- Заебал со своим ханжеством, - сказал Сириус, даже не пытаясь смягчать выражения. - Ну, положила она ему голову на колени – и что с того? Тебе бы тоже неплохо как-нибудь заполучить туда девчонку.

- Она – что? - пропищал Питер, вспыхнув до ушей. - С Сопливусом?..

Ремус вздохнул:

- Она просто спала, придурки. Потому что очень устала. По-моему, она заболела.

- Лунатик, соревнуйся вы двое, кто из вас сегодня выглядит хуже, жюри бы встало в тупик, - без обиняков заявил Сириус.

- Эванс больна? - Питер удивленно переводил взгляд с одного на другого. - И Сопливус снова ошивается рядом, а она – спит у него на коленях? - он снова раскраснелся.

- Ну как-то так, да, - безразлично подтвердил Сириус, хотя Джеймсу было явно невыносимо слушать все эти ужасы.

- Это же полная чушь! - наконец взорвался он; можно было подумать, что еще чуть-чуть – и мебели крепко достанется. - Он же назвал ее… Хвост, ты же сам мне рассказывал – Макдональд говорит, Эванс наконец поняла, что Снейп собирается стать Пожирателем Смерти!.. Она весь остаток года себя вела, словно его не существует, а теперь вдруг опять… Лунатик, ты что, не видишь, насколько это странно?!

- Да, если так сформулировать, это и впрямь кажется странным, - согласился Ремус, закрывая глаза и откидываясь на спинку сиденья.

- Большое спасибо…

- …но не тогда, когда ты вспомнишь, что они уже много лет как дружат. Макдональд еще добавила, что он пытался извиниться, а Лили не захотела слушать.

- Вот именно, - выпалил Джеймс, - не захотела! Да ведь еще перед каникулами она его в упор не замечала!..

- Ну, значит, теперь передумала, - сказал Сириус. Ремус терялся в догадках… он что – единственный расслышал в этих словах нотки усталости? Скорее всего, да; вряд ли кто-то еще подозревал, насколько Сириуса раздражала эта Джеймсова одержимость. Питер бы всем разболтал, а сам Джеймс был бы оскорблен в лучших чувствах.

- А может, Сопливус ее заставил, - внезапно предположил Питер. Что-то в его голосе заставило Ремуса приоткрыть глаза. Питер сидел неподвижно, только взгляд его блуждал между Ремусом, Сириусом и Джеймсом – и, наконец, остановился на Джеймсе.

- Он же хочет стать Пожирателем Смерти, так? Значит, разбирается в разной нехорошей магии и может заставить… кого-нибудь… что-нибудь сделать.

Глаза Ремуса окончательно распахнулись. Сириус застыл на соседнем сиденье, скрестив на груди руки, а у Джеймса от лица отхлынула вся кровь.

- Я пытаюсь сказать – вы только подумайте, - зачастил Питер, и черты его лица словно заострились, - он же и в зельях хорошо разбирается. Он мог ее заколдовать или что-то ей подлить… Ему наверняка надоело, что она его не замечает и ведет себя так, словно он ее недостоин. Должно быть, он что-то с ней сделал, чтобы они снова подружились. Подружились и… ну, вы понимаете… - и он снова зарделся.

Ремус почувствовал, как в животе начинает скручиваться тугой узел. Не оттого, что слова Питера его убедили – оттого, что в них поверил Джеймс, если судить по его лицу; ну или же вот-вот поверит, буквально через какую-то пару секунд, если только не…

Сириус фыркнул. Узел в животе замер – и болезненно дернулся, когда Сириус произнес:

- Бля, да он без мыла в жопу пролезет. Ему зелья девчонке подлить – как нехуй срать. Или Империусом ее приложить… Не то эти его Пожиратели до сих пор бы друг друга ебали, пидорасы сраные… Но как по мне, так Лунатик прав, Сохатый: когда это Эванс видела в нем кусок дерьма, как все нормальные люди?

- Весь прошлый семестр! - Джеймс пошел пятнами; то ли от возмущения, то ли от Сириусовой манеры выражаться – Ремус не знал. - Об этом и речь!

Сириус пожал плечами:

- Значит, у нее случился приступ инсайда.

- Инсайта, - машинально поправил Ремус. - Инсайд – это внутренняя информация.*

- Спасибо, ботаник ты наш напыщенный, - Сириус улыбнулся краешком рта – тем, который не был виден Джеймсу, сидевшему на другом конце купе. - Инсайт, как мне тут услужливо подсказывает Лунатик. Временный. А потом Сопливус как знатный жополиз в очередной раз что-нибудь такое выкинул, и она его простила. И теперь он снова будет таскаться за ней хвостом, как последний гондон, а она перестанет замечать, какой он ебаный говнюк, и все у них будет по-прежнему – радуга, щенята и прочее дерьмо.

