий, жуткий стон будто донесся с того света.

— ФБР, выходите с поднятыми руками! — потребовала она, подсвечивая фонарем темные углы и поддерживая руку взведенным пистолетом.

Не сразу она расслышала далекий голос, зовущий на помощь. Эбигейл обыскала весь сарай, но ничего не смогла найти, пока в одном из мест ее шаг гулко не отдался по железу. Убрав мешающую солому и непонятно откуда взявшийся пыльный коврик, она увидела стальную крышку погреба. Эбигейл схватилась за крюк и потянула — с треском и скрежетом тяжелая заслонка поддалась и сдвинулась чуть правее. Затолкав ее к краю и открыв люк, она заглянула внутрь.

Под амбаром оказался цокольный этаж. Не решаясь спуститься сразу, она осветила погреб, сколько смогла, и увидела лишь пыльные канистры, сверху до низу в паутине, приспособление вроде мясорубки, пресс с отломанной бочкой, трубы, вентили. Оборудование было заброшенно, будто последний человек ступал сюда годы назад.

Зная, что поступает глупо, Эбигейл взялась за ручки металлической лестницы и медленно, осторожно спустилась. Каблуки на ботинках мешались, и ноги соскальзывали. Когда она коснулась земли, то в нос ударил отвратительный кислый запах старого вина и разложения. Она поморщилась и огляделась. Как подземелье Синей Бороды, честное слово.

Эбигейл осматривала каждый темный угол: под столами, среди жестяного мусора, а потом увидела огромные чаны для вина, вделанные в пол, и приблизилась. Она открыла крышку одного из чанов и чуть не присвистнула: глубиной примерно в метров пять. Вот откуда распространялась эта кошмарная вонь. На дне валялись тряпки, мусор и бегали крысы, которые, видимо, за много лет прогрызли чан насквозь.

Второй тоже оказался пуст. Открывая третий, Эбигейл уже думала, что ей послышалось, и это был писк крыс или вздохи старого дерева, когда неожиданно уставилась на бледное женское лицо.

— Срань господня, — она осветила фонариком ночнушку и чуть встопорщенные волосы, будто женщину похитили из дома пару часов назад и поместили сюда. Большие глаза, широкий, почти лягушачий рот, выпирающие уши, она все же была миловидной. Эбигейл узнала ее по фотографии, которая висела в офисе Кроуфорда и по всему кампусу уже месяц.

— Мириам Ласс.

Услышав свое имя, женщина подняла невидящие глаза и заслонилась от света рукой. Вторая была отрезана до плеча. Эбигейл в шоке несколько раз моргнула, пытаясь прийти в себя, и нервно зачастила:

— Послушайте, с вами все будет хорошо. Я вас вытащу, — вранье, как раз этого она не сможет сделать одна, и нужно скорее вызывать Прайса и его команду. — Мы вас вытащим, — исправилась Эбигейл, — все в порядке, вы в безопасности. Слушайте мой голос.

Чуть не выронив телефон, она дрожащими руками набрала первого, кто был в списке — Беверли. Та ответила с третьего вызова, и Эбигейл без лишних расшаркиваний заявила:

— Ласс в Эджмире, я нашла ее в заброшенном доме. Кого-нибудь со снаряжением сюда, прямо сейчас. И медиков.

— Ты шутишь? — переспросила Бев, но Эбигейл слышала, как та вполголоса уже передает Брайану новости.

— Если бы, — проговорила Эбигейл, рассматривая грязь на руке женщины и ее пустые глаза. — И передай Крендлеру, чтобы припудрился. Он будет в восторге.

Эбигейл пришлось оставить Ласс на дне цистерны, чтобы встретить оперативную группу и службу спасения, однако фургон, несущийся по пустынной дороге, носил на боку логотип «Татл Крайм». Журналисты. Конечно. Крендлер, ах ты самовлюбленная сука.

Чертыхнувшись, Эбигейл вернулась в амбар и, сняв одну из цепей с балки, обмотала ручки входных дверей. Теперь осталось не пустить этих прощелыг с камерами, чтобы они затоптали все следы — достаточно, что она сама там прошлась. Эбигейл встала у ворот, как единственный защитник крепости. Из темно-синего фургона вышел парень, прихватив огромную камеру, и миниатюрная женщина с рыжими волосами.

Да ладно, только ее не хватало. Как будто других журналистов на свете нет. На Фредди был брючный костюм расцветки зебры, и она сладко улыбнулась, увидев, что Эбигейл стояла возле амбара одна. Ни заградительной ленты, ни поддержки. Просто зашибись.

— Что может быть лучше, чем внезапно встретить старых друзей! — громко сказала она, с интересом оглядываясь по сторонам.

Парень за спиной уже снимал футажи для будущего репортажа, ища лучший ракурс сгоревшего дома. Эбигейл гордо выставила подбородок и выпрямила ноющую спину, стараясь излучать профессионализм и уверенность. Видимо, Фредди ее попытки не впечатлили.

— Это место преступления, вход посторонним запрещен.

— Да мы и не собирались входить, — невинно отозвалась Лаундс. — Правда, Дэвид? Просто прогуливаемся здесь, дышим свежим воздухом. Так приятно для разнообразия выбраться из душного города.

Эбигейл фыркнула, сложив руки на груди. Оператор тем временем скрылся за амбаром, явно собираясь пролезть внутрь, пока его напарница отвлекала ее разговором.

— Не рассказывай сказки. Тебе кто-то слил адрес. И скажи своему другу, что пройдет он только через мой труп, — холодно оскалилась она.

Фредди прищурилась и пожала плечами.

— Попытаться стоило. Кстати, спасибо за подсказку с Потрошителем.

— Того разговора не было.

— Конечно. Из нас выйдет прекрасная команда. Прошел слух, что тут будет кое-что интересное. Это правда? Мы не теряем времени? Я, конечно, не ставлю под сомнение свои источники…

— Источники с лицом Большой Рыбы? — перебила ее Эбигейл, и Лаундс улыбнулась.

Ну кто бы сомневался. Крендлер только и делал, что пиарился и боролся с журналистами за лучший ракурс своего величия. Она бы руку дала на отсечение — хотя, ха-ха, Мириам Ласс справилась с этим не хуже — что он просто хочет забрать все лавры, а также отметиться, что только благодаря ему дело сдвинулось с мертвой точки.

— Я рада, что между нами нет секретов. Оно того стоит? — кивнула она в сторону амбара.

— На твоем месте я бы подождала, пока приедут медэксперты.

В глазах Лаундс мелькнул такой голод, словно ее не кормили уже несколько лет.