- Кто-о-о! Изверги! Убью-у-у! - голова моталась из стороны в сторону, мокрая борода слиплась, и тяжелые струйки воды брызгали, разлетались в разные стороны. Северианов ещё раз окунул его голову в бочку, прервав звериноподобный рык. Держа детину на весу правой рукой, левой извлек из кармана "мерзавца" - самую малую водочную посуду в двухсотую долю ведра, потряс перед глазами Маркелова, вновь спрятал. Глаза Васьки Маркелова приобрели некую осмысленность, и Северианов, дотащив его до экипажа, начал быстро расспрашивать.

- Звать как?

- И-и-и, - завыл Васька, Северианов влепил очередную пощечину.

- Отвечай! Живо!

Подпоручик Дроздовский, лучший мастер допросов контрразведки, конечно, врезал бы апперкотом с правой в пузо, и это, возможно, ускорило бы процесс приведения в чувство, но Северианов так не поступал никогда. Ему было искренне жаль несчастного извозчика, лишившегося и чудом вернувшего лошадь и экипаж, и Северианов вместо очередной пощечины протянул "мерзавца".

- На, хлебни малость, полегчает.

Маркелов мгновенно выхватил шкалик, одним глотком осушил половину, дальше Северианов не дал, отобрал бутылку.

- Позже! Зовут тебя как, спрашиваю?

- Маркеловы мы, - икнув, простонал извозчик. - Василий Никанорович.

- Что ж ты так набрался, Василий Никанорович, - попенял Северианов. - С горя или в радость?

- Лошадушка моя! - запричитал, затряс мокрой гривой Маркелов. - Красотка, кормилица! Отняли, ироды, поганцы, думал, все, конец тебе, Вася, а она, моя голубушка, сама вернулась, ласточка ненаглядная! - Он попробовал потянуться к лошади и чуть не сверзился на землю.

- Кто, когда? - быстро спрашивал Северианов. Несмотря на темноту, Маркелов все же разглядел фуражку, погоны, кобуру с наганом у спрашивающего и сразу присмирел, вырваться больше не пытался и даже говорить стал осмысленно.

- Вчерась трое подошли, страшные, жуть просто, пистолеты наставили, с пролетки скинули и укатили. Душа аж перевернулась, так струхнул, думал, жизни лишат. Попрощался уж и с лошадушкой, и с пролеткой, ну, думаю, судьбинушка, кончилась жизнь, хоть в петлю полезай. Я ж двадцать годков, почитай, пассажиров вожу, такое приключилось! Остается лишь горькую пить, совсем пригорюнился я, а к вечеру Красотка моя с экипажем подкатывают к Фадеичу, пролетка пустая, как с неба явились. Я от счастья такого ноги чуть не протянул, выкатил на радостях угощение товарищам, дальше ничего не помню.

- Где это произошло? Показать сумеешь?

- Знамо дело.

- Тогда поехали. Управлять пролеткой сможешь?

- Мастерство не пропьешь! - с преувеличенной удалью гаркнул Маркелов, с трудом распрямился, сделал неуверенный, заплетающийся шаг и вдруг, одним неуловимым, доведенным до автоматизма движением, ласточкой взлетел на козлы, подхватил вожжи и махнул кнутом в воздухе. - Прошу-с, ваше благородие, доставим в лучшем виде. Но-о-о, Красотка, вези, родимая!!!

Произошедшая на глазах метаморфоза немало позабавила Северианова, он усмехнулся, полез в экипаж.

Ехали недолго. Булыжная мостовая скоро сменилась вязкой разъезженной глиной, пролетка загромыхала, закачалась, угрожающе скрипя. Вокруг стало совсем темно и достаточно жутко. Северианов непроизвольно поежился, хотя было довольно тепло. Извозчик же, казалось не испытывал ни малейших неудобств.

- Здесь, ваше благородие, - остановил он пролетку. - Вот здесь они подошли.

Северианов огляделся. Узкая улочка, бревенчатые дома, хлипкие, покосившиеся заборы. Раскисшая земля, аромат прелого сена, конского навоза и исправно трудящихся самогонных аппаратов.

- Откуда?

- Вона, от того дома.

Северианов прищурился, словно на фотографическую пластину запечатлел высокий двухэтажный дом, светящийся несколькими окнами, большой сад с деревьями и кустарниками, невысокий редкий забор.

