Я подняла палец.

— Вообще-то, мы насчет кое-чего другого.

Я достала из сумки свидетельство о рождении и протянула ему. Он отказался взять документ в руки, но прочел, что там было написано. Выражение его лица изменилось, когда он понял, что это было.

— Откуда вы это взяли?

Ко мне сразу пришло вдохновение.

— От Айрин Бронфен. Ее удочерила пара из Сиэттла, но она занимается поиском своих настоящих родителей.

Он покосился на меня, но ничего не сказал.

— Я предполагаю, что вы тот самый Патрик Бронфен, который упоминается в ее свидетельстве о рождении?

Он заколебался. — А что?

— Вы не можете сказать, где мне найти миссис Бронфен?

— Нет, мэм. Эта женщина бросила меня больше сорока лет назад и взяла с собой Айрин, — заявил он с раздражением. — Я никогда не узнал, что случилось с ребенком, также, как и с Шейлой. Я даже не знал, что она отдала девочку на удочерение. Никто мне ничего об этом не сказал. Это незаконно, не так ли? Если меня даже не проинформировали?

— Я не уверена насчет юридических процедур. Айрин наняла меня, чтобы узнать о вас и вашей бывшей жене.

— Она не моя бывшая жена. В глазах закона я до сих пор на ней женат. Я не мог с ней развестись, если даже не знал, где она находится.

Он нетерпеливо махнул рукой, но я видела, что его настроение меняется.

— Это случайно была не Айрин, которая сидела вчера у меня на ступеньках?

— Вообще-то, да.

Он помотал головой.

— Ну могу поверить. Я ее помню, когда она была вот такого роста. Теперь ей должно быть сорок семь.

Он уставился на крыльцо, брови образовали две параллельные морщинки между глазами.

— Моя собственная дочь, и я ее не узнал. Я всегда думал, что узнаю ее даже в толпе.

— Она плохо себя чувствовала. Вы даже как следует ее не разглядели.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Она знала, кто я такой?

— Уверена, что нет. Я сама только что узнала. В сертификате написано Самнер. Мы не сразу поняли, что улицу переименовали.

— Меня удивляет, что она не узнала дом. Ей было почти четыре, когда Шейла увезла ее.

Она любила сидеть прямо здесь, на ступеньках, и играть со своими куклами.

Он засунул руки в карманы.

Я подумала, что приступ астмы у Айрин мог быть вызван подсознательным узнаванием места.

— Может быть, какие-то воспоминания вернутся, когда она узнает о вас.

Он посмотрел на меня с любопытством.

— Как вы на меня вышли?

— Через агенство по усыновлению. У них была копия ее свидетельства о рождении.

Он помотал головой.

— Ну, надеюсь, вы скажете ей, как сильно я хочу ее увидеть. Я уже перестал ждать, после всех этих лет. Я не надеюсь, что вы мне дадите ее адрес или телефон.

— Нет, без ее разрешения. В настоящее время мне бы все-таки хотелось разыскать миссис Бронфен. Вы не можете посоветовать, где мне начать поиски?

— Нет, мэм. После ее исчезновения я пробовал все, что можно — полицию, частных детективов. Я помещал объявления в газеты по всему побережью. И никогда не услышал ни слова.

— Вы помните, когда она уехала?

— День не помню. Это была осень 1939. Кажется, сентябрь.

— У вас есть причина предполагать, что она мертва?

Он немного подумал.

— Нет. Но у меня так же нет причин думать, что она еще жива.

Я достала из сумки маленькую записную книжку и перелистала несколько страниц. Воообще-то, я сверялась со старым списком покупок, который Диц с интересом изучал, глядя мне через плечо.

— Агенство по усыновлению упоминало кого-то по имени Энн Бронфен. Это не ваша сестра?

В документах не названа конкретная связь. Как я поняла, ее записали в качестве ближайшей родственницы, когда заполняли документы на удочерение.

— Ну да, у меня была сестра по имени Энн, но она умерла в 1940… через три или четыре месяца, после того, как сбежала Шейла.

Я уставилась на него.

— Вы в этом уверены?

— Она похоронена на Маунт Калвари. Большое семейное захоронение на склоне холма, прямо, как войдете в ворота. Ей было только сорок лет, ужасная вещь.

— Что с ней случилось?