- Если он подлил ей любовное зелье, - добавил Ремус, - тогда у него склероз. Он едва ли не больше меня удивился, когда она положила голову ему на колени.

А мне показалось, что очередное полнолуние наконец-то свело меня с ума.

- Может, он наложил на нее Обливиэйт, - предположил Питер. Похоже, его вера в снейповское коварство ничуть не поколебалась. И Джеймс был с ним согласен.

“Просто зашибись”, - обреченно подумал Ремус. Плакал их единственный шанс хоть как-то тормознуть Джеймса – если бы Сириусу удалось его убедить, что все это полная ерунда…

- Питер прав – он что-то с ней сделал, - настаивал Джеймс, упрямо стиснув зубы; Ремус уже сталкивался с ним в таком состоянии. - Я более чем уверен. Лунатик, я тебя услышал, но Эванс и правда плохо выглядит, и она снова сдружилась со Снейпом – тут должна быть какая-то связь, она наверняка есть!.. - его глаза решительно блеснули за стеклами очков. - И я собираюсь разобраться, какая.

“Прощай, надежда на спокойный семестр”, - подумал Ремус и мысленно застонал от усталости.

- Хорошо, Сохатый, - вяло сказал он вслух, - поступай как знаешь. Когда Лили всыплет тебе по первое число – мы с Бродягой отлевитируем тебя в больничное крыло, а мадам Помфри заштопает.

- Бродяга, ты же мне поможешь? - Джеймс широко распахнул глаза. - Так ведь? Эванс с Гриффиндора – не можем же мы позволить, чтобы эта скользкая гадина что-то с ней сделала!..

- Конечно, Сохатый, - согласился Сириус. Как всегда. Предложи Джеймс отрезать ноги и смотаться на прогулку в Гималаи – Сириус бы согласился, и глазом не моргнув. И даже сам притащил бы мачете.

Но на сей раз Ремус определенно расслышал в его голосе нотки усталости.

***

Дождь. Каждый день – сплошной дождь.

“В пизду эту Эванс”, - мрачно подумал Сириус. Семестр еще толком не начался, а от нее уже одна головная боль. От нее и этого Сопливуса, ебать его в рот…

Ему хотелось сигарету. Этим летом Сириус начал курить – чтобы чем-то себя занять, пока живет у Поттеров, и чтобы не зацикливаться. С сигаретой жизнь становилась терпимой, а воспоминания – сносными. Черно-алые клубы темной магии, ползущие из отцовской волшебной палочки, вопли матери, вцепившийся в руку Регулус, рыдающий: “Сириус, не уходи, останься, пожалуйста!..” – когда куришь, все это казалось хуйней. А из-за хуйни на стенку не лезут. Можно было думать, не рискуя разнести все вокруг – о том, что Регулус, этот родительский любимчик, впервые за пять лет не злорадствовал – и не насмешничал, не пытался уязвить… В первый раз, и не исключено, что в последний – теперь, когда Сириус ушел из дома и поселился у Поттеров, злостных предателей крови… Сириус никогда и ни за что не смог бы возненавидеть Сохатого – но временами, и особенно прошлым летом, когда он замечал, как родители любят Джеймса и сколько они для него делают, Сириус готов был отдать все на свете, лишь бы родиться не Блэком, а младшим сыном Поттеров, и никогда не узнать, как же ему повезло.

Сохатый кое-что знал… не так уж много, но он бывал в резиденции Блэков – в этом мавзолее… не сказав ни слова, глядел на головы домовых эльфов – сморщенные, свисающие со стен; на предков, которые презрительно фыркали на Сириуса с потертого фамильного гобелена – их осуждающий шепоток: “Гриффиндорец… предатель крови…” - следовал за наследником Блэков по всем гостиным этого ебаного склепа – как и разочарованные взоры родителей. Именно в тот день Джеймс повернулся к Сириусу и сказал: “Бродяга, ты же знаешь, что я всегда тебе помогу? Тебе даже просить ни о чем не надо – ты только приди и посмотри мне в глаза. И я сразу же все пойму”.

Сириус так и сделал, и чета Поттеров улыбалась ему все каникулы напролет, и чтобы его отвлечь, Сохатый показал, как можно незаметно выбраться из их холмистого и запущенного поместья, и Сириус дошел до той маггловской деревушки в нескольких лигах пути, и увидел, как курит какая-то милашка, и тоже захотел попробовать. Он тогда спросил, можно ли стрельнуть у нее сигаретку, и она дала ему ту, которую курила сама – с темно-красным пятном от помады на фильтре – а себе зажгла новую; он глядел на магглу сквозь едкие клубы табачного дыма и думал, что в жизни не видал зрелища охуительнее.