– Да так, по делу. Да мне уже пора, Генка, давай, Лёхе привет.

– Ну ладно, братан, гуд лак.

В самолёте, уже высоко над землёй, Сергей несколько раз отметил чьё-то повышенное внимание к себе, но не было понятно, с чьей стороны. Так, лёгким холодком обдавало затылок, да ощущалось некое неприятное чувство чужого взгляда. Сергей попытался определить, с чьей стороны направлено на него то ли любопытство, то ли конкретный интерес, но так и не смог. В салоне сидело несколько девушек, которые могли заинтересоваться привлекательным парнем, но Сергей понимал, что интерес к нему был совсем не с целью флирта, была в нём неуловимая опасность, агрессия. Именно такой поток энергии исходил обычно от бойцов, которые приходили к ним на тренировки от других тренеров, чтобы ознакомиться с новым для себя стилем и сравнить свои силы и возможности – то есть, взгляд из души, оценивающий возможного противника на уровне интуиции. Однако никаких личностей, хоть сколько-то похожих на бойцов, Сергей поблизости от себя не обнаружил, а разобраться, не был ли этот сигнал от группы китайцев, находившихся тремя рядами сзади, не было никакой возможности. Азиаты – они азиаты и есть, у них совсем иной поведенческий сценарий, и их истинные чувства и намерения – всегда тайна для европеоида. В конце концов, Сергей плюнул, расслабился и принялся слушать музыку, которой у него в коммуникаторе было навалом и самой разной.

Часа через три, когда друзья-разбойники мирно отдыхали на загородной базе команды и все удивительные приключения Кощея были рассказаны, вдоволь насмеявшийся Шайба вдруг помрачнел и задумался.

– Знаешь, чё, Кощей, ты мне хоть и братан, а всё-таки гад порядочный!

– Эт почему это?

– Да потому, что с друзьями так не поступают. Сам там оттянулся по полной, а я тут с этими толстомордыми пидорами из мэрии реально задолбался базарить. Они, фуфелы, только лавэ признают, никаких понятий пацанских, да менты, шакалы, вокруг всё топчутся. Да ещё лохи эти, электорат, своими проблемами уже достали. Никак не могу привыкнуть, что всё нужно разруливать по закону, так и хочется иногда какого-нибудь ворюгу-взяточника опустить, как петуха последнего.

– Гена-братан, так я потому и сорвался…

– Сорвался он… А меня прихватить не мог? Ладно, проехали. О, а ты знаешь, чё? Я тут, пока тебя в аэропорту ждал, встретил Серёгу Химика, и, понимаешь, как-то он меня напряг.

– Кто? Серёга? Да он же вроде правильный пацан, свой…

– Да, да, в натуре, свой, но что-то тухляк какой-то у него впереди я чую, неспокойно мне.

– А он чё там тёрся-то?

– Да в Москву летел. Но что-то задумчивый какой-то, грустный. Может, проблемы какие у него?

– Так чё, может помочь братану надо?

– А как, я же даже не знаю, куда он там поехал. Я не спросил, а он не говорил, – Шайба грустно помолчал, пытаясь осознать всю неловкость ситуации, но затем встрепенулся. – А мы вот что! Мы сейчас братве в столицу позвоним, пусть за ним там присмотрят пока, он как раз на посадку должен идти. А сами можем завтра тоже туда подтянуться, я давно в Москве не был, поможем, если что, братану.

– Мудрая идея.

– Ага. Давай звони, а я пока посмотрю, как там тёлки, не замерзли ещё в бассейне? Да не забудь братве фотографию Серёгину отослать, у меня в телефоне была парочка. ММСкой. Ну, подтягивайся, я тут таких свеженьких девчонок нашёл, охренеешь после своих латиносок.

Гул большого колокола ещё стоял в ушах, меньшие закончили перезвон чуть раньше. Завершилась вечерняя служба, и люди потихоньку, не торопясь, выходили из храма на улицу, щурясь на ярком весеннем солнце после слабого свечного света. У многих из них были умилённые лица, люди были счастливы тем непосредственным кратковременным счастьем, которое в детстве достигается так легко и которое взрослым почти не даётся. Казалось, что выходящие прибывали из другого мира, где не было места невзгодам, печалям, кризису, деньгам или их отсутствию, а были простые и справедливые порядки, установленные Богом и соблюдаемые людьми.