— Умерла от родильной лихорадки. Сейчас вы этого почти не встретите, но в то время женщины иногда от этого умирали. Она поздно вышла замуж. За парня по фамилии Чапман, из Тусона. Родила трех мальчиков, одного за другим, и умерла вскоре после рождения третьего. Я заплатил, чтобы ее привезли сюда. Я не думал, что она хотела бы, чтобы ее похоронили в богом забытой деревне в Аризоне.

— Нет ли возможности, чтобы она что-то знала о Шейле?

Он покачал головой.

— Она мне никогда не говорила. Она жила в Тусоне, когда Шейла сбежала. Думаю, Шейла могла к ней обратиться, но я никогда об этом не слышал. Теперь, ответьте на мой вопрос.

Что случилось со старушкой, которая пропала из дома престарелых? Вы так и не сказали, нашлась она или нет.

— Вообще-то, нашлась, вчера, около 11 вечера. Полиция подобрала ее прямо здесь, на улице.

Вскоре после этого она умерла в больнице.

— Умерла? Мне очень жаль это слышать.

Мы прошли через процедуру прощания.

Возвращаясь к машине, мы с Дицем не сказали ни слова. Он открыл дверцу и впустил меня.

Когда он уселся, мы сидели в молчании. Он посмотрел на меня.

— Ну, и что ты думаешь?

Я взглянула на дом.

— Я не верю, что он говорит правду.

Он включил двигатель.

— Я тоже. Почему бы нам не навестить могилы, о которых он говорил?

Они все были там. В этом было что-то зловещее — Шарлотта, Эмили и Энн, их могилы по порядку, от первой до последней. Их родители, старшие Бронфены были похоронены рядом: Мод и Герберт, за ними — могилы еще двух дочерей, которые, видимо, умерли в детстве.

Там было одно пустое место, наверное, предназначенное для Патрика, когда придет время.

Шарлотта, родилась в 1894, умерла в 1917; Эмили, родилась в 1897, умерла в 1926; и Энн, которая родилась в 1900 и умерла в 1940.

Я оглядела кладбище. Маунт Калвари представляло собой серию покрытых травой площадок, окаймленных вечнозелеными кустами и эвкалиптами. Большинство могильных камней плоско лежало на земле, но были и другие секции, с возвышающимися монументами, в основном, датированными девятнадцатым веком. Дневная жара начинала спадать. Еще не стемнеет несколько часов, но уже наступит прохлада, как это бывает каждый день. Птичка пропела мне ноту с какого-то дерева.

Я потрясла головой, стараясь усвоить информацию.

Диц тактично молчал, но его взгляд красноречиво вопрошал: — Что?

— В этом просто нет никакого смысла. Если Шейла Бронфен и Агнес Грей — одно и то же лицо, почему их возраст настолько не сходится? Агнес не могло быть семьдесят, когда она умерла. Ей было восемьдесят с чем-то. Я это знаю.

— Значит, они не одно и то же. И что? Ты придумала теорию, и она не подтвердилась.

— Может быть.

— Черт возьми, Миллоун, брось это. Ты не можешь манипулировать фактами, чтобы доказать свои гипотезы. Начни с того, что тебе известно и дай правде шанс проявиться. Не торопись с выводами, просто для того, чтобы потешить свое честолюбие.

— Я ни с чем не тороплюсь.

— Торопишься. Ты ненавидишь быть неправой…

— Нет!

— Да. Нечего морочить мне голову…

— Это все совсем ни при чем! Если они не одно и то же, пусть так. Но тогда, кто такая Агнес Грей, и как к ней попала Айрин Бронфен?

— Агнес могла быть дальней родственницей или подругой. Она могла быть служанкой…

— Ладно, прекрасно. Допустим, это была служанка, которая сбежала с ребенком. Но почему он не сказал нам об этом? Зачем притворяться, что это была его жена? Он убежден, что Шейла забрала ребенка, или он беззастенчиво врет, правильно?

— Да ладно. Ты цепляешься за соломинку.

Я села на пятки, машинально водя рукой по траве. Мое разочарование было огромным. Казалось, что разгадка так близко. Я сердито фыркнула. Я была убеждена, что Агнес Грей и Энн Бронфен — одно и то же лицо. Мне хотелось, чтобы Бронфен лгал о смерти Энн, но, похоже, он говорил правду, скотина. Краем глаза я увидела, как Диц взглянул на часы.