— Ты хочешь, чтобы я сняла с себя все вещи или только от пояса и ниже?

— Рэйчел, ты же не на приеме у гинеколога. Снимай с себя все, — сказал он с легкой насмешкой.

Она быстро и молча сняла с себя остальную одежду, легла на кровать, вытянула руки вдоль тела и стала ждать Люка. Закрыв глаза в гнетущей темноте, она прислушивалась к отзвукам бури, бушевавшей за стенами металлического кузова.

Я ведь знаю, что сейчас должно произойти, сказала себе Рэйчел. Он накроет ее голым телом и начнет целовать мокрым слюнявым ртом. Он заставит ее дотронуться до своей… штуки, а затем затолкнет ее прямо к ней внутрь. Будет больно и неприятно тесно, а он будет толкаться в нее, потеть и стонать, щипать ее за груди и ягодицы, говорить непристойности прежде, чем свалиться на нее в изнеможении. Она пережила все это и даже больше в прошлом — переживет и сейчас.

А когда все закончится, она посмотрит на мерзавца холодным взглядом, потому что ее не так-то легко сломить. Все это не имеет для нее никакого значения, и даже самый умный мошенник не властен над ней. Мужчина, соблазнивший и обманувший ее мать, так и останется для нее никем, пустым местом.

Она услышала легкий щелчок зажигалки, затем вспышка света, осветившая темное нутро автофургона, на миг ослепила Рэйчел. Люк держал над ней зажигалку и смотрел на нее сверху вниз, но мигающий язычок пламени мешал ей рассмотреть его лицо.

— Просто великолепно, — насмешливо проворчал он. — Непорочная дева во всей красе. Может, привязать тебя за руки и за ноги к кровати? Это поможет тебе лучше войти в образ мученицы.

Он старался вывести ее из себя, но Рэйчел оставалась глуха к его словам. Все, что ей было нужно — собраться с силами и выстоять. Пускай трогает ее тело, сколько хочет, ей все равно. Главное, чтобы ее разум и чувства оставались нетронутыми.

— Братство Бытия не особо интересуется человеческими жертвами, — лениво протянул он, выключив зажигалку и снова погрузив фургон во тьму. — Но я начинаю думать, что это было досадной оплошностью, и здесь скрыты большие потенциальные возможности.

До нее донесся шорох одежды, стук снятых сапог, щелчок застежки на ремне. Рэйчел заерзала на кровати, не в силах совладать с охватившей ее паникой, затем снова замерла на месте, когда Люк вытянулся рядом с ней. Чуть позже до нее дошло, что он оставил на себе джинсы, и это ее немного успокоило.

Рэйчел почувствовала, как его пальцы легонько коснулись ее лица, спутанных коротких волос, плотно сжатых губ. Глаза она тоже плотно сомкнула — в темноте все равно ничего не разглядеть, а так получился еще один защитный барьер, который она возвела между собой и Люком. Его пальцы приблизились к ее губам, и у нее появилось желание вцепиться в них зубами.

— Скажи мне, Рэйчел, — прошелестел в темноте его бархатный голос. — У тебя вызывает отвращение сам акт или что-то другое?

Чтобы ответить, ей пришлось открыть рот.

— А зачем тебе знать? Чтобы убедиться, как низко я пала?

— Не пала, а сдалась на милость победителя.

— А что, не видно? Я уже больше тебе не противлюсь. Можешь показать себя в полной красе.

— Как оптимистично с твоей стороны! И хотя ты лежишь голая в моей постели, ты не смирилась. Думаю, ты будешь сражаться до последнего вздоха.

Ее охватил ледяной ужас.

— Ты хочешь меня убить?

Люк рассмеялся, и у Рэйчел немного отлегло от души. Боже, до чего он ее раздражал!

— Нет, у меня есть другие, более приятные способы тебя погубить.

В доказательство он ласково провел рукой по ее шее, отчего кожа Рэйчел загорелась так, будто на нее плеснули кислотой.

В душе у Рэйчел снова заскребли кошки.

— А что, если я просто сдамся тебе на милость? — внезапно спросила она. — Скажу, что ты победил? Тогда ты меня отпустишь?

Рэйчел открыла глаза, медленно свыкаясь с темнотой. Она видела, как он приподнял голову, чтобы взглянуть на нее, но, как всегда, не поняла, о чем Люк думает в эту минуту. Однако она живо представила себе, как он выглядит. Решительный. Торжествующий. И чертовски сексуальный.