Если вы посещаете храмы, то наверняка знаете, что отнюдь не каждый собор, церковь или мечеть может оставить в душе описанное выше ощущение. И связано это, как правило, с несколькими вещами – или с историей храма, или с его архитектурой, или с присутствием в нём тех священников, которые могут, образно говоря, и стены пропитать святостью. Самые волнующие душу храмы построены на тех местах, которые считались сакральными, то есть священными, обладающими особой силой, ещё в те времена, когда о Христе или Мухаммеде ещё никто и представления не имел. Дело в том, что многие особо почитаемые христианские церкви, монастыри или мечети построены на тех местах, где некогда, ещё за тысячи лет до возникновения авраамических религий, люди проводили совсем иные обряды, славящие Бога. Но и то, как построен храм, тоже имеет значение, ведь его правильная структура позволяет энергии Веры буквально резонировать, делая её куда сильнее. Поэтому если вы приходите в такие храмы с любовью и почтением, со светлыми мыслями, то и взамен получаете добро, а если побуждения ваши злы, то взамен вы получите уроки в виде болезней и бед.

Находясь в подобных местах, любой человек, обратившийся с искренней молитвой к Богу, с Верой и Любовью, может получить ответ на мучающий его вопрос, избавиться от груза грехов, смятения и маловерия. И вовсе не обязательно там должна стоять церковь, довольно часто таким местом может оказаться озеро, гора или глухой лес. Набрести на него можно случайно, а можно и по наводке знающих людей. Главное – это искренне верить в то, что Господь всегда готов выслушать молитву, идущую от сердца, и ответить на неё изменением жизненных обстоятельств.

Храм Преображения Господня и монастырь при нём были воздвигнуты именно на таком месте, и случаев чудесных исцелений в нём было зафиксировано множество. А сейчас, когда настоятелем здесь стал епископ Евпатий, которого прихожане всерьёз почитали как святого, храм приобрёл особенную популярность среди верующих.

Сегодня сам епископ проводил службу. В самом её конце, как он это обычно делал, епископ вышел из-за алтаря к пастве, чтобы благословить желающих и выслушать страждущих. К нему сразу придвинулось человек тридцать постоянных прихожан, а также несколько робеющих просителей, впервые посетивших по чьему-то совету эту церковь. Настоятель довольно быстро раздал благословления, регулярно выспрашивая своих духовных чад о состоянии их дел. Наконец, к нему с некоторой опаской и смущением стали подходить те, кто пришёл сюда в первый раз. Первой из них к епископу подошла средних лет женщина с встревоженным и заплаканным лицом.

– Батюшка, простите, мне Наталья Алексеевна посоветовала к Вам обратиться, – смущаясь, сказала она, пряча мокрые глаза. – У меня такое горе…

– Вы верующая? – внимательно глядя на просительницу, перебил её священник.

– Да, батюшка.

– Исповедовались и причащались давно?

– Я…я не помню… может быть, я и вовсе не причащалась… – смущённо потупила глаза женщина.

– Милая моя, так ведь помогаю не я, а Бог. А как же он сможет Вас услышать и помочь, если Вы сами к нему не обращаетесь? – строго отчитал её Евпатий.

– А что же мне… – и женщина расплакалась, не сумев сдержать душившего её горя.

– Ты вот что, – епископ извлёк из недр облачения платочек и подал его женщине, – возьми в лавке руководство к причащению, выполни всё в точности, а в субботу приходи ко мне на исповедь и причастие, в шесть утра. А уж после службы я тебя выслушаю. И никак иначе. А сейчас помолись, как умеешь, вон у того образа Божьей матери, попроси её помочь с твоим горем, глядишь, и вернётся муж…

– Да, да, конечно, – всхлипывая, начала благодарить женщина, но тут же осеклась и изумлённо уставилась на Евпатия: – А как вы, батюшка, узнали, что я о муже хотела вас просить?

– А на всё воля Божья. Да иди уже, выполняй сказанное.