- Но это же Снейп!
- А если бы на ее месте были Макдональд, Кроули или Медоуз – ты вел бы себя так же?
- Да что ты, Лунатик! Они же не чокнутые – с ним общаться!
Ремус вздохнул. Он чувствовал себя так, будто пытался втолковать своей шестилетней кузине Диане, что нельзя толкать других детей и вырывать у них игрушки. Не то чтобы Лили можно было принять за таковую – просто Джеймс вел себя именно так, словно Лили замечательная игрушка, до которой Снейп успел добраться первым.
- Перевожу то, что у тебя на самом деле спрашивает Лунатик, - Сириус склонился вперед, упираясь локтями в колени. - Сохатый, какое тебе дело до Эванс?
Это внезапное пополнение в рядах союзников стало для Ремуса полной неожиданностью. Интересно, что он затеял… зная Сириуса – вероятней всего, засаду.
А затем в сражение вступил Питер.
- Она вечно цепляется за Сопливуса – с самого первого дня.
Джеймс сверкнул очками – будто осененный светом праведного негодования, которое снизошло на него с небес.
- В каком это смысле – какое мне дело до Эванс? Это же Эванс!
- Джеймс, - все так же терпеливо продолжал Ремус, - мы знаем, что она тебе нравится. Но почему она тебе так нравится?
- По… почему… - Джеймс вытаращился на него, словно не мог поверить собственным ушам.
- С ней скучно, - в лоб и без обиняков заявил Сириус. - Она вечно кого-то пилит. И считает этого мудака Сопливуса хорошим другом – значит, у нее точно не все дома. А тебя она при первой же возможности обзывает то скотиной, то придурком. И вообще, Сохатый, ты помнишь, чтобы она когда-нибудь была с тобой мила и любезна?
- Кроули очень милая, - охотно вставил Питер. - И Марлоу. Ты в курсе, что нравишься Шарлотте Марлоу, Джеймс?
- По мне так она ничего, - нахмурился тот. - Но Шарлотта Марлоу – не Эванс.
- Но Джеймс, что в Лили такого особенного? - спросил Ремус. - Для тебя, в смысле. Нет, мы тоже хорошо к ней относимся, - это была не совсем правда: Сириус ее терпеть не мог, а насчет Питера Ремус не мог сказать наверняка. - Но почему она тебе нравится?
- Я… - Джеймс мигнул. Ремус не спускал с него глаз, почти не сомневаясь, что он никогда об этом не задумывался – просто зациклился на Лили, и все… возможно, потому что она была хорошенькой, возможно – потому что откровенно его презирала и тем привлекала к себе внимание… но замечал ли он когда-нибудь, что даже не задумывался об этом?
Ремус готов был поставить любые деньги, что нет, никогда.
- Я… Послушайте, вы к чему сейчас клоните? - Джеймс переводил взгляд с одного своего друга на другого. - Бродяга?..
- Приятель, - Сириус смотрел на него в упор через разделявшее их кровати расстояние, - поглядеть там есть на что, тут с тобой не поспоришь. Сиськи у Эванс что надо, да и корма тоже не подкачала. Но в остальном… Спроси у нее, который час – и эта ехидна поганая на тебя только фыркнет, даже если перед ней будет пять циферблатов маячить. Лично я в упор не врубаюсь, с чего ты сохнешь по девице, которая срать на тебя хотела с высокой колокольни.
Джеймс казался ошеломленным – словно Сириус залепил ему промеж глаз мокрым носком. Ремус не осмелился сказать, что вовсе не считает ее такой уж плохой, опасаясь, что тем самым только раздует Джеймсову одержимость. Которая и так уже тянулась пять с половиной лет; хватит ему гоняться за девушкой, которая никогда его не поощряла… особенно если учесть, что все его ухаживание сводилось в основном к травле ее друга. Вот если бы Джеймсу действительно нравилась Лили – именно как Лили, а не как девчонка, которая резко выделялась из общей массы, потому что не боялась с ним спорить, – тогда, конечно, другое дело… Вот только Ремус подозревал, что единственный человек, к кому Джеймс питал искреннюю привязанность, – это Сириус. Возможно, потом, когда Джеймс повзрослеет, все и изменится, но сейчас он был еще в том возрасте, когда основное место в жизни занимают друзья, а девчонки идут вторым номером. О, Ремус не сомневался: он был бы вне себя от счастья, согласись Лили пойти с ними в Хогсмид и часами зависать в “Зонко”; ну, а дальше-то что?..
