— Это моя вина в потере детей, — еле слышно проговорил Рейгар. Пятнадцать лет, широко раскрытые в изумлении глаза и тело ребёнка, ещё только обещающего превратиться в женщину — вот какая она была. Великий мейстер тоже говорил об этом: её юный возраст и неразвитое тело поспособствовали неплодовитости. Глядя на разбухший живот Лианны, он осознал, что чувствует не волнение, а боль. Он знал, что будет с ними обоими, и это было трагедией для них двоих. Тем не менее, он предпочёл бы, чтобы они скорбели вместе в их постели в Королевской Гавани, а не на незнакомом холодном Севере.

Лицемерные мысли для того, кто когда-то оставил её горевать в одиночестве.

— Рейгар, прошу тебя, пожалуйста, дай мне мой год, — снова начала она дрожащим голосом. — Мне нужно это больше, чем что бы то ни было.

— Нет, — твёрдо ответил он. — Ты вернёшься вместе со мной. — К лучшему это или к худшему.

Лианна открыла было рот, чтобы что-то сказать, но только поджала губы, ничего не произнеся. Она выпрямила спину, сцепила руки перед собой и присела в небольшом реверансе.

— Как пожелаете, милорд, — продребезжала она, прошла мимо него и вышла за двери.

Внезапно его череп расколола головная боль. Рейгар тихонько зашипел, прижав ладонь к виску и откинувшись на стол.

_____________________________

В тот день Рейгар каждое мгновение проводил с Джоном. Даже когда он говорил с лордом Старком или рыцарями, рядом с ним был Джон, улыбающийся и держащий его за руку. Это была невыносимая боль тоски по своему единственному ребёнку, и он не мог от неё избавиться, даже когда он был рядом. Джон протащил его по половине замка; показал спальню, которую делил с двоюродным братом, комнату Лианны, библиотеку и оружейный склад. За ужином его сын весь вечер сидел у него на коленях, подпрыгивая на них и время от времени болтая на разные темы. Было странно это говорить, но он не ронял ни единого лишнего слова. Джон часто молчал, острыми серыми глазами рассматривая то, что его окружает, и открывал рот только тогда, когда хотел озвучить своё наблюдение.

— Робб упал, — сказал он однажды, и, посмотрев на того, Рейгар увидел, что он завалился боком на колени своей матери.

— Мама грустная, — сказал он в другой раз и нахмурился, показывая на неё, сидевшую рядом с Бендженом Старком с нечитаемым выражением на лице. Столь проницательное наблюдение понравилось Рейгару, и он приписал это дару сына. В конце концов, принц, что был обещан, должен быть умён.

— Кто эта леди? — спросил Джон с тихой вежливостью, указывая на Серсею. Его жена разговаривала с Кейтилин Старк и не услышала его.

— Она — моя жена, — сказал он прямо, гадая, понимает ли он.

Джон наморщил нос.

— Мама — твоя жена, — почти вопросительно произнёс он.

— Да, — ответил Рейгар с напряжённой улыбкой. — И она тоже.

Джон не ответил. Он посмотрел на Рейгара, на Серсею, затем на Лианну в другом конце зала, и, наконец, на пустую тарелку перед собой. Рейгар почувствовал сильную боль в груди. Задай ещё вопрос, Джон, побуждал он его про себя. Спроси о ней и кто она для тебя. Возможно, он многого просил от ребёнка.

— Её зовут Серсея, — сказал Рейгар, почти просительно. — Она — часть нашей семьи, как Робб или Санса. — По-прежнему нет ответа. — Хорошо? — осторожно спросил он.

— Хорошо, — неуверенно ответил Джон; его серые глаза всё ещё оставались льдинками. Рейгар поднял его, поставил на ноги и поцеловал в розовую щёку.

— Будь добр с ней, ладно? — спросил он с улыбкой, надеясь, что Джон тоже улыбнётся. Он этого не сделал.

— Ладно, — сказал он тем же тоном, что и раньше, и оглянулся на свою мать.

_______________________

Уложив Джона в кровать, он отправился в постель, приготовленную для них с Серсеей. Кости ломило от боли, подобающей больше для пожилого человека, но то была боль не физическая. Он был психически и эмоционально истощён дорогой, Лианной, количеством Старков и Джоном. Сейчас мне нужен хороший, долгий сон, подумал он, уже слегка улыбаясь перспективе полноценного ночного отдыха.