- Кто здесь проживает, знаешь?

Казалось, Маркелов спит на козлах, но ответил он сразу.

- Раньше граф Одинцов Василий Ильич проживали, только утопли они недавно. Кто теперь живет - не знаю.

- Хорошо, - Северианов сразу поверил ему. - Поехали отсюда. Давай, правь на Лентуловскую улицу, там покажу.

Доехали быстро, Северианов тронул извозчика за плечо. - Слезай, пойдешь со мной. Да не трясись так, Василий Никанорович, не обижу!

На длинной рубленой скамейке сидели, привалившись друг к другу, трое налётчиков. Со стороны они могли показаться смертельно пьяными и совершенно безобидными. Северианов посетил фонариком.

- Узнаешь?

Маркелов протрезвел мгновенно и до конца. Тяжёлый хмель, до этого переполнявший его, как взбухшая разварная каша, улетучился за секунду. Крупный нервический пот хлынул из пор, как вода с ужасным рокотом врывается в корабельную пробоину. Сложенная щепоткой первая рука метнулась ко лбу, потом к низу живота, плечам. Извозчик крестился безумно, истерично.

- Свят, свят , свят!

- Они?

- Они, ваше благородие. Страх смертный, заснуть теперь не смогу - до гробовой доски сниться будут.

- Не трясись так, Василий Никанорович, они больше не опасны. Что дрожишь? - Северианов протянул ему недопитого "мерзавца". - На, успокойся.

Маркелов заглотил содержимое в полглотка, шумно выдохнул.

- Ну, полегчало?

- Благодарствую. Кто ж их так, ваше благородие?

- Тот, кому положено, - усмехнулся Северианов. - Не бойся ничего, Василий Никанорович, все позади. Ты их прежде видел? Может быть, встречал где, или знаешь чего?

- Да боже меня упаси, ваше благородие, от таких лучше подальше держаться!

- Ладно, - кивнул Северианов. - Помогай грузить, увозим их отсюда.

Вдвоём они уложили мёртвых налётчиков на сидение пролетки, Северианов сел на козлы, рядом с возницей.

- Трогай.

Трупы они сгрузили возле заброшенного дома у крутого обрыва реки Вори. Не нужно, чтобы их смерть связывали с домом ювелира, решил Северианов.

- Все, Василий Никанорович, спасибо, езжай куда хочешь и больше так не напивайся. А если что вновь неладное приключится, не заливай горе вином, а сразу беги в контрразведку, мы тебя защитим. - Северианов крепко пожал вялую руку извозчика.

С бандой нужно было решать, причем срочно и кардинально.

Улица Казинка историю имела романтическую: будто бы название свое взяла от пересохшего ныне ручья Казинка, который служил диким козам водопоем. Однако Николай Леонтьевич Белово, директор публичной библиотеки, в свою очередь, утверждал, что Казинка, происходит от слова "казистый", что значит интересный изящный, видный. Этого же корня, говорил он, поднимая вверх указующий перст, и старое русское слово "казинка" - видное, красивое место; речка, текущая красиво, на виду".

Грозный прапорщик Белоносов чувствовал себя отважным разведчиком в глубоком тылу противника. Они заняли столик в полутемном углу трактира, у стены, Жорж заказал чаю и спросил хозяина, Антона Порфирьевича Солодовникова. Антон Порфирьевич соблаговолил почтить вниманием грозного контрразведчика и его спутницу, и обещал поспособствовать розыскам. Кликнул полового, велел оказать всевозможную помощь, на любые вопросы отвечать искренне и без утайки, если вдруг понадобится, он всегда с удовольствием - и ретировался. Половой внимательно, хоть и без особого интереса, рассмотрел фотографическую карточку, помотал головой: "Разве ж всех упомнишь, ваше благородие, не постоянный клиент - это уж будьте любезны, может и заходил разок, не припоминаю." Буфетчик пожал плечами: "Личность, вроде, знакомая, но не побожусь, кажется видел, а может, ошибаюсь." Неожиданно помог мальчишка- посыльный, чистильщик ножей и вилок. Мальчишка, по-молодости, видимо, обладал уникальной зрительной памятью, потому лишь мазнув взглядом по карточке, сразу заявил: "Как же-с, видел один раз, обедали-с. Кушали и беседовали с Фомой Фомичом Нистратовым."