- Ты хочешь сказать, что Эванс вам всем не нравится? - сдвигая брови, спросил Джеймс – потому что по своему обыкновению пропустил мимо ушей все, что до него пытались донести.
А затем Сириус одним махом разнес вдребезги все ожидания Ремуса.
- Да, приятель, - сказал он. - Об этом мы тебе, блядь, и толкуем.
Ремус повернул голову и уставился на него в упор – как и Питер, хотя нельзя сказать, чтобы тот был совсем уж ошарашен. Удивление на лице – это да, но Ремус практически видел, как у него в мозгах завертелись колесики.
Джеймс же не сводил взгляда с Сириуса.
- Бродяга?.. - произнес он – так, словно не мог поверить собственным ушам.
- Ну а что? С каких хуев мне хорошо относиться к девице, которой насрать на моего друга? Ей же похер – что ты, что какой-нибудь хуй с горы, - бросил Сириус – лицо его закаменело. - Она выбрала не тебя, а это сопливое уебище, Снейпа, этого Пожирателя блядского! Как, Сохатый, ну как я могу хорошо к ней относиться?!
- Что… - Джеймс часто заморгал. - Но Снейп – он что-то с ней сделал… то проклятие…
- Он вылечил ее, Джеймс, - Ремус сложил руки на коленях – и прилагал немалые усилия, чтобы там их и удержать; ему хотелось схватиться за голову и рвать на себе волосы.
- Да, - неожиданно подтвердил Питер – в его голосе звучала уверенность. - Я это видел. Это я все рассказал Дамблдору; потому-то за ужином он и позвал Эванс к себе в кабинет.
Ремусу показалось, что под ним поплыла кровать.
- Что? - удивился он, и одновременно Сириус добавил: - …за нахуй?
- Вы были на отработке у Макгонагалл, - мигнув, объяснил Питер. - Снейп нарочно все подстроил…
- Бля, я так и знал! - прорычал Сириус, но все внимание Джеймса поглощал Питер.
- Продолжай, Хвост, - ободряюще сказал он и выпрямился на кровати.
- Но я знал: вам будет интересно, что он задумал, - на лице Питера проступило довольное выражение, - так что я превратился в крысу и проследил за ними. Ну, в смысле, сколько смог, потому что Снейп что-то такое сделал, и совсем близко мне подобраться не удалось: я просто не мог зайти глубже в лес, ни как человек, ни как крыса. Так что я остался там… и в конце концов дождался Эванс – она пробежала мимо, а потом, когда прошло совсем много времени, появился и Снейп, с котлом и всей этой ерундой… Я проследил за ним до самой школы – он, кстати, ночует где-то рядом с тем заброшенным коридором, но защитил его такими чарами, что даже крыса не прошмыгнет… и с чего это вдруг…
Хорошо, что на Ремуса сейчас никто не смотрел: лицо бы наверняка его выдало.
- …словом, он точно где-то там.
- Откуда ты знаешь, что он ее вылечил, если самого обряда не видел? - требовательно спросил Сириус.
- Потому что Эванс стало лучше, - просто ответил Питер. - Когда она только заходила в лес, от нее как-то неправильно пахло – я это чувствовал, когда был крысой. А когда она оттуда вернулась, запах снова был нормальный.
- Что значит “от нее неправильно пахло”?
- Не могу объяснить; просто… как-то неправильно – и все. Но я знаю, что Снейп занимался темной магией, потому что от него чем-то таким несет. Чуть-чуть другим, но основные ноты те же – как разные версии одного парфюма. А сегодня от него им просто разит, будто искупался в этом запахе.
- Но ты рассказал Дамблдору, где все это произошло?
- Да. Я описал, как добраться до того места, добавил, что не смог подойти ближе, потому что Снейп что-то такое сделал, и сказал, что Эванс гораздо лучше выглядит. Но Дамблдор, кажется, решил сам во всем разобраться. Он же вызвал Эванс к себе, разве нет?
- Хвост, ты просто золото, - выдохнул Джеймс и спрыгнул с кровати – так резво, словно никогда не ввязывался в ту стычку со Снейпом и не схлопотал в результате шишку размером с мандарин. Типично для этого нового, непонятного Снейпа – Ремус вообще-то ждал от него другого… что если ему подвернется такая удобная возможность, и он застанет врасплох Джеймса и Питера, – да что там, любого из них четверых, – то Джеймса, что называется, будут опознавать по зубам.
