Лицемерно? Мать смеялась и называла это «демократичностью».

— Мисс Эванс, эти замечательные люди пришли к вам по разным, но очень важным причинам, — улыбнулся Дамблдор. — Извиняемся за столь ранний и многочисленный визит. Наверное, стоит начать с мадам Помфри? В конце концов, ей лишь и нужно, чтобы вы не мешали. В это время можно поговорить с другими людьми. Кстати, мистер Малфой изъявил желание пообщаться с вами, но чуть позже, так что будьте готовы к ещё одному гостю. За сим спешу удалиться.

Я проводила Дамблдора взглядом. И зачем пришел? Разве только к Малфою будет по пути, он же, вроде как, председатель какого-то там собрания, что директора сместить может. Но разве Дамблдор тот человек, что будет совершать лишние телодвижения для такого дела? Я задумалась. А ведь скорее «да», чем «нет». Он любит работать на публику.

Мадам Помфри начала меня обследовать. Я, недоверчиво прищурившись, узнала все те же действия, что проделывал с самого начала один из целителей. По крайней мере, цветовые эффекты от заклинаний были такими же.

— Меня же уже обследовали? — полувопросом поинтересовалась я.

— Для Хогвартса я должна проверить достоверность сведений, — окидывая меня любопытным взглядом, заявила она.

Мне хотелось сказать, что или она пришла просто поглазеть, или пришла по поручению Дамблдора, который явно не самый чистый человек в этом болоте, потому как медсестра в школе и врачи в больнице — вещи несоизмеримые. И не в пользу медсестёр. Но молчание — золото…

Честно говоря, с Ритой Скиттер дел иметь не хотелось. Меня с первого взгляда выбесила её вызывающая манера одеваться. Мне это не нравилось. Плюс эта настойчивость, с которой она меня усадила на стул напротив себя, достала перо. При этом она что-то тараторила — я даже не слушала, только тоскливо смотрела в окно.

Возражать против Прытко-Пишущего Пера не имело смысла. Ну напишет Рита всё правильно сейчас, так что мешает ей уже где-нибудь дома мои ответы на собственный лад переврать? Или не переврёт? В конце концов, тут, кроме нас, ещё трое людей.

— Итак, мисс Эванс, верно? — я кивнула. — А полное имя?

— Мариан Кори Эванс, — кратко ответила я, улыбаясь через силу. Не только её одежда меня раздражала. Такие люди, хлещущие излишне яркими эмоциями, очень меня угнетали. — А вы?

— Зови меня Ритой, дорогуша. Итак. Моим читателям будет очень интересно узнать ответ на вопрос: ты дракон, внезапно обретший разум, или же человек, которого бесчеловечно, — перо на секунду замерло, — каким-то неведомым образом поместили в тело дракона?

— Человек. Но я не знаю, каким образом это сделали.

— Какая жалость! — посочувствовала она мне. Я не очень хорошо разбираюсь в эмоциях людей, особенно таких, как Рита: которые умеют их контролировать и ими управлять, но она наверняка разочарована. Если бы я была драконом, сенсация получилась бы куда большей. — Как давно ты себя осознала? Какие лишения тебе пришлось вытерпеть, пока ты не смогла показать тебя общественности? Тебя оторвали от семьи? Наверняка твои родители ищут тебя. Тебе позволили отправить им сову? Или же служители закона были злы и безжалостны?

Она вывалила на меня все эти вопросы, а перо уже писало дальше. Я еле удержалась от того, чтобы скорчить недовольное лицо, и ответила по порядку:

— Я точно не считала, да и это не важно. Быть драконом действительно довольно… неприятно, но теперь это позади, так что мне не хотелось бы вспоминать. И я не помню, оторвали ли меня от семьи. Я мало что помню из того, что было до того, как я очнулась в теле дракона.

— Ох, неужели? Тогда мы просто обязаны узнать о тебе побольше, чтобы найти твою семью. Почти каждый волшебник в Англии читает Ежедневный Пророк. И будь раскрепощённее, я ведь желаю тебе только добра, — Рита многообещающе улыбнулась, а я на секунду прикрыла глаза. Только добра. Ну-ну.

