«Дорогой дядюшка! – строчит Наймган. – Десять минут тому назад я вернулся из штаба нашей гренадерской дивизии, куда возил приказ командира корпуса о последнем наступлении на Москву…» Пишет Наймган, торопится: «Москва наша! Россия наша! Европа наша! Тороплюсь. Зовет начальник штаба. Утром напишу из Москвы».
Новую свою попытку прорваться к Москве фашисты начали с кратчайшего, Западного направления. Прорвали вражеские дивизии фронт под городом Наро-Фоминском, устремились вперед.
Торжествуют фашистские генералы:
– Путь на Москву открыт!
Посылают депешу быстрей в Берлин:
«Путь на Москву открыт!»
Мчат к Москве фашистские танки и мотоциклетные части. Пройдено пять километров… десять… пятнадцать, деревня Акулово. Здесь, под Акуловом, встретил враг заслон. Разгорелся смертельный бой. Не прошли здесь фашисты дальше.
Пытаются враги пробиться теперь южнее Наро-Фоминска. Прошли пять километров… десять… пятнадцать. Село Петровское. И здесь, у Петровского, преградили дорогу фашистам наши. Разгорелся смертельный бой. Не прорвались фашисты дальше.
Повернули фашисты на север. Устремились к станции Голицыно. Прошли пять километров… десять… пятнадцать… У деревень Бурцево и Юшково – стоп! Стоят здесь на страже наши. Разгорелся смертельный бой. И здесь не прорвались фашисты дальше. Захлебнулась и здесь атака.
Отбили советские воины новый прорыв на Москву. Отползли, отошли фашистские танки к своим исходным рубежам. Отошли фашисты и все же не верят в силу советских войск. Успокаивают сами себя фашистские генералы:
– Ничего, ничего – отдохнем, поднажмем, осилим!
А в это время на север, на юг от Москвы и здесь, на Западном направлении, собирали советские части свежие силы. К Москве подходили новые дивизии, в войска поступали новые танки и новые пушки. Наша армия готовилась нанести сокрушительный удар по врагу.
Готовы войска. Нужен лишь сигнал к наступлению.
И он поступил.
На одних участках фронта 5-го, а на других 6 декабря 1941 года войска, оборонявшие Москву, перешли в грандиозное наступление. Наша армия стала громить врага и погнала его на запад.
Ну, а как же с письмом Наймгана? Дописал ли его офицер?
Нет, не успел. Погиб лейтенант Наймган. Вместе с письмом в снегах под Москвой остался.
«Тайфуном» назвали фашисты свое наступление.
Взвился «Тайфун», как ястреб. Рухнул, как камень, в пропасть. Укротили его советские солдаты.
Переломилось
Переломилось. Свершилось. Сдвинулось. Наступает наша армия. Рванулись войска вперед. Громят фашистов армии генералов Говорова, Рокоссовского, Кузнецова, Голикова, танкисты Лелюшенко, Катукова, Гетмана, Ротмистрова, конники Доватора и Белова, герои-панфиловцы и артиллерийские дивизионы.
Успешно идет наступление. Много отважных солдат из разных сел, городов, областей, республик защищало Москву. Здесь москвичи и рязанцы, украинцы и белорусы, латыши и казахи и много других бойцов. Перед самым наступлением прибыло в войска пополнение – сибиряки и уральцы.
В канун наступления командующий Западным фронтом генерал армии Георгий Константинович Жуков направился к войскам. Приехал сначала как раз к уральцам. Рослый уральцы народ, красивый.
– Здравствуйте, товарищи бойцы!
– Здравия желаем, товарищ командующий!
Поговорили о том о сем.
– Как настроение?
– Боевое, товарищ командующий!
– Как доехали?
– Люксом, люксом!
А сами в теплушках ехали.
– Готовы идти в наступление?
– Готовы, товарищ командующий!
– Ну что же, удачи, товарищи. До встречи на поле боя!
Простился Жуков с уральцами, поехал в дивизии к сибирякам. Ядреный сибирский народ, смекалистый.
– Здравствуйте, товарищи бойцы!
– Здравия желаем, товарищ командующий!
Пошли разговоры о том о сем. Как настроение? Как доехали? Как вас тут встретили? И наконец:
– Готовы идти в наступление?
– Хоть сию минуту, товарищ командующий!