Он кивнул сиру Герольду, отворил дверь своих покоев и обнаружил там Джейме Ланнистера.

Он разговаривал с Серсеей, стоящей спиной к Рейгару, и, казалось, на его точёном лице было что-то вроде злости. Они, должно быть, спорили, но остановились, когда вошёл Рейгар.

— Ваше Величество, — пробормотал Джейме, положил руку на грудь и низко поклонился. — Приношу свои извинения за всё происшедшее. Я должен был написать раньше, но внял словам королевы.

— Я не виню Вас, сир, — категорично сказал ему Рейгар. — Хотя согласен с тем, что Вы должны были написать раньше. Вы же не считали меня настолько равнодушным мужем, способным оставить свою жену в Винтерфелле одну, когда она вынашивает его ребёнка.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Она сказала, что это Ваше пожелание, — ответил рыцарь с рукой, всё ещё прижатой к сердцу.

— Сейчас это не имеет значения, — сказал Рейгар, пожимая плечами. — Благодарю Вас за Вашу службу. Не знаю, слышали ли Вы уже, но мы уезжаем, как только королева Лианна родит и восстановится.

Сир Джейме кивнул, затем открыл рот, чтобы что-то сказать, но сделал перед этим тяжёлую паузу.

— Ваше Величество, если позволите, я попрошу у Вас кое-что, — осторожно проговорил молодой рыцарь, подходя ближе к Рейгару.

— Говорите, сир.

— После того, как мы вернёмся, я бы хотел попросить Вас уехать, чтобы навестить Утёс Кастерли.

Рейгар обдумывал это секунду, но только для виду. Он в первый раз посмотрел на Серсею и увидел, что её лицо превратилось в мрачную гневную маску. Он свёл брови и снова посмотрел на Джейме.

— Вы можете уехать отдохнуть, сир. Вы хорошо мне послужили. — Затем с улыбкой добавил: — И я не сомневаюсь, что Вы устали от Севера. Он так однообразен. — И холоден, и дик, и упрям, как и его люди.

Джейме улыбнулся и пожал плечами.

— Это не для меня. Лучше подходит для Старков и медведей, а не южан. — Затем он отдал ещё один поклон и ушёл, звеня доспехами.

Рейгар снова посмотрел на Серсею, увидев всё ещё блестевшие от ярости глаза спустя ещё несколько секунд после того, как Джейме ушёл. Было необычно видеть такую тихую злость, привыкнув к более очевидной как в его семье, так и в отношениях. Было что-то в её зелёных глазах, указывающее на злобу и раздражение, как во взгляде Тайвина, посланном принцу Дорану, когда тот предложил понизить Серсею до любовницы. Интересно, что сказал или сделал её брат до того, как он вошёл в комнату?

Ярость ушла с её лица, и она любовно улыбнулась ему.

— Мой бедный король, — сладко сказала она, закрыв расстояние между ними. Её руки перешли к застёжкам его дублета, и она начала расстёгивать их одну за другой. — На Севере, кажется, не найти ни единой души, заслуживающей доверия.

Рейгар состроил гримасу.

— Кажется, да. — Она раскрыла дублет и помогла стянуть его с плеч. Затем она нашла шнурки его блузы и начала их развязывать.

— Трудно с ней пришлось? — спросила Серсея, имея в виду одного конкретного человека.

— Естественно, — отметил Рейгар с усмешкой. — Но я сделал так, как ты говорила. Я был твёрд и зол; боги, я был зол. — Его блуза была снята, и теперь её руки прижимались к его груди. — Она всегда была хороша в этом. Клянусь, ей нравится видеть, как моя кровь закипает.

Серсея отвела его на стул, мягко прислонила к спинке и встала на колени, чтобы снять сапоги.

— Она жестока, если наслаждается этим, — горько заметила она.

— Не знаю, наслаждается ли она, — размышлял Рейгар, подперев подбородок рукой и глядя в потолок. Серсея стояла перед ним, но он на неё не смотрел. — Она так же расстроена, как и я. Боги, помогите ей…

Рывком её руки ночная рубашка Серсеи упала на пол, обнажив в полумраке её тело. При виде её округлых, полных грудей с розовыми сосками, узкой талии и широких бёдер и этих прекрасных-прекрасных ног глаза Рейгара расширились. Он почувствовал, как шевельнулся член в брюках, и чуть не проклял его рвение.