— Нет, — сказал он. — Слишком поздно.

— Ты позволишь мне уйти?

— Нет.

Она попыталась сесть, но его рука обхватила ее за талию. Их обнаженные тела соприкоснулись — мускулистое мужское и мягкое женское. Люк толкнул ее на кровать — и вот она снова лежит на спине, уставясь в непроглядную тьму. И видит перед собой порочную душу Люка Берделла.

— Пожалуйста, — взмолилась она о пощаде, хотя поклялась никогда этого не делать.

— Нет, — повторил Люк. И поцеловал Рэйчел.

А ведь ей ненавистно то, что я делаю, думал Люк, колдуя над губами Рэйчел. Она презирает и это, и его самого, и если в нем оставалась хоть капля порядочности, он позволил бы ей одеться, занять пассажирское сиденье и отвез бы в город. Он бы заставил Старейшин отправить ей чек — да что там говорить, он бы мог снабдить ее деньгами из собственной заначки. Таким образом, он бы закрыл ей рот, и девушка навсегда исчезла бы из его жизни. К тому же он совершил бы хорошее, доброе дело.

Конечно, никакой порядочности у него не наблюдалось, причем с давних пор. Достаточно было одного взгляда на бледное, точеное тело Рэйчел, чтобы сексуальный аппетит Люка возрос сверх меры, кроме того, когда дело касалось Рэйчел Коннери, он переставал мыслить рационально. А вот это уже было неразумно. Но ему до чертиков надоело быть и рассудительным, и осмотрительным. Если бы Кальвин не смог его прикрыть, и Старейшины узнали бы, что Люк не уединился для молитв и поста, ему пришлось бы пожинать плоды собственных глупых поступков. На этот случай он припас внушительную сумму денег, рассованных по разным местам и доступных в любое удобное для него время. К сожалению, Люк прекрасно знал, что у денег есть одно нехорошее свойство — они просачивались сквозь пальцы, словно песок. Поэтому ему хотелось подождать, пока отложенная сумма возрастет хотя бы вдвое, и уж потом исчезнуть из поля зрения почтеннейшей публики.

Роль святого действовала ему на нервы. Ему хотелось снова стать плохим. Хотелось быть эгоистичным грешником, сгорающим от похоти. Вот таким, как сейчас, и наслаждаться каждой минутой.

Челюсти Рэйчел, казалось, были выкованы из железа, она держала их плотно сжатыми и не поддавалась на уловки его рта. Но Люку было все равно. Ему не хотелось ее принуждать. Снаружи ревела буря, сотрясая старый трейлер. Зато внутри было тепло и сухо. Пахло дождем и сырой землей, пахло их плотью и сексом. Люк решил не спешить, у него в запасе была уйма времени.

Он нежно прикусил нижнюю губу Рэйчел.

— Знаешь, ты слишком худая, — прошептал Люк.

Этих слов было достаточно, чтобы заставить ее раскрыть рот.

— Если ты возомнил, что критикуя мое тело, тебе удастся меня возбудить, значит, ты разучился это делать.

Очень осторожно, так, чтобы не спугнуть Рэйчел, Люк коснулся ее губ кончиками пальцев.

— Уж поверь мне, женщины становятся твоими рабынями навек, стоит лишь им сказать, что они слишком худые.

— Это то, чего ты от меня добиваешься? — ехидно поинтересовалась Рэйчел.

Она не собиралась сдаваться. Тем лучше!

— С меня достаточно рабыни и на одну ночь.

Губы Рэйчел были на удивление мягкими. Обычно она держала их сжатыми в тонкую линию, но в темноте, обнаженная, она становилась более доступной.

Люк коснулся ее губ поцелуем, легким, словно крылышко бабочки, и у Рэйчел не хватило времени что-либо сделать в ответ. Он поцеловал ее веки, ощутив, как они трепещут под его губами; скользнул поцелуем по теплой коже виска. Он почувствовал, как напряжено ее тело, и мысленно улыбнулся. Ему потребуется много сил, зато и наслаждения он получит немало. Просто замечательно!

Люк прошелся губами по щеке Рэйчел, коснувшись поцелуем нежной кожи под подбородком.

— А я-то думал, мне придется потратить уйму времени, чтобы заставить тебя раздеться, — прошептал он, вдыхая сладкий аромат ее кожи. — Как это ты решилось облегчить мне задачу?