========== Глава четвёртая, в которой по героине плачет больница ==========

Разговор с Ритой Скиттер — это что-то. Я отвечала на её вопросы, но было видно, что иногда перо меня игнорирует, а иногда — пишет больше, чем нужно. Я это терпела, потому что Рита улыбалась куда как более хищно, чем в начале разговора.

Мадам Помфри ушла примерно посреди моего с Ритой диалога, а Уизли остался, но я не удивилась. Охрана. Интересно, кто сменщиком будет? Я улыбалась журналистке и думала, что держать лицо — это главное.

Под конец Рита достала из сумочки (ах да, чары расширения, которые использовала Гермиона…) огромный фотоаппарат и попросила меня сесть на подоконник и повернуться в её сторону для фотографии. Я села, аккуратно пригладила юбку, посмотрела в камеру прямо. Не знаю, как в этом мире, но в том мне всегда говорили, что выгляжу я грустно, а я ведь всего лишь не контролировала выражение лица. Так же попыталась сделать и сейчас. Рита подмигнула. Кажется, мы думали с ней об одном и том же. Точнее, об одной и той же сенсации.

— Спасибо за интересное интервью, Мариан, — в процессе мы договорились называть друг друга по имени. Ну, как договорились. Меня поставили перед фактом, а я возражать не стала. — Подумать только, как такое могло получиться! Чтобы человека, да в дракона!.. Какие зверства! Я надеюсь на дальнейшее общение, — она улыбалась. — Если что случится — сразу шлите мне сову, я тут же буду.

— Конечно, Рита, — я кивала, ненавязчиво смотрела ей в лицо, чтобы и не в сторону, и не слишком пристально, как в глаза. — Непременно.

И мы с ней распрощались. На несколько секунд установилась более-менее угодная для моего слуха тишина, разве только цокот каблуков Риты да наше с Уизли дыхание её нарушали. Этих нескольких секунд, конечно, не хватало, чтобы установить душевное равновесие, но Рита хотя бы больше не будет расшатывать его ещё сильнее. Громкие голоса теперь очень сильно резали по ушам. За хороший слух приходилось платить.

— Дамблдор же сказал, что тебя ждёт Малфой? — нарушил установившееся молчание Уизли.

Я поняла намёк и кивнула, вставая с места и поводя плечами. С Ритой мы сидели никак не меньше часа, проснулась я около… а во сколько я, собственно, проснулась? В комнате не было часов, чтобы я смогла хоть как-то сориентироваться. Внутреннее, почти никогда не подводящее ощущение времени — это прекрасно, но в таких ситуациях не может помочь даже оно.

— Который сейчас час?

Уизли моргнул, машинально посмотрел на запястье левой руки — по-видимому, у него там были часы. У меня раньше тоже были. Возможно, и в этом мире будет. Если всё закончится более-менее прилично.

— Без двадцати двенадцать, — ответил он и усмехнулся. — Если не хочешь встретиться с идущей на обед толпой учеников, то тебе стоит поторопиться.

Стоит ли говорить, что я заторопилась? Толпа никогда мне не нравилась, а уж теперь, когда я наверняка стала местным слухом, я буду привлекать к себе ещё больше внимания. Такого счастья мне было не нужно, так что я решила послушаться. Шагнула к двери, дёрнула за ручку, и та… попросту не открылась. И замка на ней не было. Каким образом?

— Извиняюсь, не учел, — бодро проговорил Уизли, отодвигая меня чуть в сторону. — Алохомора!

После этого он толкнул дверь, и она легко открылась. Я ничем постаралась не выдать своей уязвлённости: можно было предположить, что со мной всё ещё осторожничают.

Я планировала дойти до нужного места если не в полном напряженном молчании, то хотя бы с этим же молчанием, но без напряжения. Да и ситуация вроде как располагала: Уизли вёл меня, выглядя чуть скучающим и немного рассеянным: то ли задумался о чем-то своём, то ли ему действительно было скучно. Но когда мы начали спускаться по лестнице (они и вправду перелетали с места на место, но стоило наступить — не двигались, пока не сойдёшь), он заговорил:

— Ты так много Рите наговорила… Наверное, тебя стоит предупредить, что она очень часто пишет совсем не то, что ей сообщают, — он покачал головой. — Как-то написала про моего отца сущую нелепицу, извернув факты так, что правды и не узнаешь.