С этими словами она схватила Северуса за руку и потащила за собой – он все еще не пришел в себя, но успел заметить, как сверху с лестничной площадки на них таращился Петтигрю… Поттер замер столбом – все на той же ступеньке, а потом протянул к Лили руку и даже шагнул вперед, но так за ними и не последовал, и на лице его застыло выражение растерянности и… боли.

Северусу казалось, что у него вырывают сердце… ебаный пиздец, если бы не это проклятие, на месте Поттера был бы он сам…

Пальцы Лили словно прожигали предплечье – даже сквозь одежду.

Он позволил ей протащить себя по череде коридоров до крытого перехода, затем поднялся вслед за ней по черной лестнице в ту башню, где проводились занятия по прорицаниям, и зашел в пустую классную комнату. Там кто-то вволю порезвился – нагромождения парт напоминали постмодернистские сооружения; в воздухе пахло плесенью и запустением. Сквозь маленькие окошки высоко наверху сочился тусклый и анемичный свет.

- Мы на месте, - она пинком закрыла дверь и заперла ее заклинанием, так и не отпустив при этом Северуса; наоборот, по дороге она взяла его за руку, переплетая свои пальцы с его.

- Не могу, правда, ручаться, что они нас не найдут, - сказала она. - У них есть эта карта, которая показывает, кто где находится…

Он сильнее стиснул ее ладонь – уж слишком мерзкое оказалось открытие. Прорычал:

- Так вот что это было такое…

Внезапно ему вспомнился ее сынок и его “просто кусок пергамента”. Так вот почему эти обмудки всегда так легко его находили…

- Они ничего тебе не сделают – я им не позволю, - пообещала она. Ее решимость казалась такой чистосердечной, а в глазах светилась столь же искренняя вера, и Лили по-прежнему держала его за руку. И это все – из-за проклятия, только из-за проклятия.

- Слова истинной гриффиндорки, - ни на что другое его уже не хватило. Просто поразительно – у него душа разрывалась на части, а голос звучал почти как обычно.

Она улыбнулась – так тепло, и нежно, и радостно.

- Ты ведь тоже никому не дашь меня в обиду, - произнесла Лили как нечто само собой разумеющееся. - Кто же в таком случае ты?

Влюбленный с разбитым сердцем.

- Такой же идиот.

Она рассмеялась. Северус попытался высвободиться, но Лили и с места не двинулась, только улыбнулась – словно загнала ему под кожу нож и заживо начала свежевать…

- Эта рука мне нужна, - севшим голосом выдавил он.

- Я так не думаю, - она прижала его руку к своему животу. - По-моему, мне она куда как нужнее.

- Даже не пытайся думать – гриффиндорцы в этом не сильны.

Ебаный стос, у него что – начал дрожать голос?

- Ладно, будем считать, что твоя взяла, - Лили его отпустила, но прежде, чем Северус успел отпрянуть, обняла его за руку – на этот раз за левую, а когда он дернулся, расплылась в улыбке: - Ты от меня не сбежишь, - и с этими словами уткнулась носом ему в щеку. Распроеб твою бога душу мать!.. Если не снять с нее это проклятие, то он точно сиганет с Астрономической башни и покончит с собой нафиг.

- Твоей хватке и цапень позавидует, - сделав вид, что ищет что-то в сумке, Северус все-таки сумел отцепить от себя Лили – и тут же метнулся за парту, выставил перед собой свою сумку как щит и зарылся в ее содержимое, чтобы скрыть, как задрожали руки.

Передышка продлилась недолго: Лили придвинула для себя второй стул, села, задевая коленом Северуса, пристроилась поближе и положила голову ему на плечо. Опять левое.

- Ты что делаешь? - едва сумел вымолвить он. Она чуть приподняла голову, заглядывая ему в лицо.

- Разве тебе не нравится?

Да лучше б я сдох к ебеням…

- Не вижу в этом необходимости.

- Мне просто нравится тебя трогать, - с легким вздохом она снова примостилась к нему поближе. - От этого так спокойно становится… И тепло.

Ему показалось, что в живот провалился мерзлый ком. Судорожно перерыв всю сумку, Северус вытащил из нее ту книгу в деревянном переплете – долистал до раздела о заклятьях, действующих на душу; Лили так и не отодвинулась – черт, даже не выпрямилась на сидении! – хоть он и нещадно задевал ее локтем.