– Ну что же, удачи, товарищи. До встречи на поле боя!
Поехал Жуков в полки к москвичам.
– Здравствуйте, товарищи бойцы!
– Здравия желаем, товарищ командующий!
И тут разговоры о том о сем. О Москве, о войне, о московской хватке. Закаленный народ москвичи. В боях и в защите стойкий.
Смотрит Жуков на москвичей:
– Ну как, товарищи, готовы идти в наступление?
– Заждались, товарищ командующий!
Объехал Жуков другие дивизии. Встречался с казахами и белорусами, с латышами и украинцами. Побывал у рязанцев, у каширцев, у туляков. Всюду один ответ. Скорее ударить по лютому зверю. Скорее разить врага. Ехал Жуков назад, на командный пункт, смотрел на снег, на поля Подмосковья.
«Момент наступил. Самый момент», – рассуждал Жуков.
Доложил он в Ставку Верховного Главнокомандования, что готовы войска к наступлению.
Дала Ставка приказ к боям.
Ходики
Наступают советские войска. Отходят фашисты, сжигают все на своем пути, минируют.
В одном из уцелевших крестьянских домов временно разместился штаб генерала Константина Константиновича Рокоссовского. Прославилась армия Рокоссовского в боях за Москву. Герои-панфиловцы сражались именно в этой армии.
Очистили саперы дом от фашистских мин. Штаб приступил к работе. Рокоссовский, начальник штаба армии генерал Малинин и член Военного совета армии генерал Лобачев склонились над картой. Нужно подготовить и передать войскам срочные распоряжения.
Однако в избу то и дело входят различные люди. Свои же штабные работники рады поздравить генералов с успехом, от местных жителей поблагодарить за освобождение, офицеры из штаба фронта – за сводками новостей.
Отрывают от срочной работы посетители генералов. Ко всему приехали корреспонденты. Много и разные. Журналисты, фотокорреспонденты и даже один кинооператор с огромным штативом и неуклюжей камерой. Набросились корреспонденты на генералов, как соколы на добычу. Особенно усердствует фотокорреспондент.
– Подойдите, подойдите сюда поближе, товарищ командующий! – командует Рокоссовскому.
– Присядьте, товарищ генерал, присядьте. – Это к начальнику штаба генералу Малинину.
– Привстаньте, товарищ генерал, привстаньте. – Это к члену Военного совета генералу Лобачеву.
Машет руками, командует. Словно не они здесь генералы, а он генерал.
Посмотрел на корреспондента генерал Малинин. Человек он резкий, вспыльчивый. Шепчет Рокоссовскому:
– Гнать их отсюда, товарищ командующий!
– Неделикатно. Нет, нет, – шепчет в ответ Рокоссовский.
Висят на стене часы ходики. Тик-так, тик-так… – отбивают время.
Пропадают дорогие минуты у генералов. Часы старые-старые. Циферблат со щербинкой. Одна стрелка чуть-чуть подогнута. Вместо гирь висят мешочки с какими-то грузилами.
Глянул Рокоссовский на ходики, затем на корреспондентов и говорит:
– Дорогие товарищи, только очень прошу, не прикасайтесь и не подходите близко к часам: они заминированы.
Сказал и хитро глянул на генерала Малинина.
«Как – заминированы! Тут все проверено», – хотел было сказать Малинин. Однако Рокоссовский делает ему знак: молчи, мол, молчи.
Промолчал генерал Малинин. Понял, что Рокоссовский решил припугнуть журналистов.
– Заминированы, – вновь повторил Рокоссовский.
Рассчитывал Рокоссовский – уйдут журналисты. А те и не думают.
По-прежнему больше других старается фотокорреспондент:
– Станьте сюда, станьте сюда, товарищ командующий… Передвиньтесь чуть-чуть. Левее. Левее. Еще левее. Отлично. Благодарю, – это к генералам Малинину и Лобачеву.
Затем совсем вплотную подошел к ходикам. Изловчился и снял так, что на одном снимке и генералы, и ходики.
– Осторожно, они заминированы, – вновь говорит Рокоссовский.
– Ничего-ничего, – отвечает фотокорреспондент. – Это даже еще интереснее. Редкостный будет снимок.
Щелкнул отдельно ходики. Повернулся опять к генералам. И другие журналисты идут в атаку. И эти терзают военачальников.