Буквы по-прежнему светились черным и золотым – Иллюминати он так и не отменил; пробежался глазами по странице, по темным и светлым строчкам, выискивая нужное место… Ага, вот оно.

Цепь-заклятье.

- Сев? - это прозвучало так ласково и доверительно, как будто в целом замке не существовало никого, кроме них двоих. У него дрогнуло сердце.

- На, прочти, - хрипло сказал Северус, сунул ей в руки книгу и ткнул дрожащим пальцем в нужный абзац. Наконец-то он сумел отстраниться и удрать на другой конец комнаты – в надежде, что Лили оставит его в покое, хотя бы пока занята чтением… Осиротевшему боку тут же стало холодно – там, где она прижималась еще мгновения назад; ощущение пробирало до костей, но Северус никак не мог позволить ей… поступать так, как хочется, так, как ее заставляет поступать проклятие. Лили бы возненавидела его, как только пришла в себя – это же все равно что насилие…

Это проклятие насилует душу.

- Цепь-заклятье приковывает одного человека к другому, - тон был такой, словно ее попросили зачитать этот раздел вслух на каком-то занятии. - Это противоестественное заклинание порождает паразитическую одностороннюю зависимость, которую невозможно насытить. Именуемое также “Проклятием отвергнутых”, оно привязывает душу пострадавшего к физической оболочке другого лица; если не снять заклятье, то со временем оно измучает жертву неутолимой жаждой. С каждым днем эта тяга будет становиться все сильнее, и жертва начнет желать прикосновений своего возлюбленного более всего на свете; в конечном счете ее жизненные силы иссякнут, и она умрет от неразделенной страсти.

Лили замолчала. Северус был рад, что стоит к ней спиной и не видит ее лицо – а она, в свою очередь, не может увидеть его.

- Ну и что? - в ее голосе звучало любопытство.

Он моргнул. На мгновение замер, потом обернулся к ней и переспросил, не веря собственным ушам:

- “Ну и что?” Как по-твоему, на что это похоже?

- На исключительно скверное проклятие. Хочешь его на ком-то опробовать? - приподняв брови, спросила она. Нет, это неправильно – она бы даже шутить на эту тему не стала… Магия извращает все ее реакции, все мысли – вот почему она сбежала от Поттера и разговаривала с ним так жестоко… и поэтому же не ужаснулась самой мысли о том, что он, Северус, может наложить на кого-нибудь смертельно опасное проклятие.

Он шагнул вперед и вырвал книгу у нее из рук. Прорычал:

- “Симптомы: ощущение неизбывного холода, кроме как в присутствии объекта влечения. Постоянная потребность в его прикосновениях, прикосновения же всех прочих становятся отвратительны – особенно лиц того же пола, что и объект влечения”… Что, все еще никого не напоминает? Это же ты! Тебя кто-то проклял, дуреха!

Лили и ухом не повела.

- Могу понять, отчего тебе так кажется – но вообще-то я себя чувствую совсем не так. Мне приятно быть с тобой рядом, потому что ты – это ты. К тому же ты меня вылечил.

Он стиснул книгу с такой силой, что едва не сломал переплет.

- Хуя лысого – это всего лишь супрессант. Проклятие никуда не делось… и кстати, тебе нужно принять вторую дозу в течение часа, - перетряхнув содержимое сумки, он нашел флакончик с опалесцирующей голубой жидкостью и подсунул его Лили под нос. Процедил сквозь зубы: - На, держи.

Она взглянула на зелье с легким интересом. Спокойно промолвила:

- Никакое проклятие привязанности на меня не действует. В смысле, какое-то, может, и действует, но это явно не оно.

Его хватило только на одно: проигнорировать эти слова.

- Вечером я с тебя его сниму.

Она покачала головой:

- Не сможешь – ты ведь его так и не опознал.

- Опознал, - выдавил он, - но это несущественно, поскольку такие лечебные заговоры в большинстве своем взаимозаменяемы.

- Северус, - она притронулась к его руке – той, в которой он держал флакончик с зельем; сначала прикосновение было легким и нежным, но потом она сжала пальцы – гораздо сильнее, чем от нее было можно ожидать. Северус заглянул ей в лицо и увидел… там, под налетом вызванного зельем спокойствия, поджидала тьма – точно алчная, голодная тень… Все, как и было описано в книге: настоящие желания человека подменялись фальшивыми. И ненасытными.